Очарованная сказкой (СИ) - Комарова Инна Даниловна. Страница 2

Сестра Дилары Эсмер очень отличалась от неё. По складу натуры: строптива, своенравна, нетерпима, груба, эгоистична, мстительна. Не умела ладить с людьми. По пустякам придиралась к слугам, без причины поднимала на них голос, оскорбляла. Она никогда не довольствовалась тем, что имела, и требовала для себя особых привилегий, не считаясь с мнением других людей. Случалось так, что Диляре приходилось краснеть из-за сестры, исправлять ошибки Эсмер, чтобы не портить с людьми отношения. Она предпринимала попытки поговорить с сестрой, объяснить ей, но та избегала её. Когда же Диларе удавалось склонить сестру к беседе, нарывалась на непонимание. Это расстраивало. Она старалась подобрать ключик к сестре, убеждать её, взывала к воспоминаниям, Эсмер отвечала равнодушием. Няню Эсмер к себе на порог не впускала.

Так они жили: добродетельная, терпеливая Дилара и неуправляемый бесёнок в облике сестры.

Дилара любила уединение. В те редкие часы, когда она оставалась одна, грустные мысли посещали её. Ей так хотелось посоветоваться с отцом, ощутить его поддержку, получить советы, подсказки, но обратиться за помощью не к кому было. К тому же поведение сестры загоняло в тупик, и она терялась, не зная, как поступить. Под влиянием печали, горечи приходили туманные, скорбные мысли. Какое-то предчувствие преследовало её. Оно изматывало душу странными незнакомыми чувствами.

Как-то няня заметила состояние Дилары. Присела рядом и стала успокаивать.

— Не грусти, дитя.

— Почему так, нянюшка? Грусть, тоска меня гложут и съедают.

— Дитя, послушай, что скажу. Когда ты пришла в сей мир, красота бодрствовала, а вот счастье… счастье отдыхало, — мягко выразилась няня. — Всё от этого.

— Ты считаешь, не бывать мне счастливой.

— Не торопись, дитя, пора твоя не пришла.

— Что скажешь о сестре? — спросила Дилара и посмотрела на няню.

Няня потупила взор.

— Наступит час, сама узнаешь. Зачем раньше срока горевать?

— Так я и думала. Одна надежда — повзрослеет, исправится.

— Кто знает, может и исправиться. О себе думай. Вот сколько забот, хлопот прибавилось, всё на твои плечи упало. Помню, в день твоего рождения звездочёт огласил:

«Царица явилась в мир: красотой, как роза в утренней росе. Добротой, лаской, как улыбка младенца».

Так и есть, прав оказался звездочёт. Не грусти, дитя. Счастье искать надо, найти его и бороться за него всю жизнь.

— Суждено будет, найдёт меня счастье. А если не найдёт, значит, судьба такая. С ней не поспоришь.

— Рано ты печалишься. Глянь на себя, глаз отвести невозможно, да и по летам вся жизнь впереди.

— Никто не ведает, няня, какой его век.

— И это верно. Но и крест на себе ставить рано ещё.

Тем временем жизнь во дворце текла неспешно, и ничего не предвещало беды.

Бедствие

В тот год выдалось изнуряющее, очень жаркое лето. Наступила засуха. Во всех источниках высохла, пропала вода. Животные погибали от жажды, птицы на лету падали замертво. Некому было спуститься вниз к морю, чтобы прорубить новый канал, по которому бы устремилась вода для спасения людей от неминуемой гибели.

Дилара созвала совет, было принято решение пригласить строителей, поручить им прорубить новый канал — источник жизни.

— Госпожа, в наших хранилищах есть запасы, но их надолго не хватит. Успеют ли строители, справятся ли?

— Я разделяю твои опасения, советник. Сожалею, и у меня нет ответа на этот вопрос. Всё от мастеров зависит. Нам остаётся верить и ждать.

— Что ж, будем молиться.

Засуха не щадила никого. Падал скот, гибло всё живое. От сада осталось лишь название, на него больно было смотреть.

В один из летних дней Эсмер посреди сада упала без чувств. После этого случая она очень ослабела, с постели не поднималась и не проявляла признаков жизни. Печаль и скорбь повисли над дворцом, вползая незаметной змейкой во все его уголки, затмевая надежду.

Вокруг дворца поползли слухи:

— Расплата пришла. Изводила всех, издевалась, все стонали от неё. Вот и наказание.

Новые заботы

Дилара потеряла покой. Она приглашала одного за другим медиков. Но всё безуспешно. Тогда Дилара обратилась к целителю, которого знала по рассказам отца. Он явился.

— Всё, что потребуешь, будет сложено к твоим ногам. Умоляю, спаси сестру, — обратилась она к нему.

— Госпожа, сделаю всё, что могу.

— Целитель, знай, богатство, которое принадлежало моему отцу князю Вилияту, переданные ему по наследству семейные реликвии и драгоценности — всё отдам.

— Госпожа, благодарю за щедрость твою, я не возьму этого.

— Клянусь, сделаю всё, чтобы в твою честь выстроили небывалой красоты дворец.

— Госпожа, не надо мне этого.

— Всю власть свою дарую тебе, сама буду служить тебе до конца дней моих.

— Не сули власти, она противна мне.

Дилара отчаялась.

— Чем я могу одарить тебя за спасение сестры? Ты убиваешь меня.

— И в мыслях не было.

— Целитель, выслушай меня. Мы с сестрой сироты, у нас никого из родных не осталось. Я предложила тебе всё, что у меня есть. Ты от всего отказался. Я княжеская дочь готова была пойти на унижения и стать твоей служанкой, ты и от этого отказался. Чего ты хочешь от меня, какую цену заплатить тебе, чтобы сестра выздоровела?

— Мне ничего не нужно. Я не беру мзду за исцеление больного.

Если ты действительно желаешь спасти Эсмер, отдай самое дорогое, что у тебя есть.

Дилара опустилась перед ним на колени.

— Не томи, назови цену. Мне больше нечего тебе предложить.

— О, нет, моя госпожа. Ты ошибаешься. Поднимись с колен, княжеское дитя, посмотри в колодец, и ты увидишь своё отражение. Ведь ты неотразима, твоя красота сводит с ума, кто может устоять перед тобой? Ты прекрасна, ты чиста, как родник, и благородна душой, ты добродетельна, но и этого будет мало.

— Что тогда? На всё согласна, только помоги, — взмолилась Дилара.

— Твои глаза излучают божественный свет, неповторимую негу, необыкновенное тепло, они притягивают к себе, они захватывают в плен навеки, они делают твой облик неповторимым, неотразимым и недосягаемым. Твои глаза указывают истину и учат правде. Ты не по годам умна, и это отражено в твоих глазах. Каждый, кто попадает под их чары, становится твоим верным, бессловесным и безропотным рабом. Искры, которые твои глаза посылают на землю, способны творить чудеса. Отдай глаза свои, — приказал он.

— Ты хочешь сказать, что когда Эсмер выздоровеет, я ослепну?!

— Ты всё поняла правильно, моя госпожа, — целитель приложил руку к груди и склонил голову перед ней. — Только в этом случае твоя сестра будет жить, — произнёс он, не поднимая головы. — В утешение скажу, ты не будешь наказана, нет, ибо будешь видеть сердцем, редко кому выпадает этот дар. А у тебя он от рождения.

— Это твой окончательный ответ?

— Да, моя госпожа.

— Это приговор. Дай мне время. Я позову тебя, когда решение созреет.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, не торопись, обдумай своё решение, — ответил целитель и покинул палаты.

Этой ночью Дилара повзрослела душой и постарела телом. Она не находила места. Её донимали сомнения. Невыносимые убийственные мысли, сильнейшие по накалу чувства, переживания разъедали рассудок. Они терзали душу и разрывали в клочья сердце. Она не понимала, за что всё это выпало на её долю. Она не сомкнула глаз всю ночь.

К утру, обессиленная и измученная, царица смирилась, отдав себя во власть судьбе. Дилара решилась. Она ответила целителю:

— Я на всё согласна во имя спасения сестры.

— Ты не боишься пожалеть об этом, когда нельзя будет ничего изменить?

— Нет. Что суждено — то и будет.

— Хорошо, моя госпожа, я сделаю так, как ты желаешь.