Злата мужьями богата (СИ) - Лактысева Лека. Страница 17

Дагрон постоял. Посмотрел. И собрался уйти. Златка поняла это по его чуть слышному, полному сожаления вздоху. Девушка открыла глаза. Поймала мужа за руку.

— Тебе не обязательно уходить, Даг, — шепнула негромко и выпустила холодные пальцы, предоставляя ему самому решать, хочет он уйти или остаться.

Дагрон не привык себе лгать. Направляясь в комнату жены, он прекрасно понимал, что ищет своему визиту оправданий. Пытается успокоить себя тем, что просто беспокоится о том, как Злата устроилась и не нужно ли ей что-нибудь. На самом же деле ему просто хотелось видеть девушку. Убеждаться каждую минуту, что она ему не приснилась. Ощущать рядом ее тепло. Слышать дыхание.

Он прокрался в спальню жены, чувствуя себя глупо и неловко. Долго стоял у постели спящей девушки, пытаясь насытиться созерцанием ее милого личика, мягких губ, соблазнительно-округлых очертаний груди. Златка спала — и он не смел нарушить ее сон своими прикосновениями. Пора было уходить. Назад, в свою спальню. В одинокую постель, неуютную, холодную, в которой он почему-то все время мерз.

Вздохнув, Даг сделал шаг назад, отступая, отодвигаясь, отказывая себе в очередной раз. Ему не привыкать. Он не будет тревожить Лучика.

Но девушка неожиданно распахнула глаза, поймала его за руку и задержала около себя. Предложила остаться. Это было слишком хорошо, чтобы происходить в реальности. Но Даг все же рискнул переспросить:

— Ты позволишь мне возлечь с тобой, жена?

— Да.

— И ты… примешь мое семя?

— Да.

Мужчина разделся, прилег рядом со Златкой. Опираясь на локоть одной руки, другой прикоснулся к ее лицу, как прикасаются художники или слепые люди. Он словно считывал Златку пальцами. Запоминал форму носа и бровей. Высоту лба. Податливость губ.

Ласки Дага были медленными. Скорее нежными, чем чувственными. В них не было напора неистового огня, но была неспешная настойчивость лесного ручья, терпеливо шлифующего камушки. Златка невольно подчинилась магии прохладных рук, медлительных касаний.

В свете магического огонька лицо мужа уже не смотрелось неестественно-бледным. А вот его глаза, казалось, стали еще темнее. Из них на девушку смотрела Тьма — глубокая, бархатистая и совсем не страшная. Скорее, притягательная. Девушке хотелось утонуть в этой тьме так, чтобы она окутала тело со всех сторон, приняла в свои объятия.

Пальцы мужа очертили плавную линию Златкиного подбородка и заскользили ниже. Потянули бретельку с одного плеча, потом — с другого. Все так же томительно-неспешно. Все так же изучая — впадинки над ключицами. Изгибы плеч. Изящные полушария грудей. Девушка чувствовала себя в руках старшего мужа драгоценным и хрупким произведением искусства, которое опасаются повредить неаккуратным обращением. Это было новое и по-своему прекрасное чувство.

Повинуясь непонятному желанию, Златка в какой-то момент принялась отвечать мужу такими же легкими, едва ощутимыми прикосновениями. Погладила его лицо и губы. Провела пальчиками по выступающему кадыку. Помассировала ключицы.

Похоже, именно в такой вот тихой, ненавязчивой и ни на что не претендующей ласке и нуждался ее муж. Он словно поверил во что-то. Доверился жене. Ее рукам. Внимательному теплому взгляду. И, неожиданно застонав, потянулся губами к напряженным соскам, выглядывающим из-под выреза ночной сорочки.

Мужчина наслаждался Златкиной грудью бесконечно долго. Девушка с трудом удерживалась, чтобы не поторопить его. Но слишком были похожи на священнодействие прикосновения его жестких губ — одновременно и жадные, и бережные. Так припал бы к чаше со святой водой истощенный путешествием по пустыне паломник…

И все же тлеющий уголек желания разгорелся и превратился в пламенный костер страсти. Обычно прохладная кожа мужчины стала горячей. Дыхание — жарким и прерывистым. Все чаще его бедра вздрагивали от соприкосновений с дразняще обнаженным, откровенно жаждущим близости женским телом. Все плотнее прижимался он к восхитительно гладким ножкам жены.

Затем приподнялся, раздвинул их коленом и улегся на Златку сверху. Она тихонько застонала, приподняла попку. Этого безмолвного призыва оказалось достаточно: эльф с ответным стоном вошел в девушку: плавно, но мощно. Замер, задохнулся от непривычных острых ощущений.

«Мадонна миа! Это же у него первый раз!» — вспомнила Златка, и потянулась к мужу с поцелуем, чтобы поддержать и ободрить его. Он принял поцелуй с благодарностью и, не размыкая губ, словно вдыхая через них решимость, которую дарила ему жена, задвигался вновь. Сначала — медленно и осторожно. Затем — все ускоряясь, теряя голову, отдаваясь на волю древним инстинктам…

Когда глаза мужа, цепкие, внимательные, вдруг затуманились, потеряли свою режущую ясность, Златка поняла: вот оно! Наконец-то мужчина почувствовал, что такое настоящее, ненасытное, алчное вожделение. Наконец-то отдался, покорился силе более великой, чем сама тьма.

Теперь Златка была уверена, что все получится как надо и придет к желанному для обоих финалу. Она чуть опустила веки и пустилась на поиски собственного удовольствия, которое было совсем близко. К счастью, к освобождению они пришли одновременно, и эльф, захваченный непривычной силой собственных ощущений, даже не сразу понял, что его жена взлетает к облакам вместе с ним.

…Даг и не догадывался, что его тело может подарить ему такие невероятные ощущения. Что оно может быть таким чувствительным. Таким живым. Не подозревал, что кровь может бурлить в венах и заставлять кипеть все внутри, напрочь отключая мысли, избавляя от груза забот. Ему казалось, что в момент освобождения он взорвался, разлетелся на мельчайшие осколки. И теперь не знал, как собрать себя воедино. Да и надо ли…

Было странно и непривычно чувствовать себя внутри женщины даже сейчас, когда семя излилось и в паху вместо вечного тянущего томления воцарились легкость и пустота. Но разъединяться не хотелось. Поэтому он замер, навалившись на жену нижней частью тела и чуть опираясь на согнутые в локтях руки. Склонил голову и принялся покрывать быстрыми поцелуями ключицы и ямочку между ними, с восторгом и удивлением понимая, что это доставляет ему удовольствие. Не только ей — ему!

Хотелось что-то говорить взахлеб. Хотелось выплеснуть из груди внезапно заклокотавшие там чувства. А еще… еще хотелось присвоить себе девчонку. Чтобы никто, никто кроме него не смел прикасаться к этой тонкой чуть солоноватой коже. К совершенным в своей полноте и округлости грудям. Чтобы никто не мог прижаться к этому восхитительно жаркому и тесному лону так, как сейчас прижимался он.

«Моя! — кричало что-то внутри него. — Только моя!»

Ничем и никогда не дорожил Даг так сильно, ничем не желал владеть в одиночку так страстно, как гибким, стройным, податливым телом девушки, которая нежилась сейчас в его объятиях…

Скатившись со Златки, он схватил ее в охапку. Обвил руками и ногами. Вжал в себя.

Златка понимала, что с эльфом что-то происходит. Все-таки обычно мужчины после того, как все закончится, ведут себя несколько иначе. Так подсказывал девушке ее небольшой, в общем-то, опыт, обогатившийся всего за сутки сразу — небывалое дело! — на трех замечательных, внимательных, ласковых и темпераментных любовников…

«Не знаешь, что делать — не делай ничего», — припомнила она одну из многочисленных мудростей, которыми снабжала ее мама-русовед, собирательница народных поговорок и сказаний. И Златка решила не сопротивляться мужу, которого обуревали какие-то непонятные ей эмоции. Но совсем без ответа его не оставила: принялась поглаживать подушечками пальцев затылок и шею под косичкой. Успокаивая, убаюкивая, утешая…

И это сработало: мужчина невольно поддался накатившей вдруг приятной усталости. Непривычному теплу, от которого разомлело его вечно скованное ледяной броней отстраненности тело. Ритмичным движениям пальчиков, приятно массирующим напряженный затылок. Даг не заметил, как погрузился в сон. Расслабился, раскинулся по смятой постели. Задышал ровно, глубоко и свободно.