Призрачный мост Матиара (СИ) - Кадуцкая Татьяна Владимировна. Страница 41

— Ты давно вернулся?

— Два часа назад.

— А… Род? — не удержавшись, тихо спросила Даниэль.

Тревога за Белого волка сжирала девушку заживо. Особенно сейчас, когда оборотень спасал её единственного родного человека. А вот синий взгляд Лачева начал замерзать.

— Ушёл! И маму твою забрал! Чтоб его!..

Даниэль опустила глаза, чтобы колдун не заметил её радость.

— … Не празднуй раньше времени! Я всё равно его поймаю! — осёк мужчина.

Девушка внимательно посмотрела на него:

— Ты хочешь посадить Рода в тюрьму и… убить его?

Гораций посуровел: ему очень не нравилась тема разговора.

— Лисичка, не лезь в это дело! Умоляю! Белый волк не так прост, как кажется. Он бета стаи, второй по силе после альфы. Он может постоять за себя, а ты — нет! Тебя размажет в этой борьбе так, что и следа не останется!

— Он мой друг!

— А ты знаешь, за что твоего друга из стаи изгнали? — не вытерпел мужчина. — Как-нибудь поинтересуйся при случае!

— Все могут ошибаться! Я не судья! Я не буду никого судить, потому что сама не идеальна. Но я жила с Родом и я не видела в нём Тьмы. Только горечь и глухую, спрятанную ото всех боль.

Лачев искоса глянул на девушку. Такая трепетная защита оборотня раздражала его.

— Тебе бы книжки писать, моя милая!

Но Даниэль не смутилась:

— Иногда по утрам, когда вы отсыпались после своей ночной работы, Род уходил на кухню. Как-то раз я пошла за ним. Он стоял у окна, прислонившись лбом к стеклу, и глаза… измученные, словно после тяжёлой болезни, когда ещё всё болит, когда сам не веришь, что выжил. Мне было его так жалко, но я не решилась заговорить с ним. Сделала вид, что пришла попить… Наверное, зря промолчала? Может быть, я смогла бы ему помочь?

Она пытливо посмотрела на Горация. Тот хмыкнул:

— Даня, я иногда поражаюсь: как ты умудрилась дожить до девятнадцати лет такой наивной и при этом живой? — мужчина открыл дверь и отступил, пропуская девушку. — Пожалуй, я не убью вашего мэра, как собирался, если именно его защита и покровительство сберегли тебя… для меня.

Даниэль густо покраснела после этих слов и вытащила свою ладонь из цепких пальцев мага. Вошла в столовую и сказала, лишь бы отвлечь от смущающей темы:

— Я ненавижу Ричарда Барнса, но не хочу его смерти и не хочу, чтобы его кровь была на твоих руках.

Гораций с интересом смотрел на девушку. И вот, что ей ответить? Что все заклинания и клятвы с Николь Бонье давно сняты? Что мэру сейчас не до лисы-полукровки? Что, несмотря на кобелиную натуру, как мэр Барнс на ура справляется с работой, и Верта уверенно развивается и растёт? Что их лесопилка процветала не только благодаря грамотному руководству, но и помощи городских властей? Что Барнс в своё время поддерживал отца Даниэль, не ради личной выгоды, а чтобы сохранить рабочие места для города? А потом, когда получил от ворот поворот, плюнул и пустил всё на самотёк?.. Ведь Данька не поймёт! Решит, что маг покрывает мага!

Мужчина усмехнулся своим мыслям и перевёл разговор на другое:

— Давай завтракать! Я голодный!

Даниэль, наконец, обратила внимание на большой стол и чуть не обомлела, разглядывая дорогую белоснежную скатерть и фарфоровую посуду. Да, в семье Бонье тоже знали этикет и сервировали стол, но не так, а намного проще!.. Хозяин дома любезно помог девушке присесть и занял своё место. В ту же минуту в столовой появилась служанка и проворно расставила несколько блюд. Растерянный взгляд Даниэль скользнул по тарелкам — и девушке стало ещё тоскливее. Потому что она не знала, как это правильно есть. У них в Верте всё было куда демократичнее и еду готовили вкусную, но простую. Даниэль искоса наблюдала за Горацием и старалась делать как он. Мужчина завтракал легко, непринуждённо, развлекая гостью столичными новостями. Девушка улыбалась в ответ и мужественно ела кашу, которую не особо любила, но хотя бы с ней не сомневалась в выборе столовых приборов.

— Почему ты не берёшь гренки? — вдруг спросил Гораций. — Ты же только их и ешь по утрам! — он небрежным жестом указал на блюдо перед девушкой. — Есть обычные, с сыром и грибами, есть с клубникой и мятой. Выбирай!

Даниэль мазнула взглядом по румяным кусочкам хлеба.

— Спасибо. Я не хочу.

Она, наверное, покраснела. И мужчина сообразил.

— Данька! Дурёха моя! — он подскочил к девушке и отодвинул полупустую тарелку с кашей. Взамен положил аппетитные гренки, украшенные ягодами. — Ешь. Просто ешь.

Даниэль упрямо покачала головой. А маг тихо смеялся. Под настороженным взглядом девушки взял поджаренный кусочек хлеба и откусил, потом поднёс к её губам.

— Ешь!

— Но ты уже кусал эту гренку!

На что Гораций тут же возразил:

— И что?.. Когда мы ели в лесу колбасу, тебя это не смущало.

Даниэль не сдержала улыбки, вспоминая их бега по Себатанской пуще.

— Я тогда была очень голодная.

— Ты и сейчас голодная… — вздохнул колдун, и вдруг его глаза заблестели. — Данька, а хочешь колбасы? Домашней? Подсушенной, с чесночком?

Девушка, словно завороженная, слушала его. Желудок предательски заурчал. И Лачев весело засмеялся. Он сидел слишком близко, касаясь коленом бедра Даниэль. Девушка аккуратно взяла поджаренный хлеб из его рук и незаметно отодвинулась, избегая пристального мужского взгляда.

— … Или кусочек солёного сала? — продолжал соблазнять Гораций.

— Было бы неплохо, — кивнула Даниэль и подыграла ему: — И свежий хлеб… с тмином. Ещё тёплый, ноздреватый, с хрустящей горбушкой, когда ломаешь и боишься, чтобы ни одна крошка не упала.

Колдун затаил дыхание, глядя, как она откусывает маленький кусочек гренки. Мечтал почувствовать её губы и зубки на себе, но понимал, что это пока невозможно. По всем законом: людским, магическим и даже волчьим — Тьма раздери этого Родика Гилмора! — Даниэль была слишком молодая и несовершеннолетняя. И с этим ему придётся считаться.

Ещё в Саорсе, вместе с осознанием собственных чувств, к Горацию пришло понимание, что его интерес к девушке не просто симпатия и влечение к красивому молодому телу. В конце концов, не настолько он стар! И в плане секса Лачева скорее интересовали опытные партнёрши, способные разнообразить любовные утехи, а не зажатые, перепуганные девственницы. Даниэль не относилась ни к первой, ни ко второй категории. Она была той, чья невинность воспринималась не как недостаток, а как желаннейший подарок. Её неопытность вызывала трепет и предвкушающую дрожь от процесса обучения. Дикую радость от того, что Даниэль не касались чужие руки и губы. Что это совершенное тело полностью принадлежит ему… Ну, или будет принадлежать! Гораций представлял, как занимается с ней любовью, то нежно, трепетно, укутывая лёгкими касаниями и выцеловывая каждый пальчик на ножках. То жёстко, чтобы намотать длинные волосы на руку и вбиваться в её тело до конца, как можно глубже … А ещё маг знал, что не имеет права на ошибку. Что после случившегося с её матерью и с ней самой, Даня не верит мужчинам, да по сути, не верит в любовь, считая, что всем нужно только одно — её молодость и красота. Слишком рано ей довелось узнать циничный мир богатых, властных мужчин, привыкших получать своё любой ценой. (Гораций хмыкнул, невольно узнавая в этом описании себя.) Слишком неподготовленной Даниэль была для этой реальности. Маленькая девочка-провинциалка, которая вместо того, чтобы бегать на свидания и ловить восхищённые взгляды парней, два года провела взаперти, боясь осуждения за несуществующие грехи. И если он сорвётся, то потеряет её навсегда и возможно окончательно погубит как женщину. Лачев понимал, что придётся действовать очень осторожно. Наверное, именно поэтому в голове мужчины сама собой поселилась уверенность, что он не тронет её… до того, как официально назовёт своей. Это было смешно и глупо и совсем не в характере мага Огня, но Гораций интуитивно чувствовал, что так будет правильно. А говорить о свадьбе можно только после совершеннолетия Даниэль.

Сейчас, глядя на розовые губки с прилипшей хлебной крошечкой, Лачев вспомнил, что день рождения Даньки только зимой, и понял, насколько трудно ему будет держать себя в руках. Одно дело, когда он изображал добрячка Егора, скрывая ото всех свои истинные чувства, прикрываясь заботой и участием. Был другом и довольствовался этим! И сейчас, когда все знают правду, когда ОНА знает и не отталкивает его!.. Да, боится, злится, обижается, не доверяет, постоянно ищет в его словах и взглядах то, что напоминает Егора, но неприязни к главному ткачу — чего так боялся Лачев после её «сказок» — не было.