Пятьсот пять (СИ) - Крутень Мария. Страница 6

— Не так быстро, милая, — хрипло рассмеялся мужчина. — Поступим так, вы снимаете с себя предмет одежды, а я отвечаю на вопрос.

— Хорошо! — быстро ответила Лас, отметив про себя, что тот еще больший наглец, чем она думала. Однако девушка знала, к кому шла. Но преимущество на ее стороне. В конце концов, на ней шляпка, перчатки, туфли, туфли, чулки. На ее вопросы должно было хватить, а потом она все-таки сбежит.

— Тот предмет, который я скажу, — уточнил гард, а у Лас перехватило дух.

— Вы…. Вы…. — все-таки начала запинаться она.

— Вы же всегда держите свои обещания, леди, — напомнил он, и теперь точно в его голосе слышался смех и удовлетворение.

— Держу! — Ласси вернула себе голос. — Где вы нашли Марти?

— Снимите платье, — прохрипела темнота. Это было ожидаемо. Девушка сжала кулачки, потом разжала и как-то даже торопливо, чтобы не было видно, как дрожат ее пальцы, расстегнула пуговицы и спустила с плеч легкую ткань, которая уже ничем не удерживаемая спустилась вниз и собралась небольшой кучкой вокруг щиколоток. Лас его подняла и за неимением стула бросила на край кровати, после чего, непроизвольно снова сжав пальцы, с вызовом уставилась туда, откуда чувствовала на себе внимательный взгляд.

— В Брондиле, — прозвучал ответ на ее вопрос.

— Что? Что Марти там делал?! — Ласси даже подалась вперед от волнения, позабыв о том, что большая часть ее тела оголена. Брондиль был пригородом столицы, и как мальчик мог там оказаться, она не представляла.

— Теперь панталоны, — совсем хрипло произнесла темнота.

«О, боги!» — Лас замерла, недоверчиво смотря в ту сторону, где по ее предположениям находился мужчина. По телу немедленно пробежала дрожь, и он это видел! Почему-то больше всего ей не нравилось то, что гард видел ее, а она его нет. А в остальном…. Она с ужасом ощутила, что дрожит не только от страха. — «Я все-таки делаю это!» — пискнуло где-то внутри, когда она взялась за завязки. Панталоны легли на платье, а сама Ласси села на кровать, оттого, что ноги стали дрожать еще сильнее, и ей не хотелось, чтобы гард видел именно это, свидетельство ее трусости. К тому же, на кого она была похожа, в шляпке с вуалью, прикрывающей пылающее лицо, в кружевных перчатках, чулках и без панталон?!

— Смелая девочка, — пятьсот пятый, очевидно, с ней не согласился. — Мальчик лежал на обочине дороги и крепко спал.

— Как вам удалось его найти?!

— Сколько вопросов! — усмехнулся мужчина и за долю мгновения оказался рядом с ней. Лас даже охнуть не успела. Гард был одет — это ее немного успокоило — на нем лишь не было куртки, зато его руки тут же оказались на ее обнаженной коже, что ее уже весьма обеспокоило. Одна рука поглаживала спину, другая скользила по ее животу от лифа до того места, где раньше была завязка панталон.

— Я сам, — произнес вдруг он и одним движением расстегнул лиф. Его ладонь немедленно оказалась на ее груди. — Нюх, или чутье, можете это так называть.

— Вы…. Вы так можете кого угодно найти? — удивляясь самой себе (а больше всего тому, что совсем не противится его действиям и не те вопросы она задает) спросила Ласси, когда рука мужчины спустилась ниже и уже гладила ее бедро.

— Нет, — коротко ответил тот. — Но вас всегда, — и поцеловал. Маска слегка задела кожу на щеке, но Лас даже не обратила на это внимание. Поцелуй настолько ее опьянил, что она не сразу обратила внимание на то, что уже не сидела, а лежала на кровати, а мужские руки беззастенчиво исследовали ее тело, где поглаживая, а где сжимая. И только после этого заметила, что такие действия вызывают у нее не неприятие, а какие-то судорожные стоны. Неужели, это она?! Второй поцелуй не дал задуматься над этим вопросом. Ласси дернулась, когда ладонь мужчины заскользила по внутренней стороне бедра, но третий поцелуй сломал и это сопротивление. А затем внутри нее поднялся самый настоящий вихрь, а тело, словно на самом деле получило независимость, само по себе извивалось, трепетало и желало взлететь, вот только вторая рука гарда, крепко обнимающая ее за плечи, улететь подальше не давала. Он что-то говорил, но она не слышала. Только хрипота его голоса была подобно музыке, заставлявшей ее двигаться в такт его движениям. Поцелуи становились все требовательнее, с губ переместились на шею, затем на грудь, оттуда по животу вниз и еще ниже.

«О, боги!» — Лас застыла на короткое мгновение, чтобы снова взорваться. Она, кажется, извивалась, кричала и даже дрыгала ногами, пару раз попав пяткой прямо в маску, но, к сожалению, так ту и не смахнув. Потом он целовал ее бедра и живот, пока она приходила в себя, однако стоило ей сесть, как сам встал и скомандовал:

— Одевайтесь!

— Но…. — сама не понимая против чего, хотела возразить девушка, берясь за панталоны.

— Вам лучше поторопиться, — проговорил гард ровным голосом, словно это не он только что творил самые безумные вещи на свете.

— А вы? — пролепетала Ласси, удивляясь своей смелости. Она все-таки была не полным профаном в этом вопросе и знала, что мужчины получают удовольствие совсем другим способом.

— Вот как? — еле слышно рассмеялся он, а Лас остро пожалела о своей неожиданной болтливости. — Что-то не так? — гард взял ее двумя пальцами за подбородок, и девушка замерла в предчувствии неизведанного, что одновременно манило и вызывало желание бежать сломя голову. — Желаете еще? — Лас в ответ отчаянно попробовала замотать головой, но крепкая рука мужчины ей этого не позволила. — А может, зайти дальше? — он провел пальцами по ее шее, затем очертил скулы, еле касаясь пальцем, очертил контур губ, заставив те раскрыться. Ласси казалось, что она превратилась в статую с выпученными глазами, неотрывно смотрящими туда, где должно было быть лицо мужчины. — Завтра, в это же время, — буднично произнесенные слова разрушили волшебство.

— Да ни за что! — Лас, наконец-то, пришла в себя.

— Я так и думал, — усмехнулся гард. — Все-таки поторопитесь. Эти комнаты сдаются согласно почасовой оплате, и полагаю, вы не захотите, чтобы горничные, войдя, застали вас в таком виде, — с этими словами наглец из комнаты вышел, оставив Ласси с так и открытым от возмущения ртом.

Глава 3

— В Брондиле? Как он мог оказаться в Брондиле? — Эллис нервно расхаживала взад-вперед по своему кабинету. Лас порывалась тоже, но кабинет был небольшой — под него глава пансиона взяла, наверное, самое маленькое помещение во всем здании — и тогда они непременно начали бы сталкиваться друг с другом, поэтому девушка сидела на узком диване, поджав ноги, чтобы не мешать старшей подруге.

— Нет! Он не мог сам попасть в Брондиль! Это немыслимо! — Эллис все никак не могла понять происходящего. Ласси тоже. Особенно ей было непонятно, почему она так и не сумела задать все эти вопросы гарду предыдущим вечером, а вместо этого занималась …. очень приятными вещами. В этом девушка была с собой честна. Вот только как же стыдно! Щеки в который раз опалило краской. Казалось, все вокруг если не знали, то догадывались. Грета утром отметила, что Лас вся горит. Ополаскивание холодной водой немного помогло, но отцовский секретарь все равно смотрел на нее с таким подозрением, что девушка опять сбежала из дома не позавтракав. И вот теперь Эллис.

— Он ничего больше не сказал, твой знакомый? Что с тобой?! — уставилась она на Ласси, и та подозревала, что у нее уже не только щеки красные.

— Так, ничего, — пролепетала она и помахала перед лицом ладонью (вдруг, помогло бы?). — Просто душно.

— Душно? — переспросила старшая. — Ага. Ясно.

Лас не поняла, что той было ясно, но покраснела еще больше, хотя казалось, что своего предела она уже достигла.

— Он сказал, что Марти спал, — вернулась она к более актуальной теме. — Может, его усыпили? Дали снотворное?

— Ох! — Эллис потерла виски. — Зачем? Не понимаю.

Ласси тоже не понимала, но версий причин исчезновений детей у них пока было только две. Либо дети были кому-то для чего-то нужны (но для чего, можно было только теряться в догадках, так как детям не вредили ни физически, ни магически), либо кто-то хотел таким образом скомпрометировать приют. У приюта было много высокородных и богатых покровителей. Например, сама Лас пожертвовала половину завещанного ей покойной матушкой наследства (вторую половину просто не смогла по условиям завещания), даже ее бабушка сделала несколько взносов (кстати, именно она посодействовала тому, чтобы под приют выделили это здание на Тич-стрит) и множество других сочувствующих дам из высшего общества. Однако кому-то могла не нравиться сама Эллис, продвигаемые ею идеи, демонстрации и акции протеста. Это был точно не отец Лас или кто-то еще из высокопоставленных чиновников. В этом случае — Ласси это точно знала — их разогнали бы во время первой же демонстрации. Это был кто-то другой, и предположения без реальных фактов можно было строить бесконечно. Свободный образ жизни, который вела Эллис, многим не нравился. И уже тем как временами бесцеремонно, без экивоков на положение и титулы, выражалась, могла наступить кому-то на ногу, а то и оттоптать мозоль.