Поющие клинки (СИ) - Иванушкин Александр. Страница 11

— Дёмыч, перекушу быстро и на именины.

— Добро, лорд. Мы у колодезя все собралися давно.

И Дёмыч вышел.

— Ксюнчик, как ты?

Простой вопрос ввёл деву в транс. Да когда она освоится и перестанет краснеть заревом по любому поводу? Милли уже сидела рядом по правую руку и ответила за Ксю:

— У Ксюнчика все хорошо, мой лорд. Обратите свое пристальное внимание на вашего умного мага.

Умный маг уже пересел поближе со своим загадочным ящиком.

— Мой лорд, я работал всю ночь. Имею смелость представить вам соединение старого гоблинского шаманства с одной редкой магической зверюшкой.

В ящике лежал ёжик. Он был жив и насажен на трёхгранную палочку, как мороженка. Палочка была синего цвета и вся покрыта совершенно незнакомыми мне знаками. Виссарионыч оказался маньяком садистом.

— Что это?

Кусок яичницы, который я жевал, захотелось выплюнуть обратно в тарелку.

— К несчастью, это единственный гуманный способ пресечь накопление маны в ежином организме. То есть ёж — жив, но кидаться заклинанием не может. Маны нет. И не будет.

Ёжик заворочался и пискнул.

— Оно лишено разума. Я провел все необходимые опыты, чтобы это выяснить. Данный ценнейший ёж, разумеется, принадлежит вам. К несчастью, замок пока лишен возможности торговать. Продать его некому и негде.

— Да кто такое купит?

— Любой человек имеющий достаточно золота.

— Для чего?

— Представьте себе замок во время осады. Любой замок. Ёж в ящике заносится террористом в тронный зал, террорист изымает из ежа сдерживающий стержень и быстро покидает здание. Понимаете?

— И через малое время самый сильный в замке начинает рвать на части всех, кого видит. Ужасное изобретение!

— Без сомнения. Это очень дорогой ёж, мой лорд.

— Ты злой гений, Виссарионыч.

Похвалил я мага. А Милли щелкнула ногтем по синей палочке. Ёжик зашипел и задёргал лапками.

— А еще, мой лорд, его можно прямо с этой палочки закидывать в стан врага. Ночью.

Я один здесь такой не кровожадный?

— У твоего варианта, Милли, есть большой недостаток. Врага мы победим, а вот ёж останется и вполне может поймать своим заклинанием кого-нибудь из нас.

Милли задумалась. Все-таки она красива необыкновенно. Чего же тебе ещё? Да откуда я знаю чего же мне еще?

— Ежа в гильдию магов. Задача твоя, Виссарионыч, изучить возможно ли не просто обнулять ему ману, а снимать ее и накапливать. В идеале я хочу видеть схему, которая сама разряжается каким-нибудь полезным заклинанием. Скажем, магической стрелой, если открывается дверь. Или огненным шаром, если к нашей стене подходят снаружи не в том месте. Ясно?

— Спасибо, мой лорд. Удивительно перспективная задача.

— Но вначале, сразу после именин, весь народ заклинаниям обучишь.

— Да, мой лорд. Разрешите вас покинуть?

— Покидай.

Ещё пол кружки вина и я сыт. Да сыт.

— Милли, после именин ищем Бума. Продумай пока как. Ксюнчик, все было необыкновенно вкусно.

Обе промолчали. Почему заперло дар речи Ксю, было понятно. Но вот смолчавшая Милли — это какое-то падение башен.

Сегодняшние именины отличались от вчерашних тем, что народ накрыл столы. Точнее один большой длинный стол на свежем воздухе. На этом столе румяным пунктиром возлежали приличных размеров поросята и множество другой вполне аппетитной закуски.

Самыми интересными мне показались густо расставленные большие белые бутылки. Гулянье, значит. Старожилы принимают новеньких. Богато живём.

Новеньким с раннего утра уже разъяснили, что же будет, потому все прошло достаточно быстро и весело. Единственно, мне не хватило одного ведра. И даже не хватило двух. Показательно и то, что крутить ворот, добывать «святу воду», мне приходилось самому, под благоговейный шепоток нарядных подданных.

Еще, грешен, когда в голове кончились Васи-Тани-Олеги, я без паузы перешёл на Астарт-Зевесов-Бонивуров. Что из этого было именами, что нет — не особо важно. На именинах все это именами стало.

В финале Дёмыч осторожно пригласил меня и скучающую Милли к праздничному столу. Милли оживилась: «Мой лорд, крестьяне умеют делать крайне зажигательное пойло», и мы позавтракали еще раз. И крепко выпили этого самого пойла. Дёмыч сказал, что его делают из пшеницы и показал как оно горит.

Крайне полезный продукт. Некоторые зачатки планов на горящую жидкость, я пометил как «поразмышлять обязательно». Моя лучница безобразно быстро пьянела. И я, очевидно, тоже. Надо что-то с этим делать. Я встал.

— Братцы! Пьяные, трезвые, живые или мёртвые, но все, кто не был в гильдии магов, чтобы до вечера побывали. Завтра все что есть до пятого уровня, как штык! Дёмыч, проследи.

— Непременно, вашс… лорд! Не сумлевайтеся.

Довольно твердой походкой, я ушёл. За мной шла и хихикала Милли. Она прихватила с собой бутыль с «крайне зажигательным пойлом» (несла ее прижав двумя руками к животу). Как мы будем искать пропавшего Бума?

Два удивительно трезвых братца на воротах налегли на ворот и мы вышли в мир. Они тут при воротах всегда? С увеличением уровня у зданий появляется свой персонал? Будут ли в лазарете сестрички в белых халатиках?

Милли поклялась их всех убить табуретом. Почему женщины друг друга так не любят?

За воротами шумела толпа беженцев. Очевидно запах сытой жизни и ежедневного праздника пропитал округу на тысячи миль. Мы с Милли приняли очень важные позы и сделали по три буль-буль из бутыли. Пекла гортань эта дрянь ужасно, однако все остальные части организма просто животворила. Разумеется, я сказал речь.

— Я беру вас всех под свою руку. Под вот эту. Вон там, на жирных лугах, найдут свое счастье ваши коровы!

И Милли сказала: «Аминь».

Потом мы кидались шишками в лесу и пытались пить из одного горлышка на брудершафт. Какой-то вежливый эльф с собакой рассказывал нам ужасающе печальную историю, а мы ржали, как два коня и он отошёл, однако оставил свою собаку за нами присматривать.

Собака отказывалась пить из горлышка и даже лакать из ладошки не желала, так что лакать пришлось Милли, не пропадать же продукту. Она так лакала, что я возгорелся неудержимым желанием, дохлебал, что там в бутыли осталось и попытался это желание реализовать.

Мы даже успели изодрать друг на друге одежды, совершенно позабыв как они открываются. И наступила тьма.

Во тьме кто-то часто дышал вывалив язык, а потом облизал мне морду. Я поднялся на четыре лапы. Нет, на четыре ноги. Хотя, тоже нет.

Мы были в лесу. Стояла черная ночь. Светились кусты. Милли ползала на четвереньках в траве, искала свой лук и материлась. Она была не в доспехах, а в той же хитрой тунике, в которой появилась сегодня в моей комнате.

— Лук в замке.

С большим трудом произнес я, и Милли села в траву. А собак, разбудивший меня, улыбнулся. Он отбежал в темноту, затем вернулся, махнул хвостом и снова отбежал. Нас куда-то звали.

Я встал на задние ноги.

— Мой лорд, я не могу встать. Вы меня опозорили.

— Чем это?

— А вот бретелька порвана.

Что-то такое припоминаю. Но очень смутно. Голова отдельно от тела вращалась внутри себя. Я отравлен. И больше не пью горючие жидкости. Никогда.

— Сам опозорил, сам и понесу.

Я нагнулся (голова раскололась пополам) и взвалил Милли на плечи (уже расколотая голова раскололась еще раз). Милли повисла на мне как мешок с зерном, и ее вырвало вниз. Да, интим запредельный.

Дружелюбный собачка показывал дорогу недолго. Впереди бликовал оранжевый свет. Костер. Я вынес расклеенную Милли к костру.

У огня сидел тот самый, необыкновенно грустный эльф. Шляпка с пером, сумочка на шлее через плечо. Интеллигент. Он улыбнулся точно так, как перед тем его собака.

— Прошу великого лорда присесть у моего костра и разделить мой скромный ужин.

Акцент странный у него. И дружелюбие тоже. Вот собачке я поверил сразу, а этому — нет. Я усадил Милли на попу у костра, но она все равно завалилась на бок. Вроде не замерзнет и не обожжется. Пусть полежит.