Торжество матери (ЛП) - Хонфлер Миранда. Страница 27

Бригида боролась с хваткой мамы, упиралась ногами в грязь и клевер, схватилась за раму двери дома, когда мама тащила ее внутрь. Ее сапоги скользили по дубовым половицам.

Все приняли решение насчет Каспиана, но они ошибались. Его взгляд, его шепот, его прикосновения… она ощущала это. Доброту его духа. Это было так же очевидно, как и красота мака или яркость подсолнуха.

Мама хлопнула дверью, и мамуся вздрогнула за веретеном. Мама нежно посмотрела на нее, виновато кивнула и выждала, пока мамуся улыбнулась ей в ответ и вернулась к работе, напевая.

Мама повернулась с яростью к Бригиде, ее глаза были большими под сдвинутыми бровями.

— О чем ты думаешь? — выдавила мама, взмахнув рукой. Пряди волос выбились из ее темно-рыжей косы. — Из всех глупостей…

— Все ошибаются насчет него, — твердо сказала Бригида, осторожно опуская косу на крючки и собирая наряд Жницы для стирки. Ей нужно было обдумать следующий ход.

Мама нервно прошла за ней.

— И я? Его родители молили о пощаде! Это не знак?

— Его родители боятся, что он как его брат! — парировала она. — Его брат изнасиловал дочь хозяйки гостиницы, и они отослали его, — пока она была в таверне, Богдан и Герард рассказали ей о деревенских сплетнях.

— Кровь проступает, — пробормотала мама и сжала губы, хмурясь. — Его последним видели с ней перед убийством. Его брат был жестоким. Его родители думают, что это сделал он. Он виновен, дочка. Ты не видишь этого?

Качая головой, Бригида повернулась к двери с охапкой одежды.

Мама преградила путь. Хоть мама скрестила руки, ее пальцы были беспокойными, двигались на руке, покрытой тканью.

— Нина приходила с уликами против него, да?

Не важно. Нина могла ошибаться, у нее был повод желать вины Каспиана.

Мама не двигалась.

Раздраженно вздохнув, Бригида пошла к задней двери, и мама не останавливала ее, а следовала за ней тихими шагами.

Бочки дождевой воды почти переполнились, в последнее время дожди шли часто, и во многом благодаря ее семье. Бригида взяла пару ведер и пошла внутрь за доской и мылом.

Мамуся кивнула на кресло.

Конечно, ей нужно было посидеть десять секунд, а потом покидать дом, иначе случится что-то плохое. Или еще хуже.

Она пошла наружу. Миновала загон с коровой и козой, села на корточки и погрузила ладони и одежду в холодную воду. Пока она стирала вещи, мама медленно подошла и присела перед ней.

— Ты задавалась вопросом, почему не хочешь верить в очевидное? — мягко спросила мама. — Он использует против тебя то же оружие, что и против Роксаны. Красивое лицо, милая улыбка, поведение, заслуживающее доверия, чтобы заманить тебя и… — голос мамы дрогнул, — навредить тебе, убить или сделать что угодно. И ты ему позволишь, Бригида?

Мама ошибалась.

— Ты сказала, что мой долг — найти убийцу. Но ты мне не доверяешь. Я потомок Иги Мрок, не ты.

Мама отпрянула на шаг, сжала рукой сарафан, отклонив голову.

Она вела себя грубо, без уважения. Она не должна была так говорить. Не должна была… но не могла забрать слова. Это было правдой.

Бригида сосредоточилась на оттирании грязи с одежды, чтобы не вылетело больше злых слов. Пусть эти слова выходят через ее руки, движения, смываются, как грязь. Может, запах лавандового мыла успокоит ее.

— Мы бы не давили, если бы это не было ясно. Он виновен. Или он, или ты, — голос мамы дрожал. Это было на нее не похоже. — Ты хочешь дальше бороться за него?

Она не хотела ранить маму, она раньше не говорила с ней со злостью. Но она не могла терпеть и давать им оградить ее от мира, словно она была еще ребенком. Один кошмар не определял ее жизнь.

Бригида ополоснула вещи.

— Я борюсь за них обоих, мама. Кто-то навредил Роксане и убил ее, а теперь останется без наказания и получит выгоду от смерти Каспиана. Я не могу это допустить, это ради них обоих, — она выжала вещи, стала развешивать их сохнуть на веревке, натянутой меж двух дубов.

Этой ночью русалки придут за убийцей, и времени не хватало. Бригида могла оказаться в темных глубинах озера. Она не поверит, что это Каспиан, пока у нее не кончатся варианты подозреваемых, пока она не будет уверена. Если она ошибется, русалки заберут на глубину обоих. Что она не заметила? Что-то точно упустила.

Морщины на лице мамы выдавали что-то еще. Что-то тяжелое. Мама опустилась на землю, посмотрела на горизонт, искала в утреннем свете ответы.

— Ты разбиваешь наши сердца, Бригида. Мое и особенно Лилианы, — голос мамы стал сломленным шепотом, она обвила руками колени, чуть покачиваясь. — Если бы все было немного иначе… немного… она могла быть Роксаной. Ты это понимаешь? Да? И ты борешься за него?

Прищепка выпала из рук Бригиды. Лицо мамы расплылось.

— Мой… мой отец…? Я…?

Она дышала все быстрее. Мама вскочила на ноги, потянулась к ней, но Бригида вырвалась.

Это… это они скрывали от нее все время? Что кто-то… ее отец…

Она замотала головой. Мама говорила с ней с пылающим взглядом, пыталась схватить за плечи, но ее уши не слышали, глаза не хотели видеть.

Она сделала шаг назад, еще и еще, схватила юбки платья, повернулась к лесу…

И побежала.

* * *

Тепло света солнца заставило Каспиана открыть глаза. Он лежал в кровати все утро без сна. Он медленно моргнул, провел пальцами по хорошей простыне на кровати, чуть подвинулся, чтобы ощутить контакт тела с периной. Он никогда не наслаждался удобной кроватью, хоть был тут годами. И его удобная жизнь… у Роксаны такого больше не будет.

В ночь, когда Роксана умерла, он много пил. Он презирал их грядущую свадьбу. Его видели с ней последним. Они пошли в лес вместе. Если очаровательный заботливый Генрик, герой, на деле оказался жестоким насильником, то что он мог, будучи пьяным?

И его родители считали его виновным. Это был последний удар.

Он точно был виновен.

Он потер лицо. Все ощущалось как плохой сон. Но как бы он ни старался проснуться, он не мог. Он не помнил ту ночь, хоть и не считал себя способным на такой ужас, все улики указывали на его вину. Даже его подсознание проявилось на холсте. Он не хотел верить, но выбора не было. Кто-то должен был прийти к русалкам.

Он сел. Свет позднего утра проникал сквозь кружево занавесок, узор из маков падал на дубовые половицы. Каспиан глубоко вдохнул.

Родители хотели пожертвовать кем-то вместо него, оградить его от заслуженного наказания. Трус в нем хотел использовать этот шанс и сбежать. Но какой ценой?

Он не мог позволить, чтобы кто-то умер вместо него, как и не мог допустить страданий деревни и Бригиды. Он сам раскроется. Русалки заберут его, накажут слабо по сравнению с тем, что испытала Роксана, но это было меньшим, что он мог предложить. Его жалкая жизнь за ее. Это будет справедливо.

Сорвать вуаль.

Вот. Это он сделает.

Он встал, покидая удобство кровати.

Он прошел в коридор, тихие голоса доносились из комнаты отца и мамы. Он думал, что они были не из тех, кто закрывал глаза на зло, но дети, как они с Генриком, опускали их на колени, заставляли творить немыслимое ради сыновей. После этого дня они будут свободны от всего бремени и смогут жить честно перед богами.

— Простите. Я вас люблю, — прошептал он.

Он спустился по лестнице, избегая третью ступеньку, которая скрипела.

Комната, где мама раньше вышивала, была залита солнцем, и свет падал на половицы коридора теплыми лучами. Гобелен пропал. Может, так и лучше. Тому идеалу не быть.

Кухня гудела от разговоров, пахло пекущимся хлебом. Будь у него время, он взял бы подношение для дуба, ударенного Перуном. Но рисковать не стоило. Если повезет, никто не заметит, как он крадется по коридору и к входной двери. Выбраться во двор было просто.

Гуси и курицы нежились на солнце. Слуги ходили по делам. Врата были закрыты, два стража перекрывали путь. Отец точно приказал им не выпускать его с земель замка.

Он резко повернул к амбару, откуда приятно пахло свежим сеном.