Бэтмен. Темный рыцарь - О'. Страница 4

– И что привело тебя в центр? – спросил он у Рейчел. – Или, наоборот, на окраину, никак не запомню, где находится этот твой офис.

– В самом центре, как тебе прекрасно известно.

– А я думал, что ты занята – середина недели, и все такое.

– Дело, которое я вела, завершилось чистосердечным признанием обвиняемого. Судебного заседания не потребовалось.

– Скажи-ка... а это хорошо или плохо? Эта ваша юриспруденция – такая путаная штука.

– Не надо так разговаривать со мной, Брюс. Прошу тебя, не надо. Это раздражает меня.

– Прости, я не хотел, – ответил Брюс.

– Надеюсь на это.

– О чем вы здесь с Альфредом так мило беседовали?

– Я пришла, чтобы повидать тебя.

– Хорошо. Может, пройдем в гостиную?

– Здесь тоже неплохо.

– Еще чашечку? – предложил Альфред.

– Это было бы здорово, – ответила Рейчел.

Альфред налил девушке чаю, наполнил чашку Брюса, а потом откланялся.

Брюс поглядел через стол на Рейчел. Она конечно же повзрослела, однако жаловаться ей было не на что. Рейчел всегда была хороша собой, но сейчас по всем разумным критериям она стала просто прекрасной. Прекрасной и сильной, жесткой, полной сочувствия и отважной.

– Ты сейчас занят не тем делом, – сказала она.

– То есть? Мне не стоит ломать чужие машины? Или назначать свидания дебютанткам?.. Что именно?

– Пожалуйста, Брюс. Не стоит устраивать маскарад, когда ты имеешь дело со мной.

– Честное заявление.

– Но это не все. Я бы хотела, чтобы ты прекратил и другой маскарад.

– Какой, хотелось бы узнать?

– Я о Бэтмене.

Помедлив, Брюс сделал глоток, а потом поставил чашку на стол и спросил:

– Какие возражения ты имеешь против моей новой роли?

– Мне кажется, что ты начал увлекаться ею. Слишком увлекся. О, я не сомневаюсь в том, что ты выстроил для себя подходящее благородное оправдание. И так далее, и так далее, и так далее. Но рано или поздно ты прилипнешь к этой маске, и это заставит тебя переступить черту.

– Ты боишься, что я кого-нибудь убью?

– Или станешь причиной чьей-либо смерти – случайный «побочный эффект» по твоей же терминологии. И выдумаешь себе новое оправдание, скажешь себе, что это было необходимо, что ничего сделать было уже нельзя, что ты всего лишь действовал по обстоятельствам. Разве подобная логика не кажется знакомой тебе?

– Нет, с чего, собственно, она должна казаться мне знакомой?

– Тебе следовало бы читать больше исторических книг. Тогда ты узнал бы некоторые из оправданий, к которым прибегают военные преступники.

– Я буду осторожен.

– Да, ты попытаешься соблюдать осторожность, по крайней мере, на первых порах. Однако ты будешь то и дело попадать в ситуации, которыми не сможешь управлять, ситуации, бросающими в панику нормального человека. Мне приходится весь день общаться с копами и жульем, весь и каждый день. И я знаю, что может случиться с обыкновенным человеком.

– При всей моей скромности, я – не совсем обычный человек.

– Ты богаче большинства людей. Ты невероятно умен, силен, симпатичен, решителен, наделен волей. Но ты плаваешь в той же лужице генов, что и мы, обыкновенные люди. А они совершают ошибки; так что неудача не обойдет и тебя, и в результате кто-нибудь может погибнуть. И тогда ты или погубишь себя раскаянием или сделаешься склонным к самоубийству социопатом. Не знаю, какой из вариантов хуже.

– Насилие иногда необходимо.

– Да. Но лишь для того, чтобы спасти свою или чужую жизнь. Но не как политический метод, – а ведь ты намереваешься с помощью насилия разрешать невероятно сложные проблемы, а подобный способ не срабатывал ни у кого и нигде? Он опробован, опробован давным-давно! Помнишь старое определение безумства. Это когда ты повторяешь и повторяешь одно и то же действие, рассчитывая получить другой результат.

– Рейчел, обещаю тебе, я не дойду до крайностей.

– Я в это не верю.

– Ты знаешь, как я уважаю твое мнение, но в данном случае ты не права.

– Посмотрим. Сам убедишься в моей правоте.

– Надеюсь, этого не произойдет.

Альфред ощущал легкое чувство вины. Ему не следовало подслушивать интимный разговор, но молодые люди могли обменяться информацией, и он должен был знать ее. Теперь все выяснив, он встревожился, потому что разделял опасения Рейчел. Конечно, он не испытывал такой тревоги как молодая женщина, однако... именно ему приходилось обрабатывать раны Брюса Уэйна, всегда подшучивавшего над ними, чтобы облегчить себе боль, и он заметил тонкие перемены, произошедшие в характере Брюса после возвращения его из скитаний за рубежом и времени, проведенном в обществе Раса аль-Гуля. Конечно, Брюс уже не был тем смышленым и обаятельным ребенком, который запомнился Альфреду, люди меняются с возрастом; и замеченные им изменения, возможно, просто объяснялись взрослением Брюса. Тем не менее Альфред не мог не испытывать тревоги.

Когда девушка собралась уходить, Альфред проводил ее до двери, сказал, что всегда будет рад видеть ее, и вернулся, чтобы посмотреть, как Брюс наслаждается чаем.

Джокер заметил автобус еще за квартал – разве это не удача? – и старую леди, дожидавшуюся его на остановке. Дело требовало идеального расчета времени, однако Джокер любил подобные фокусы. Остановившись прямо позади старой леди, он наблюдал за автобусом, приближавшимся, приближавшимся, приближавшимся, оказавшимся уже в нескольких футах от него.

Джокер дал ему проехать мимо. А потом прикоснулся к плечу старой леди и вручил ей бумажку в сто долларов.

Глава четвертая

В середине дня, в пятницу, вдали от центра Готэма, на Норт-Юлиус-стрит, на краю финансового района царили обыкновенный шум и смятение. Гудели машины, рычали двигатели, и солнце сверкало на тысяче стеклянных панелей. Тонкая синяя дымка выхлопных газов висела в воздухе.

Над всем гамом и суетой, на четырнадцатом этаже недостроенного небоскреба, в свободной нише перед десятифутовым окном, стояли двое людей в клоунских масках, вооруженные и экипированные до зубов. Первый из них, проходивший в данном случае под кодовым именем Тупица, поднял автоматический пистолет с глушителем и выстрелил в стекло, проводив взглядом посыпавшиеся вниз осколки. После этого второй, с кодовым именем Счастливчик, шагнул к опустевшей раме, приставил к плечу гарпунное ружье, прицелился, нажал курок, и над улицей прошипел крюк, увлекший за собой длинный трос, звякнувший о стену здания на противоположной стороне улицы. Прикрепив конец троса к свободной балке, он кивнул партнеру. Прицепив сумку к тросу, Счастливчик послал ее в пустоту. А мгновение спустя и Счастливчик, и Тупица последовали за ней, повиснув на колесных подвесках, катившихся по тросу. Если бы кто-нибудь удосужился посмотреть в это мгновение вверх, тогда бы в новостях прозвучало что-то вроде: «Еще одна парочка полоумных творит сейчас свои безобразия, и если их выходка окажется интересной, вы узнаете о ней из одиннадцатичасовых новостей...»

Внизу в трех кварталах от всего этого черный внедорожник с тонированными стеклами и номерными знаками другого штата проскочил между двумя школьными автобусами и, качнувшись, остановился на перекрестке. Передняя правая дверь распахнулась, и высокий мужчина в комбинезоне бросился к машине и запрыгнул в кабину. Оказавшись внутри, он немедленно извлек из кармана клоунскую маску, надел ее и повернулся к другому клоуну с кодовым именем Тип, сидевшему за рулем.

– Их трое. Делаем их, – проговорил он, теперь откликавшийся на кличку Сердитый.

Мужчина на заднем сиденье, кодовое имя Неуклюжий, оторвался от процесса заряжания компактного автомата и спросил:

– То есть? Там трое парней?

Сердитый продолжил:

– На крыше двое. За каждого лишняя доля. Пяти долей хватит.

Неуклюжий ответил:

– Шесть долей. Не будем забывать парня, спланировавшего работу.