Сказания Фелидии. Воины павшего феникса (СИ) - Маркелова Марина. Страница 35

— Мой? Я и некоторые из моих девочек остаемся в городе. Что бы ни случилось. Вот и к Баратору пришла с предложением о совместной помощи пострадавшим, а он мне поведал… о своих грандиозных планах.

— Значит…вы в городе, — начал прикидывать Адрис, — учитель, вы в подземелье, чтобы потом помогать оставшимся в живых страждущим. А я? Я с теми, кто пойдет к воинам…

— Адрис, ты сошел с ума?! — воскликнул Баратор.

— Все мы тут…немного сумасшедшие. Весь Аборн выжил из ума.

Адрис решительно поднялся и шагнул к выходу. Баратор вскочил, попытался схватить ученика за руку и остановить, но не успел.

— Одумайся! — жалобно крикнул старик, надеясь на последний шанс, но так ничего и не вышло.

Адрис ушел так же быстро, как и пришел, унося в голове само собой найденное решение. На полпути остановился и резко развернулся и сделал несколько шагов в направлении дома Эльды, но необдуманный порыв угас так же быстро, как и возник. Что он хотел сделать? Пойти к Азее? Зачем? Проститься? Признаться? Глупец… Кому он нужен со своими признаниями, особенно теперь? У него есть дело, а завтра… Этого никто не знает.

Эпизод VII

Эльда вскрикнула, согнулась, ухватившись за живот. По дому разнеслось ее сдавленное мычание.

В ту секунду Азее показалось, что земля вокруг провалилась, что стоит она на самой кромке бездны, размахивая руками, как неловкий птенец крыльями, ловя равновесие. В голову ударил жар талого воска, сердце, напротив, обледенело. На секунды, потому что на большее Азея не имела права.

Она сорвалась с места и подскочила к Эльде, слабо соображая, не контролируя ни действия, ни мысли.

— Эльда, Эльда, что с тобой? — затараторила Азея, дрожа сильнее, чем ее несчастная подруга.

Эльда не могла разогнуться, клонилась все ниже и ниже, вцепившись скрюченными пальцами в свой круглый живот. Когда Азея оказалась рядом подняла голову и взглянула на подругу, хотела сказать, но в этот миг накатила очередная волна резкой боли. Сквозь зубы, чтобы только снова не закричать, она выдавила одно только слово:

— Началось.

Голос растворил смятение Азеи. Она мысленно ругнула себя за недогадливость, поднырнула под руку Эльды, подставляя для поддержки плечо.

— Кричи, Эльда, не молчи, так легче будет, — пробормотала Азея, уводя роженицу в спальню.

— Знаю, — воспользовавшись паузой между порывами боли, прошептала Эльда, — уже проходили, верно?

Азея пропустила мимо ушей. Стараясь не обращать внимания на приступы страха, она уложила Эльду, собираясь с мыслями. Что делать? Куда бежать? А вдруг Эльда умрет? Азея хваталась то за один, то за другой, а рядом, через короткие паузы, стонала Эльда.

— Давай же, — прошептала Азея сама себе, закрыла глаза, пытаясь успокоиться, — не суетись. Вспоминай…

Сказать легко. Сделать сложнее. Под леденящие кровь стоны Эльды не припоминалось ничего, чему учил Адрис. Да еще и с улицы без спросу влетали неуместные сейчас звуки собирающейся толпы.

Сегодня был день гнева. Сегодня Аборн собирался сказать свое крепкое слово пришедшим войскам. Улицы кипели народным возмущением. Негодование достигло критической отметки и ринулось вперед густой, всепоглощающей массой.

С самого раннего утро жители города слонялись из одного конца города в другой. Не щадя голосовых связок они прославляли Совет, гнобили и поносили Маниуса, призывали всех-всех, кто только может стоять на ногах и думать головой, подняться и бороться против врагов. С каждой минутой народу становилось все больше, к шествию присоединялись женщины, дети, дряхлеющие, но бесконечно упрямые старики. Толпы заполонили собой даже маленькие переулки, живые ручейки сливались в одно гигантское, неукротимое течение, устремленное к воротам Аборна.

Это всеобщее помешательство не просто пугало, но и угрожало тех, кто не хотел в нем принимать участие. Высунуть нос на улицу было страшно — могли затоптать, а узнав, что ты не собираешься поддерживать Аборн, избить, как трусов и изменников. Азея понимала это потому и собиралась просидеть с Эльдой дома, пока толпа не покинет город.

Но младенец решил иначе. Азея застыла возле мучающейся в схватках Эльды, вцепившись в растрепавшиеся волосы, будто это могло помочь ей собрать разбегающиеся мысли.

Нужно было бежать за Адрисом. Немедленно, пока она еще могла себе позволить оставить без присмотра рожающую женщину. Бежать со всех ног, и приволочь сюда лекаря, во что бы то ни стало.

— Эльда, ты потерпи, я быстро, — затараторила она возбужденно. — Я за Адрисом и обратно. Ты держись, ладно?

— Иди, — промычала Эльда, — бывало и похуже. Иди.

Азея набросила на Эльду покрывало и спешно выскочила за дверь. И вдруг опомнилась. Перепуганный Гаспер сидел на стуле, подтянув ноги к груди и обхватив их руками. Стеклянные камешки глаз смотрели на дверь, за которой мучилась его мать. Дрожал, закусив нижнюю губу.

— Гаспер! — воскликнула Азея и бросилась к нему.

Схватила, не рассчитав силы, за плечики, сжала. Сама едва ли что соображала.

— Слушай меня, Гаспер, слушай меня внимательно. С мамой все будет хорошо. Я тебе обещаю. Я сейчас пойду за Адрисом и скоро вернусь. Ты слышишь меня? Кивни, что слышишь? Вот так. Ты сиди здесь, на вот этом вот стуле и жди меня. Хорошо? Ничего не бойся. На улицу не выходи. Ты понял?

Он только безудержно кивал. Слезы стояли в глазах, но не капали. Мальчик изо всех сил старался хранить мужество, но многое ли можно требовать с ребенка?

Азея нервно улыбнулась и, считая, что это поможет приободрить его, взбила уложенные волосы мальчишки. Тут же выпрямилась и побежала вон из дома, знакомой дорогой, к Адрису.

Только быстро не получалось. Путь лежал, как нарочно, против движения людской толпы. Ей приходилось толкаться, увиливать, вжиматься в стены, задыхаться во взбитой уличной пыли. Азею не замечали, безразлично толкали, не вслушивались в ее просьбы посторониться или хотя бы потесниться. В густом человеческом потоке Азея была лишь незначительной песчинкой, которая от чего-то вздумала идти супротив всех. Возле дворцовой площади пришлось сначала пробиваться, затем и вовсе обходить людское столпотворение, теряя дорогие минуты. Но Азея не замечала этого. Эльда ждала…

Азея не могла позволить ей страдать. Больше никогда и ни за что, даже если небо будет падать, а Боги уничтожать людской род. Азее казалось, что если кто-нибудь осмелится встать на ее пути, она просто убьет этого смельчака.

Адриса, на счастье, она успела застать дома. Влетела, остановилась на пороге и заорала, не следя за чувствами:

— Адрис!

Он вышел из соседней комнаты, удрученный, тусклый, как дождливое осеннее утро. Удивился, но губы безразлично промолвили:

— Азея? Что вы здесь делаете?

— А как вы думаете, что я здесь делаю? — воскликнула Азея, дрожа. — Эльда рожает! Нужно торопиться!

— Рожает? — Адрис был непривычно заторможен и равнодушен. — Как не вовремя.

Он отягощено вздохнул, настораживая Азею. Она вдруг заметила в его руках вещевой мешок и пучок засушенных трав. Словно лекарь куда-то собирался, но куда? В это- то время?

— Адрис? — озадаченно спросила Азея и подошла ближе. — Адрис, что это значит? Вы не слышите меня? Эльда рожает! Надо спешить.

— Мне жаль, — только промолвил он.

— Жаль? Адрис, — глаза Азеи округлились, а сердце защемило, — духи вас раздери, я ничего не понимаю.

— Азея, — он собрался с духом и ответил так спокойно, как только смог, — я не могу пойти с вами.

— Не можете? Адрис, что вы такое говорите?

Азея бросилась к нему, схватила за локти, потому что не дотянулась до плеч, встряхнула.

— Она же может умереть!

— Азея успокойтесь, — жестко оборвал Адрис, освободившись из ее рук, но сам стиснул плечи женщины и склонился, чтобы заглянуть точно ей в глаза.

— Азея, вы должны справиться сами. Вы ведь помните, чему я вас учил.

— Помню, но…