Мое чужое имя (СИ) - Логинова Анастасия. Страница 16

Конечно, ни Максим, ни Ваганов особо не надеялись, что свидетель Агеев окажется «качком в куртке», но была надежда, что оба свидетеля все-таки в сговоре. То есть, если их столкнуть подобным образом, то как-то они свое знакомство выдадут. Надежда не оправдалась.

— Максим, задержись-ка, — остановил Федина Ваганов, когда все закончилось.

Говорили, конечно, о побеге задержанного, вскоре к ним присоединился и следователь Абрамов, и начальник угрозыска Русаков — начальник Максима. Максим и Абрамов изложили свои версии инцидента: Антонов говорил неуверенно, но довольно складно, а Максим знал, что был прав, но звучали его слова как оправдание, причем еще более неуверенные, чем у следователя. Максим был молод и пылок, но наивным он уже не был. В высшую справедливость тоже не очень — то верил. Сила была на стороне Ваганова, а он будет выгораживать своего следователя, потому Федин, отвечая что — то, проклинал свое геройство и раздумывал, какие неприятности его теперь ожидают. Премии за этот месяц наверняка лишат… А ему еще за квартиру платить… И долг Соколку отдать нужно…

Разговор вышел тяжелым. Максим маялся, пытаясь подавить зевоту, и миг, когда его отсюда выпустят, казался далеким и нереальным. Когда дверь вдруг без предварительного стука открыли, и в кабинет вошла свидетельница Шорохова собственной персоной.

«Чего это она — я ей пропуск не подписал, что ли?», — мгновенно оживился Максим.

Но свидетельница к нему не обратилась, зато обвела надменным и даже слегка презрительным взглядом следователя, а потом и самого Ваганова, потом молча прошла вперед и положила перед Юрием Николаевичем лист с написанным от руки текстом.

— Что это? — Ваганов двумя пальцами почти брезгливо поднял листок.

— Это объяснительная, — свысока и чеканя слова, ответила Татьяна, — я весь день, с самого утра, сидела у Максима Георгиевича в кабинете — ваш следователь ни с какими поручения к нему не заходил и не обращался. А когда задержанный похитил дело и попытался скрыться, ваш следователь завтракать ходил. Я все это видела.

Повисло молчание, в течение которого трое мужчин сидели с приоткрытыми ртами и недоверчиво смотрели на Шорохову, как смотрят на людей, которые подают первые робкие признаки безумия. Первым закрыл рот Ваганов:

— Заберите это, — он попытался вернуть объяснительную.

Шорохова не двинулась, только одарила его еще более презрительным взглядом:

— Если понадобится, я отнесу это вашему руководству вместе с заявлением, что вы отказываетесь приобщить мои показания к делу.

— Жалуйтесь хоть Папе Римскому! — Чувствовалось, что Ваганов уже начинает беситься. — К какому делу вы собираетесь это приобщать?! Сбежавший задержанный числится на Абрамове до тех пор, пока он официальнее не сдал его контролерам. И отвечает за него Абрамов вне зависимости от того, кого и о чем он просил. При чем здесь вообще Федин?!

Шорохова хлопнула ресницами — ее надменность как ветром сдуло:

— Так этот побег не повесят на Федина?

Вместо ответа Ваганова устало и устало рявкнул:

— Выйдите из кабинета, пожалуйста!

Максим уже перестал скучать и до конца опроса сидел слегка пораженный, то и дело поглядывая на дверь. За последние полчаса его удивили сразу два человека. Сначала Ваганов, который почему — то не выгораживал своего следователя, теперь вот свидетельница, которая не понятно с какой стати вздумала свидетельствовать в его пользу.

Нет, он решительно чего-то не понимает в этой жизни. Может и этот мир не такой уж сволочной, как кажется…

Я был неправ. У маленьких городов есть и плюсы, а один из самых существенных плюсов — находится все поблизости. Взять хотя бы мой Питер: у нас можно полдня убить на то, чтобы добраться с одного конца города в другой и обратно. Старогорск же хорош тем, что здесь все находится в центре: и гостиница, где я остановился, и Следственный комитет, куда от нечего делать я мотался каждый день, и редакция, телефоны которой я обрывал с раннего утра. Так что я не успел выбрать радиостанцию на магнитоле, как уже был в кафе напротив комитета.

Да, и я, наконец, смог понять, чем манит Пиццерия полицейских, следователей, а порой и начальников вроде Ваганова. Пельмени… бог с ними, но, оказывается, если успеть сюда к десяти утра, когда они только-только открылись, то пиццу подают свежевыпеченной, горячей, даже слегка дымящейся. Подернутая золотом корочка, хрустит, услаждая слух, а кусочки ветчины буквально таят во рту…

Но это даже не все: главной удачей сегодняшнего дня — словно компенсация за все неудобства — было встретить Юркину свидетельницу. Правда была она не одна, а с опером Фединым, они выходили из ворот РУВД и активно что-то обсуждали, как старые друзья. Меня это ни капли не смутило: ну в самом деле, не может же такая шикарная девушка всерьез интересоваться опером Фединым? Поэтому я, мучительно вспоминая имя моей «компенсации», позвал их обоих пообедать.

— Мне, пожалуй, пора… — начала отнекиваться моя «компенсация», — мне на работу еще зайти нужно.

— Во всех нормальных учреждениях уже закончился рабочий день, — уговаривал я, потому как обедать с ней мне было намного интересней, чем с Фединым.

Разумеется, она все-таки она согласилась.

— Таня, — представил меня, устраиваясь за столиком, Федин, — это Никитин, можно сказать наш штатный адвокат.

Ну да — Таня, Таня! Невольно Федин подсказал мне ее имя. Уже не давая Тане попытки исчезнуть, я отодвинул для нее стул и помогал снять пальто.

— Танечка, что вам заказать? — спросил я, словно в меню было что-то кроме пельменей и пиццы.

— Так вы адвокат? — стала расспрашивать она меня. — Я была уверена, что вы следователь, как и Юрий Николаевич.

— Нет, Танечка, не ровняйте меня с Вагановым — мы с ним совершенно разные, и вы в этом еще убедитесь. Я адвокат. Алексей, для вас Леша. Специализируюсь на уголовных делах, между прочим, так что если у вас появятся проблемы… — я ненавязчиво положил перед ней визитку.

— А я похожа на девушку с проблемами? — высокомерно спросила Таня, но визитку все же покрутила в пальцах и бросила куда-то в недра сумки.

Передо мной сидела типичная современная женщина. Строит из себя прожженную стерву, а на самом деле наивна, как первоклассница. Я улыбнулся:

— Танечка, если судьба вас столкнула с Вагановым, то у вас априори появятся проблемы. Не сомневайтесь.

Таня приняла из рук официантки тарелку с куском пиццы и посмотрела на меня ясными зелеными глазами, почти изумрудными:

— Алексей, видите ли, мы, московские барышни, приучились решать свои проблемы сами. Мы, конечно, обращаемся в адвокатские конторы иногда, но к проверенным адвокатам с внушительным резюме. А вот вы… извините, сколько времени прошло после того, как вы ушли из полиции и устроились в адвокатуру? Год-полтора ведь, не больше? И с чего вы взяли, что сможете тягаться с таким специалистом, как Юрий Николаевич?

Я даже растерялся: кроме Ваганова в Старогорске никто не знал о моем милицейском прошлом — зачем он ей это рассказал?

— Никитин, так ты тоже из наших? — мгновенно заинтересовался Федин.

Ну все, этот завтра на весь СК раструбит.

— Вы извините, Алексей, может быть, вы не хотели этот фактик обнародовать, — Таня, похрустывая пиццей, решила, что сказала еще не все: — просто вы так настойчиво критикуете органы и Ваганова в частности, как критикуют только бывшие сотрудники этих самых органов.

— Кстати, да, — поддакивал ей Федин, — я тоже об этом сразу подумал. Выперли или сам ушел?

Я обвел их мрачным взглядом: Максим явно сгорал от любопытства узнать подробности, Таня выглядела делано-равнодушной, только изумрудные глаза откровенно посмеивались. Будь она чуть более серьезной, я бы не видел смысла продолжать, а так…

— Сам ушел, не стал дожидаться, когда выпрут. Доволен, Федин? И, кстати, Ваганов в вашей защите не нуждается, Таня — он прекрасно знает, как я отношусь к его методам.