Украденная беременность (СИ) - Лактысева Лека. Страница 52

— Фая? — мужчина быстро прошелся по первому этажу, включая свет в кухне, в гостиной, в ванной и даже в комнатке для персонала.

Везде было пусто.

Лукьянов, перепрыгивая через ступеньку, поспешил на второй этаж. Первым делом заглянул в спальню Фифы и замер в недоумении: комната была пуста. И дело не в том, что отсутствовали вещи Фаины. Не было ни мебели, ни занавесок на окнах. Помещение выглядело так, как раньше, еще до того, как в нем поселилась молодая женщина.

Федор обвел непонимающим взглядом голые стены и окна и рванул в детскую. Резкая вспышка лампочки — и у мужчины закружилась голова: здесь тоже было пусто. Совсем. Спальня няни и его, Федора, собственная спальня тоже пустовали. Все выглядело так, как до переезда Фифы. Так, будто ни самой Фаины, ни двух месяцев жизни с ней просто не существовало в этой реальности.

Лукьянову показалось, что он сходит с ума. Голова закружилась, волосы на голове зашевелились, будто пытались встать дыбом, как загривок у льва. Мужчина остановился посреди коридора второго этажа, запустил пальцы в собственную шевелюру, произнес тихо:

— Нет… — и громче: — Нет! Не-е-ет!!!

Дернулся всем телом и… очнулся сидящим в собственной постели, покрытый холодным потом и с сердцем, которое, по ощущениям, колотилось где-то в горле.

— Федь, ты что кричишь? — движение сбоку — и вспыхнувший мягкими лучиками ночник отвлек Лукьянова от ночного кошмара, все еще владеющего его разумом.

Федор повернулся, поднял на Фаю глаза с расширенными зрачками. Несколько мгновений смотрел так, будто не узнает или не верит тому, что видит. Потом с каким-то болезненным стоном улегся на бок, прижался лицом к располневшей талии Фифы.

— Что, Федь? — переспросила она, невольно начиная поглаживать мужчину по растрепанным спутанным волосам. — Тебе плохо?

— Нет… сон дурной, — прогудел тот глухо, продолжая вжиматься лицом в пространство между простыней и потяжелевшим животиком любимой. — Сейчас отойду, успокоюсь…

Фаина выдохнула с облегчением, опустила голову на согнутый локоть, второй рукой продолжая поглаживать, массировать затылок Лукьянова.

Федор дышал теплыми запахами женского тела и не мог надышаться. Они проникали в его легкие, словно кислород после удушья. Если б не опасение напугать беременную Фаю, он бы сейчас схватил ее в охапку, вжал бы в себя — до стона, до боли, и потребовал бы поклясться в том, что она его не оставит — никогда. Из стиснутой паникой груди рвались слова, признания, просьбы, но Федор молчал из последних сил. Только трудное дыхание да судорожно сжавшиеся на ее спине пальцы подсказали Фае, что он все еще не может избавиться от воспоминаний о пережитом кошмаре.

— Федя, может, поделишься? — предложила она. — Полегче же станет.

Федор в ответ промычал отрицательно. Фаина смирилась. За пару месяцев совместной жизни она заметила, что Лукьянов не торопится откровенничать, рассказывать о своих переживаниях и проблемах.

— Ты молчишь, потому что не привык делиться, или потому что меня бережешь? — ласково спросила мужчину, который, наконец, поднял голову и перелег на смятую подушку.

— Не надо тебе это… но за беспокойство — спасибо. — Лукьянов все-таки притянул Фаю поближе, чмокнул в висок.

Она устроила голову на плече мужчины, погладила его по светлым коротким кучеряшкам на груди:

— Тогда, может, еще поспишь?

— Ты спи. Я, наверное, тоже попробую еще подремать.

Федор знал: уснуть он уже не сможет, но лежать в обнимку с Фаей, ощущать тяжесть ее расслабленного тела — это было главное, чего он хотел после того отвратительного в своей реалистичности сновидения, которое все еще гуляло отголосками боли по его напряженным мышцам.

Фаина задремала. Федор же так и лежал, глядя близоруко в темноту и размышляя о том, что, наверное, зря они с Терминатором убрали от Фифы личного охранника, когда она перебралась в коттедж в Михалково.

«Надо будет поговорить с Юрой, пусть все-таки выделит кого-то из парней, чтобы постоянно рядом с Фаей был», — эта мысль помогла Лукьянову избавиться от смутной тревоги, которая ледяной занозой засела у него за грудиной и не желала исчезать.

Через полтора часа он, так и не сомкнув глаз, выбрался из объятий Фифы, собрался, стараясь не разбудить ее, но потом не удержался: подошел к постели, наклонился, чтобы поцеловать молодую женщину хотя бы в щечку. Фаина сонно улыбнулась, ответила на поцелуй и снова задремала.

Федор добрался до офиса по начинающим скапливаться пробкам, занялся делами: планерка, обсуждение проектов, совещания и онлайн-конференции с зарубежными клиентами. В обед нашел минутку, чтобы перекинуться парой фраз с Фаиной в скайпе, потом пригласил к себе Терминатора. Тот явился почти моментально.

— Присаживайся, Юра. Пообедаешь со мной? — пригласил начальника СБ Лукьянов.

— А у тебя, смотрю, домашнее? Суп в термосе, котлетки в контейнере, — одобрительно кивнул Юрий Минизабирович. — Пожалуй, не откажусь попробовать, как твоя Фифа готовит.

Федор разлил по тарелкам щавелевый суп, поставил в микроволновку куриные котлетки с рисом и овощами. Мужчины дружно застучали ложками.

— Ну, я скажу так: готовить Фаина Иннокентьевна умеет, — выбрав со дна последнюю ложку гущи, заметил Терминатор.

Лукьянов слабо улыбнулся, кивнул, поставил перед другом тарелку с горячим.

— Я вот как раз о Фаине и хотел с тобой поговорить. Может, зря мы от нее охранника убрали? Она же целыми днями одна там, в коттедже. Михалково, конечно, поселок охраняемый, да и выходит Фая без меня только в ближайший магазин — закупиться по мелочам. Тяжести поднимать ей запретили.

— Произошло что-то? — насторожился начальник СБ. — Откуда вдруг такие мысли? Ты не утаивай ничего, Федор Андреич. Любая деталь, которая тебе кажется незначительной, может оказаться важной.

— Нет… ничего не произошло. Все как обычно, но на душе неспокойно, — поморщился Лукьянов: рассказывать о том, что ему снятся кошмары, не хотелось.

— Тогда, возможно, это у тебя нервишки пошаливают, — без тени насмешки высказался Терминатор. — Такое бывает у будущих отцов, особенно когда ребенок долгожданный. Но можем для твоего спокойствия приставить к Фаине Иннокентьевне человека. Она вроде женщина понятливая, надеюсь, возражать не станет.

— Я с ней поговорю сегодня же вечером, — пообещал Лукьянов.

— Ну, тогда завтра с утра и пришлю к ней парня из охраны. Скажи своему водителю, пусть подхватит моего человека, когда к тебе ехать будет.

— Договорились. — Лукьянов собрал со стола грязную посуду, отнес в посудомоечную машину. — Спасибо за понимание, Юра.

— Тогда я пошел работать? — встал начальник СБ.

— Да, иди.

Мужчины разошлись. Федор вернулся на свое рабочее место, еще пару минут пообщался по скайпу с Фаей и с головой ушел в работу. Три часа, остававшиеся до конца рабочего дня, слились для него в одно короткое мгновение.

Около шести вечера, разговаривая по телефону с одним из клиентов, Лукьянов выключил ноутбук, оделся на ходу, кивнул на прощание охраннику, вышел из офиса и отправился на стоянку, где его дожидался водитель с автомобилем.

— В Михалково, — отдал распоряжение шоферу и вернулся к разговору, который затянулся надолго и закончился уже тогда, когда белый крайслер директора компании InSecT съехал с МКАДа и помчался по дороге, ведущей к поселку.

Лукьянов, освободившись от слишком словоохотливого заказчика, тут же набрал номер Фаины, чтобы узнать, не нужно ли закупить каких-либо продуктов к ужину или на следующий день. Фифа на звонок не ответила. Не ответила и на повторные вызовы через десять и через двадцать минут. «Может, в душ пошла или уснула», — успокаивал себя Федор, нетерпеливо поглядывая на заснеженную дорогу.

Наконец, автомобиль преодолел последние сотни метров, въехал во двор коттеджа и замер у дорожки, ведущей к входным дверям. Лукьянов выбрался из прогретого нутра машины в морозную тьму, которую безуспешно пытался разогнать одинокий фонарь над крыльцом. Окинул взглядом обращенный к воротам фасад дома и почувствовал, как сжалось, заныло что-то внутри: света не было ни в одном окне.