Злата мужьями богата. Книга вторая (СИ) - Лактысева Лека. Страница 37

— Да как вы вообще додумались до такого?! — пришла в себя Элизия, до сих пор наблюдавшая за происходящим молча, поскольку просто не находила слов, чтобы выразить свое недоумение.

— Вот так и додумались, — заговорил Сандгрон. — Предполагалось, что брат Ольгрона, узнав, что княжич остался без супруги и больше не может претендовать на роль главы клана, откажется от боя. А потом, когда удастся его успокоить и переубедить — Злата и Ол вновь соединятся.

— Этот план помог бы даже в том случае, если бы бой состоялся, — добавил Даг.

— Чем же это? — не поняла Элизия.

— Ну смотри, — принялся объяснять магистр. — Хорошо, если победителем выйдет Ольгрон. А если Болди? Пока Злата — жена Ола, Болдгрон может претендовать на нее. Но если бы Лучик и Ол расстались, по-настоящему расстались за день до битвы, то даже став победителем, старший брат нашего Ола не смог бы предъявить на Злату свои права.

Рыжик, хоть и лежал, уткнувшись лицом в колени жены, но все эти объяснения услышал. И понял главное:

— Так, значит, ты не собиралась прогонять меня навсегда, Злата? — поднял он лицо к своей жене.

— Нет, Ол, конечно, нет! Я вернула бы тебя сразу, как только смогла бы! — заверила его Воскобойникова.

Эти слова впитались в сердце молодого оборотня и оживили его, как самый лучший целительский эликсир. В зеленых глазах Ола вспыхнули погасшие было искры любви и надежды.

— Не надо от меня отказываться, Лучик, — тихо произнес он. — Не оставляй меня даже на время. Я сумею побороть брата. Только верь в меня, только будь рядом!

— Я рядом, Ол, — заверила его девушка. И повторила еще раз твердо и уверенно: — Я рядом.

Ольгрон снова опустил голову на колени Златы. Закрыл глаза. Помолчал. Потом, собравшись с силами, проговорил с обидой:

— Допустим, план был по-своему хорош. Он мог бы сработать. Но почему вы не предупредили меня, что это не навсегда? Что наше с Лучиком расставание — временное?

Воскобойникова жалобно посмотрела на старшего мужа: она тоже не очень понимала, отчего Дагрон так настаивал на том, чтобы она и сама поверила в то, что расстается с Ольгроном всерьез, и убедила в этом рыжика.

Мрачный Даг пришел ей на помощь и пустился в объяснения:

— Княжич, ты, наверное, не слишком вникал в то, как происходит обряд отречения от супруга…

— Нет, я надеялся, что со мной этого никогда не произойдет, — признался Ол.

— Что ж, тогда объясняю. Тебе и всем. На будущее. Силу имеют те слова, которые наполнены искренним намерением осуществить задуманное. Только если оба супруга, и муж, и жена, будут уверены, что обряд отречения — настоящий, он будет подтвержден Светом, Тьмой и Сиятельной Праматерью.

Пока Злата и Ольгрон обдумывали услышанное, Элизия уже пришла к правильным выводам:

— Получается, если бы Ол знал, что Злата отказывается от него только на словах, то они все равно остались бы женатыми?

— Да. — Коротко подтвердил эльф.

— Как же все это тяжело и страшно, — Лиззи с сочувствием взглянула на названую сестру и ее младшего мужа. — Не хотела бы я оказаться на вашем месте…

26. Роковая дата

— Это кто ж тебя так приложил, Болди?

Болдгрон, в своем зверином обличье, с недоумением уставился на сэта Карьягрона, опытного бойца и охотника, согласившегося провести спарринг* со старшим сыном князя.

— О чем ты, Кар?

— О твоем хвосте.

Болдгрон нервно дернул означенной частью организма, извернулся, оглядываясь. Сцепил зубы, чтобы не взвыть на весь квартал оборотней, но даже сквозь стиснутые челюсти прорвался скулящий звук. Весь его хвост — еще вчера шикарный, снежно-белый, пушистый — сейчас облез, покрылся коростой и струпьями и стал похож на дохлого земляного червя.

— Ч-ш-ш-то это? Я не знаю, как это случилос-с-сь! — зашипел он, подавляя желание начать вылизывать пятую конечность.

— Сиди смирно, Болди: я попытаюсь понять, какая-такая болячка на тебя свалилась.

— Мой хво-у-с-ст! Я же на охоту собирался… — Болдгрон замер, искоса наблюдая за сэтом Карьягроном, который, перекинувшись в иргуара, присматривался и принюхивался к пострадавшей части тела старшего княжича. — Как я теперь сокланам на глаза покажусь?

Карьягрон, так и не прикоснувшись к предмету изучения, брезгливо тряхнул лапой и сообщил:

— Как я и предполагал, это проклятие. Сразу говорю: снять не получится.

— Я теперь до конца жизни так ходить буду?! — подлетел в воздух Болдгрон. — Не-е-ет! Я не вынесу такого позора…

— Да не вой ты! Дослушай сначала! — старший товарищ на правах наставника отвесил неуравновешенному княжичу хлесткую оплеуху.

— Что-то еще? Хотя куда уже хуже? — Болди плюхнулся на пятую точку и принялся потирать горящее огнем ухо: после полученного удара оно болело куда больше, чем хвост.

— Проклятие не снимаемое, но короткое, через пару дней само развеется.

— Развеется… развеется?! Уже послезавтра? Сиятельная, будь милостива: пусть оно исчезнет раньше, чем я выйду в круг сражений! — Болдгрону было уже не до переживаний по поводу вечерней охоты. Он был счастлив, что не останется облезлым навсегда.

— Думай, кому насолил, княжич. Наверняка это было первое предупреждение.

Болдгрон не удержался и все же пару раз лизнул свой обезображенный хвост, который чем дальше, тем сильнее зудел, краснел и покрывался неравномерными припухлостями.

— Маги-проклятийники среди мужчин ведь почти не встречаются, да? — принялся размышлять он. — Но такого дара вроде не было ни у кого из женщин нашего клана…

— А значит, это кто-то новый, — согласно мотнул головой Карьягрон.

— Новая женщина в клане… альда Злата?!

Два иргуара уставились друг на друга в немом изумлении. Ни одному из них не приходило в голову, что у жены младшего княжича, помимо стройной фигурки и хорошенького личика, может обнаружиться еще и необычный дар, подкрепленный большим магическим потенциалом.

— Вот так, Болди. Вот так, — подытожил Карьягрон. — Думаю, тебе сейчас не драться и не охотиться нужно, а бежать к целителю. Вылечить — не вылечит, но хоть чем-то поможет.

— Как я в таком виде кому-то еще на глаза покажусь… — Болдгрон совсем поник. — Придется мне пока котом совсем не оборачиваться. Какие уж тут тренировки. Обещай, что никому не скажешь, — он умоляюще заглянул в глаза старшему товарищу.

— Я помолчу, — согласился Кар. — Чего уж там… Моли Сиятельную, чтобы хуже не стало.

На это у Болдгрона ответа не нашлось. Он только взвыл тихонько, крутанулся, перекинулся в человека и побрел, понурив голову, к особняку князя. Единственное, о чем он сейчас мог думать — это как спрятаться от чужих глаз и справиться с заполнившим душу отчаянием, огромным и давящим, как могильная плита.

Добравшись до своих покоев, Болди скрылся в них, и не выходил оттуда до рассвета того рокового дня, когда должен был состояться бой. Единственным, кого допускал до себя в эти два дня сраженный проклятием и женским коварством Болди, был лучший целитель клана.

Ночь накануне боя со старшим братом рыжик провел подле своей жены. Как только забрезжило утро, Ол в сопровождении супруги, двух ее старших мужей и Элизии отправился в квартал оборотней. На этот раз всей его человеческой семье было позволено присутствовать на месте грядущего события.

Чтобы уместить всех членов клана, желающих лицезреть битву двух княжичей, иргуарам пришлось даже возвести деревянные трехъярусные трибуны. К моменту прибытия Ольгрона и его семьи все эти скамьи были почти заполнены.

— Смотри, Лучик! Для вас приберегли местечко рядом с моими родителями и сестрой, — Ол подвел жену к нижней ступени центральной трибуны. — Усаживайтесь. И пожелай мне справиться с испытанием, любимая!

— Ты победишь, Ол, я знаю, — Злата на пару мгновений прижалась к рыжику, коснулась губами его подбородка. — Пусть Сиятельная дарует тебе свое благословение!

Никто, кроме Златы, не заметил этого, но после слов о благословении на лбу Ольгрона на миг высветился белый силуэт летящей совы. Похоже, в силах Воскобойниковой было не только проклинать, но и призывать милость Праматери. Впрочем, самой девушке сейчас было не до размышлений на эту тему. «Подумаю об этом позже», — сказала она себе и отпустила младшего мужа, который тут же направился в круг.