Четыре всадника раздора - Полякова Татьяна Васильевна. Страница 7

– Не представляешь, как я рад тебя видеть. Без тебя тут такая тоска, хоть вешайся.

– Ты что же, здесь живешь?

– Да, – чуть замешкавшись, кивнул он. – Джокер говорит, места всем хватит, чего ж зря деньги тратить?

Уверена, дело вовсе не в деньгах. Джокер экономить не привык, а тут и деньги не его. Скорее всего, хочет держать нас, что называется, на глазах. Но об этом я предпочла промолчать, и в ответ только кивнула.

Клим заметно отстал. Я повернулась, чтобы взглянуть, где он, а он усмехнулся, точно хотел сказать: «Не доверяешь?»

«Не доверяю», – подумала я, выдержав его взгляд.

Боровская уже ждала нас в кабинете. Я увидела полную даму в темно-синем платье и меховой горжетке. Пышная прическа, макияж, точно она собралась на сцену. Пальцы увешаны перстнями. Однако вульгарно она не выглядела. Напротив, все в ней казалось гармоничным. Породистое лицо красивым не назовешь, но располагающим – вне всякого сомнения. К такой, как Боровская, даже горластая торговка не обратится «женщина», скорее всего и вовсе рот при ней открыть не посмеет.

В общем, продуманность образа я оценила. Она как нельзя лучше соответствовала моим представлениям об оперной диве.

Евдокия Семеновна с достоинством поздоровалась, когда мы вошли, но, несмотря на умение держать себя в руках, я сразу почувствовала: посетительница очень взволнована. Причем не просто взволнована, она еще и гневается. Надеюсь, не на нас.

– С этими господами вы уже знакомы, – ответив на ее приветствие, произнес Бергман. – А это Лена, наш сотрудник.

– Очень приятно, милочка, – кивнула Боровская.

Голос у нее был глубокий, красивый. Мы расселись полукругом в креслах, Бергман занял место за столом.

– Сегодня мы намеревались встретиться с вашим зятем, – не торопясь начал Бергман.

– Именно поэтому я здесь, – сказала Евдокия Семеновна. – Я разговаривала с ним, несколько часов назад. И если у меня еще оставались какие-то сомнения в его причастности, то теперь… Господи, что он сделал с моей дочерью… – Выдержка ей изменила, и она заплакала, вытащив кружевной платок из рукава платья.

– Будем надеяться на лучшее, – без особой уверенности сказал Бергман. – Воды?

Я поднялась, налила воды из графина, стоявшего на столе Бергмана, и подала стакан женщине. Она сделала несколько глотков и с благодарностью вернула мне стакан.

– Извините. Все эти недели я… это просто ад. Моя единственная дочь… Ради бога, найдите ее.

– Мы сделаем все возможное. Так что ваш зять…

– Когда я сказала о своих намерениях… о вас… он только что дурой меня не назвал. Твердил, что это глупость. Розыском пропавших должны заниматься профессионалы, частные детективы лишь тянут деньги из доверчивых граждан. И прочее в том же духе. Я ему напомнила, что это мои деньги. И не ему их считать.

– Он отказался встретиться с нами?

– Так прямо не сказал, но, думаю, найдет предлог не встречаться. Зять с дочкой жили в загородном доме, это совсем недалеко от вас, двадцать минут на машине, деревня Зацепино. Сейчас это городской микрорайон. У них там, можно сказать, усадьба. Мой муж, царство ему небесное, – тут она торопливо перекрестилась, – купил участок рядом и построил для нас дом. Совсем небольшой. Знаете, хотелось быть ближе к дочке, но при этом не досаждать своим присутствием. – Бергман согласно кивнул, а она продолжила: – Так вот. Я после смерти мужа там не живу. Не по себе мне там, да и не люблю я природу, если честно. Мужу нравилось, а мне в городе куда лучше. Театр рядом, приятельницы зайдут… А там… в общем, дом пустует. Там отдельный вход, участки друг от друга отделяет живая изгородь, каждый вроде бы сам по себе, но вы сможете наблюдать за этим типом, если поселитесь там. Как вам идея? Его я в известность уже поставила.

– И как он к этому отнесся?

– Трубку бросил. Но если уж он о моих деньгах печется, должен войти в положение. Иначе вообще продам дом за бесценок. Цыганской семье из двадцати человек.

По тому, как она произнесла последние слова, становилось ясно: это не пустые угрозы. Вполне может. Зятю стоило вести себя осмотрительнее.

– Что скажете? – спросила она.

– Скорее всего, мы воспользуемся вашим предложением, – кивнул Бергман.

– Вот и отлично. Я не сомневаюсь, ему есть что скрывать.

– Они давно женаты? – спросила я.

Евдокия Семеновна посмотрела с некоторым недоумением. Мысли ее занимал зять, и простой вопрос вызвал растерянность. Но после небольшой заминки она все же ответила:

– Шесть лет. То есть официально пять. Он ждал, когда его первую жену признают мертвой. Мне дочка говорила, хотят проверить свои чувства. Заморочил ей голову.

– То есть об исчезновении его жены вы тогда ничего не знали? – с сомнением спросила я.

И в самом деле, поверить в такое трудно. История наверняка получила огласку, а такой человек, как покойный супруг Евдокии Семеновны, был просто обязан поинтересоваться прошлым зятя.

– Муж знал, – словно нехотя ответила Боровская. – Да мне не сказал. Расстраивать не хотел. Дочка от любви к этому типу голову потеряла. С ней-то муж поговорил. Да что толку? Потом добрые люди мне донесли. Но было поздно. Если б даже я тогда знала… никто бы не смог отговорить мою дочку. У нее характер. И ничего о вине Зорина она бы слушать не стала. Сказать по чести, его, конечно, подозревали, но не особо. И дело широкой огласки не приобрело. Его первая жена была не в себе. В психбольнице лежала. И после этого была под постоянным наблюдением. В один прекрасный день просто взяла и ушла из дома. Неизвестно куда. Сначала думали, объявится. Она и до этого уходила, а потом вроде как ничего не помнила. То ее на вокзале найдут, то в соседнем городе. В общем, с головой у нее беда. Ну и тут поначалу надеялись. А потом ясно стало: на этот раз беда случилась. Либо встретился на пути какой-то негодяй, либо… сама с собой что-то сделала.

– До этого у нее были попытки покончить жизнь самоубийством? – задал вопрос Бергман.

Евдокия Семеновна кивнула.

– Думаю, да. Не зря ее в психушку упекли. Хотя точно ничего не знаю. Зорин о ней помалкивал, мол, вдовец и вдовец. И я с расспросами не лезла, чужое горе уважала. Даже когда узнала, что пропала она, а не умерла. Никаких претензий к зятю у меня не было. Жили они хорошо, он Нелли любил… мне так казалось. А что раньше было, в конце концов, дело не мое. Это теперь все по-другому видится… – Она вздохнула и убрала носовой платок, который все это время мяла в руках.

– Они в браке пять лет, детьми, как я поняла, не обзавелись? – вновь полезла я с вопросом.

– Ну… у Зорина есть дочь. А Нелли не спешила, говорила, для себя хотели пожить. Но по мне, это отговорки. Думаю, Зорин с детьми не спешил, а Нелли под его дудку танцевала.

– Почему вы так решили?

– Дочери уже двадцать восемь. Когда рожать-то? Муж есть, деньги тоже, и что за причина тянуть? Дочка обычно отшучивалась, а Зорин разговоры на эту тему не любил, вот я и подумала… Либо какие-то проблемы у него, либо просто детей не хочет. Есть такие мужики, кому пеленки-коляски как черту ладан. Тем более у него-то ребенок уже есть.

– Вы говорили, отношения между супругами были хорошие…

– Да. До последнего времени.

– А в последнее время?

– Не знаю. Дочка нервничала, настроение плохое, а в чем причина… От зятя тоже ничего толком не добьешься. Он и так не особо разговорчив, а тут и вовсе молчал как рыба. Одно вам могу сказать: у него кто-то был. На стороне, я имею в виду.

– Откуда такая уверенность? – спросила я.

– Я, милая, жизнь прожила. И знаю, что за черная кошка между супругами пробегает. И муж мой мог себе позволить, да и я… не без греха, одним словом.

– В своей дочери вы, как я поняла, не сомневаетесь?

– Не сомневаюсь. Она за него по любви пошла. И если себе вдруг что-то позволила, так только с горя. В отместку. А вот в его любви у меня теперь сильные сомнения. Первая жена его в одночасье сиротой осталась. Родители погибли в авиакатастрофе. С бабкой жила. А вот наследство ей оставили немалое. И отошло оно кому? Зорину. Стал бы с женой разводиться, к примеру, пришлось бы с денежками проститься. А здесь, нет жены, и вопросов нет. И с моей дочерью ему тоже разводиться совсем невыгодно. Мой покойный муж был человеком большого ума, государственного. И позаботился о том, чтобы какой-нибудь прощелыга дочку с разбитым корытом не оставил. Инвестировал деньги в бизнес Зорина, и по закону Нелли такая же хозяйка, как и он сам. Я во всем этом-то не очень смыслю, но если дочь решила бы с ним развестись… В общем, развод ему точно не нужен. Уж поверьте. А вот ее исчезновение… Сами подумайте, у него пять лет есть, чтоб все как надо в делах подчистить. Меня он к ним раньше этого срока на пушечный выстрел не подпустит. Да и куда мне с ним тягаться. С ним, да с адвокатами его. Конечно, адвокатов я тоже найму, да вот никому из них не верю. Деньги-то возьмут, и что? А через пять лет может так случиться, что и делить-то будет нечего. Но это не главное. Деньги – тьфу, с собой в гроб не возьмешь, а вот дочка… На вас вся надежда, – заключила она и вновь потянулась за платком.