Курочка, открой дверь (СИ) - Лазарев Михаил Петрович. Страница 14

— Вот значит как вы об нас позаботиться решили, сволочи?! Как зверя какого завалить!

— Прохор, успокойтесь. Не нужно делать из нас врагов! Это для Вашего же блага! — попытался взять ситуацию под контроль Игорь.

— Для всеобщего блага, сын мой! — вторил ему Илларион.

— Катитесь к чёрту со своими благами, твари! Забирайте куриц и катитесь отсюда! Оставьте в покое нас.

— Хорошо-хорошо, Прохор, мы уходим. Помните, мы хотим помочь Вам. Давайте поговорим утром, хорошо? — не отступал Игорь.

— С Пресветлым своим говори, паскуда! Пошли прочь!

— Прохор, послушай меня! Прохор! — заговорил Илларион, но из-за двери ему никто не ответил. — Прохор, сын мой! Наталья, вы здесь? — тишина — переговоры кончились.

Игорь раздражённо дёрнул левой рукой. Толстый жилистый провод, выходящий из рукава его пиджака и тянущийся куда-то под рясу Иллариона, натянулся. Раздался влажный щелчок и на землю упал конец провода с серебристым утолщением. Затем эта «пуповина» несколько раз дёрнулась и втянулась в рукав Игоря. Илларион заморгал, поёжился.

— Могли бы просто на бумажке текст написать, — раздражённо буркнул он.

— Так быстрее. И надёжнее. — холодно ответил Игорь. — Заберите кур! — крикнул он какому-то офицеру. — На сегодня всё. Дом держать под постоянным контролем, всё, в радиусе пяти километров — закрытая зона. Всех соседей убрать нахрен. Никаких посторонних! Чтобы мышь не проскочила!

— Есть! — послышалось с нескольких сторон.

— Пойдём, — бросил он своим спутникам.

Настя и Илларион последовали за Игорем.

— Что ж за геморрой-то сплошной в этот раз, — заговорил он. — Сраный деревенский участковый, как рецидивист, мать его, по секретным архивам лазает-разнюхивает, журналисты крутятся под боком, мужик этот местный на своём мотороллере просто доебал уже своими расспросами и советами. Как мёдом ему тут намазано. Уж в рожу раз получил, и всё равно мелькает где-то на горизонте. А куровод этот! Вообще бред! Вместо того, чтобы сидеть дома и сраться со страху, Объекту пиздюли раздаёт! Бред! Кому сказать — не поверят. Теперь ещё в доме заперся, козлина! И ведь какой хитрожопый! Выкинул и дверь закрыл, скот. Чего он шуганулся так? Ведь успокоили вроде. Жопой что ли учуял? Лучшие снайперы, блять, и те не смогли попасть!

Игорь был вне себя от злости. Настя попыталась его успокоить:

— Но ведь время ещё есть, и куры у нас.

— Есть-хуесть… Ладно, завтра видно будет. Вытащим его из халупы как-нибудь, главное чтоб дышал, и сердце билось. Илларион, ступай в медпалатку, оставайся там со своим послушником — может пригодишься ещё. Баба у него набожная, попробуем надавить. Ты, я смотрю, не первый раз уже «на проводе» в переговорах.

— Случалось, да. Опыт общения с куроводами в рамках операции имею. Люди-то деревенские в основном, батюшку слушаются, вот нас и привлекают. Меня сюда специально направили несколько лет назад, как в один из районов вероятного проявления активности, коли уж всё равно я в курсе этих дел был.

— Хорошо. Слышал я, Ваши его тоже серьёзно изучают.

— Изучают, да. Особая братия. Понятиями материального мира полностью описать Пресветлого невозможно. Церковь вносит свой посильный вклад. У нас есть свои источники и знания, которые руководство Вашего проекта находит полезными. Так что сотрудничаем, с божьей помощью.

— Это-то я в курсе, да. Я о том, что ходил слух, будто были у Вас там свои какие-то… «чересчур сильно заинтересованные».

— Ходил слух, да. Но знаете, я ведь по сути обычный священник, пусть и с некоторым специфическим опытом. Меня в особые дела не посвящают. Давно уже ничего не слышно по поводу этих «заинтересованных», как Вы выразились, в публичных кругах. Видимо вопрос уже решён.

— Ясно. Что ж, все свободны до завтра, до полудня. В 12:10 сбор командования операции. Вы, Илларион, тоже приходите. Поговорим, подумаем.

— Хорошо, с богом, — ответил Илларион.

— До свидания, — попрощалась Настя, все трое разошлись.

Все приказы были отданы, в рабочем порядке формировались команды оцепления и наблюдения, крики приказов затихали. Но не затихали журналисты. Пресс-секретарь Игоря заявил прямым текстом, что им необходимо покинуть место проведения операции, а всё отснятое будет изъято. На сборы дал ровно двадцать минут и приставил следить двух солдат. Мария бурно негодовала, называя солдат подлецами, угрожала придать всё гласности, кричала, чтобы отдали отснятый материал. Валерий Валерьевич тоже что-то возмущённо сопел. Сашка курил в сторонке. Егор демонтировал с крыши фургона антенну. Журналисты никак не хотели уезжать, но вот антенна была снята и оборудование собрано. Солдаты ещё раз напомнили, что ровно через три минуты будут вынуждены арестовать нарушителей периметра и поместить под постоянный особый контроль на всё время выполнения операции. Упорствовать дальше смысла не было.

Все четверо погрузились в машину, Валерий Валерьевич сел за руль, тронулись. Солдаты подождали, пока автомобиль скроется за поворотом и отправились обратно в лагерь. Фургон подбрасывало на ухабах, Сашка с Егором копошились с аппаратурой в глубине фургона. Мария сидела на пассажирском сидении рядом с Валерием Валерьевичем. Оба выглядели подавленными. Это дело могло стать началом быстрого взлёта их карьеры, принести известность, популярность, признание. Но вот так вот просто, за пару часов, всё рухнуло. Их вышвырнули в самый интересный момент. Мария с Валерием Валерьевичем переглянулись — это был ещё не конец. Фургон резко свернул с дороги, прямо в поле, фары и свет внутри погасли. Машина снова ехала к дому Прохора, но так, чтобы как можно сильнее удалиться от лагеря военных. Сашка заглянул в кабину, спросил что случилось.

— Мы возвращаемся за нашей сенсацией, Саша. Готовь камеру, — глаза Марии сияли, она была полна решительности. Валерий Валерьевич тоже выглядел необычайно сконцентрированным и серьёзным. — Всенепременнейше возвращаемся, — твёрдо проговорил он.

Им необычайно повезло — оцепление было выставлено только у самого дома, полностью перекрывать район военные ещё не начали. Фургон остановился в четырёхстах метрах от ярко освещённой цели. Мария тут же выскочила наружу и принялась поторапливать Сашку. Василий Васильевич и Егор решили остаться в фургоне, готовые подобрать коллег и скрыться в любую секунду. Репортёр и оператор покинули автомобиль. Ночь выдалась тёмная, как по заказу. Две тени призраками приближались к ярко освещённому дому. Уже можно было разглядеть, что происходит на дворе: повсюду сновали солдаты, с нескольких сторон разбирали забор, перетаскивали какие-то ящики и провода, у курятника крутились люди с какой-то аппаратурой в руках. Сердце Марии часто билось. Вот оно — военные, секретность, работа тайком под угрозой ареста, и всё это теперь — её. Она обернулась и посмотрела горящим взглядом на Сашку. Эту ночь, до тревоги, они были вместе, и теперь Мария хотела поделиться с любовником бушевавшими в ней эмоциями.

— Снимай, снимай же скорее! — шепнула она, кокетливо улыбнулась и поспешила вперёд, не став дожидаться, пока Сашка закончит включать и настраивать камеру. Отойдя метров на десять, она обернулась и нетерпеливо помахала рукой, подзывая всё копошащегося оператора. Как только Мария отвернулась и снова зашагала вперёд, Сашка привычным движением вытянул из-за пояса пистолет с навёрнутым глушителем и сделал два выстрела.

Мария покачнулась и упала лицом в землю, яркое пятно света впереди, к которому её так тянуло, начало меркнуть. Сашка подошёл ближе и добил журналистку выстрелом в голову. Рядом с телом он бросил осточертевшую тяжёлую камеру и маленький GPS-маячок — таскать трупы в его обязанности не входило. Дело сделано. У фургона Сашку ждал уже успевший заскучать Егор. Тело Валерия Валерьевича лежало в кабине, заливая пол кровью. После размещения ещё одного маячка в фургоне операция «Свобода слова» была формально завершена. Пришло время заявить о себе местному руководителю операции — обстановочка у них там, судя по всему, складывалась не особо спокойная. Двое мужчин отправилась в лагерь военных, вдыхая прохладный ночной воздух и наслаждаясь редкими минутами отдыха.