Баронские будни - Усов Серг. Страница 26

Особой ностальгии по снегу Олег не испытывал. Немного поболтав с Карой, решил до завтрака заглянуть в кузницу.

- Ладно, раз уж всё равно меня на улицу вытащили, то пойду шестерни посмотрю, готовы или нет. Баронета, пойдёте со мной?

Уля скорчила недовольную рожицу, и Олег махнул рукой.

В кузнице с самого утра уже разжигали печи. Работы было не просто много, а очень много, хотя барон постарался максимально оптимизировать все процессы за счёт магии.

За исключением Лотуса, всем остальным его магам удалось освоить заклинание Укрепление, с помощью которого "сырое" низкокачественное железо можно было превращать хоть в высоколегированную сталь.

Если у Валмина на это уходило много времени и несколько затраченных резервов, то у Гортензии получалось при однократной трате резерва преобразовывать почти сотню килограмм железа, а уж Уля или, тем более, сам барон могли преобразовывать тонны.

- Сделал всё точно? - спросил Олег у кузнеца.

- А как же, господин барон, всё точь-в-точь. Вот, смотрите.

Кузнец поднёс изготовленные передаточные звенья к навощёной доске, где чертежи этих изделий были нарисованы в натуральный размер, а толщина указана отдельным отрезком.

Отсутствие нормальной системы мер сильно мешало нормально организовать производство, и, по прибытии из поездки, Олег решил посвятить пару дней её разработки, хотя бы для своих баронств.

Но всё пошло не так просто, как он рассчитывал.

Начал он с того, что отрезал кусок верёвки, длиной примерно в метр и хотел дать команду кузнецу выковать прут такой длины, чтобы после Укрепления  он стал эталоном метра, для начала, в его землях.

Но тут же спохватился, что производству нужны не столько метры, сколько дециметры, сантиметры и, главное, пожалуй, миллиметры.

Свернув свою мерную верёвку пополам получил пятьдесят сантиметров, свернув ещё раз - двадцать пять, и на этом встал в ступор? Делить на глаз? Ерунда получается.

Тогда решил пойти не от общего к частному, а от частного к общему и, сначала, определил длину эталонного дециметра, а затем, десять раз отмерив, получил эталонный метр. Его довольство полученным результатом длилось совсем короткое время, ровно до того момента, пока он не вспомнил, что нужны сантиметры, а когда он вспомнил о миллиметрах, то стало ещё тоскливей - складывать тысячу эталонных блошек - погрешность будет такая, что лучше бы и не начинал.

Аналогичная ситуация произошла и с колограммом. Его легко можно было, подбирая соответствующие грузы, делить на две, три или даже десять частей. Но как подобрать тысячу равновесных граммовых небольших грузиков, при том, что электронными весами тут и не пахло, он даже не представлял.

В общем, вся метрическая реформа Олега остановилась примерно на том же уровне, что и существовавшие здесь до него.

Он ввёл метр, дециметр, килограмм и сотку, эталонные образцы которых находились в каждом замке и у старост поселений.

Единственным плюсом его системы, по сравнению с существовавшей до него, была её десятичность. 

Понятно, что для небольших деталей всё равно приходилось использовать чертежи в реальном масштабе.

За обедом в этот день к Олегу собрались почти все его соратники. С Чеком приехал и барон Глен Орвин.

Этого барона Олег пока ещё не считал своим соратником, но был уверен в том, что подсадил его на крючок выгоды намертво.

В баронствах также, как и на остальных землях Винора, снимали по три урожая в год. И дело здесь было не в какой-то магии, а в климате. Ранней весной собирали урожаи озимых, а в конце лета и в конце осени - обычные.

Урожай от привезённых Женком семян льна был небольшим по объёмам, но избавил Глена от, пусть для кого-то и небольшого, но для него обременительного долга. А вот второй, осенний, урожай льна, когда Орвин засеял почти в пять раз больше, принёс ему полторы тысячи лигров, которых ему хватило, чтобы не только подкупить продовольствия и семян на посевы, но и даже что-то отложить к себе в кубышку. Для барона, которому уже десяток лет приходилось едва сводить концы с концами, это было очень приятно.

Орвин вообще хотел полностью перейти на лён и засеять им в озимь почти все свои поля, но Олег, хоть это и входило в его дальнейшие планы, пока Глена притормозил, сказав, что к закупке таких объёмов он будет готов не раньше весны следующего года. Так что Орвину пришлось на время поумерить свои аппетиты.

Но уже полученная прибыль и открывающиеся перпективы превратили вечно мрачного и желчного мужчину почти в добродушного увальня.

- Кальвадос подавать сегодня на стол?

Веда, с уже сильно округлившимся животиком, по-прежнему, твёрдой рукой держала бразды правления замковой прислугой. Она уже основательно поднаторела в вопросах управления, была скорой на расправу с провинившимися, но без излишней жестокости, и не ленилась всё держать на контроле.

- Тебе скоро уже рожать? - Олег приобняв свою давнюю рабыню-подругу, погладил её по животу.

- Скоро, на последней декаде зимы или на первой весны, - заулыбалась Веда.

Она всегда была рада, когда барон переходил с ней на дружеское общение. Но, кстати, так ему и не сказала, от кого носит ребёнка. Да Олег и не сильно интересовался, не от него же, а там уж всё равно. 

Главное, что Гури смирился с поведением жены, видно, любит эту вертихвостку, а может, ему так удобней. А Шерез, как-то в беседе, сказал ему, что у него от Веды не может быть ребёнка в принципе, не тот секс они практиковали, чтобы дети появлялись.

Поэтому Олег и не стал особо заморачиваться выяснением настоящего отца, хотя к Веде он относился хорошо и в обиду бы не дал, если бы та его попросила о помощи.

- Скажи, чтобы и кальвадос тоже подали. Вино и сидр пусть тоже будут.

- Тогда я и новые серебряные бокальчики распоряжусь подать. Стопки? Правильно я их называю?

- Ага. И не задерживай.

Олег слегка хлопнул её по попке и пошёл вниз, услышав голоса Гортензии и Чека, которые всё же узаконили свои отношения.

Скромнее всех на этом большом обеде была Уля. Она искоса поглядывала то на Гортензию, то на Кару, и старалась вести себя, как они, но в общем разговоре не участвовала. 

Она сидела рядом со своим кроаным братом в красивом светлоголубом платье из шёлка, который Олег закупил на ярмарке, у неё была красивая причёска, которую ей почти две склянки делала Кара, большая мастерица в этом вопросе, и золотые украшения, сделанные местным умельцем по чертежам и подсказкам Гортензии. 

Уля сидела прямо и держала образ, приличествующий баронете.

Грубее всех вёл себя новый гость - Глен Орвин, который громко разговаривал, ржал, как лошадь над своими же шутками, впрочем, иногда и правда забавными, размахивал руками и даже опрокинул соусницу.

 Хорошее настроение Орвина иногда доставало Олега, и он несколько раз с укором смотрел на Чека, сделавшего ему такой подарок к обеду. Чек свою вину сам быстро осознал и извиняюще опускал глаза.

Понятно, что немалую роль здесь играл и кальвадос, который Глен полюбил ещё с осени, как только распробовал.

Остальная мужская часть компании, хоть и тоже попивала спиртную новинку этого мира, всё же была сдержанней.

Женщины же и вовсе предпочли старое доброе синезийское вино. Уле, естественно, достался морс, пусть она и считала себя совсем взрослой.

- Барон, твои новшества, конечно, всегда приятны, но вот с этим, - Орвин, для образности, сделал вилкой, с насаженным на неё куском окорока, вращательное движение, - С самовыкупом сервов, это ты зря. Тут и мой скот начал много шушукаться. Я, правда, двоим вырвал языки, и подвесил их вниз головой, а тем, кто их слушал, отрезал уши, чтобы они их не распускали, но я чувствую, что болтать не прекратят, мрази ленивые.

Олег отвлёкся от разговора с Гортензией и посмотрел на Глена.

- А что не так? Это ж даже по законам Винора можно было, а уж теперь-то, когда мы сами тут хозяева, я вообще проблем не вижу. И потом, у твоих сервов что, много денег что-ли, чтобы выкупиться? Тебя-то это, как касается?