Лемминг Белого Склона (СИ) - Альварсон Хаген. Страница 72

На другой день рыбаки с Северного Ёстерлага шли на промысел, но не успели вернуться к сумеркам и решили ночевать на шхерах. Там они обнаружили человека видной стати, примотанного к стоящим доскам. Рёбра и лопатки у него были вывернуты наружу, лёгкие вырваны, мясо объедено птицами. Сперва рыбаки хотели было снять бедолагу и похоронить, как положено, но тут один из них заметил рунную надпись на плече казнённого.

— Харальд Хвитольф Арнульфсон, — разобрал в потёмках рыболов.

Поселяне похолодели от ужаса и не тронули бренных останков. Это имя было ведомо всякому, но и вражда между Харальдом и другим вождём, Арнульфом, была теперь у всех на слуху. Коли Седой так оставил своего названного сына, свершив позорную казнь, у него нашлись на то причины, до которых простым людям не было дела. Рыбаки сели в лодку и убрались восвояси. А тот островок и поныне кличут Харальдовой Шхерой.

На пристани Талборга, столицы славного острова Талсей, их встречали как дорогих гостей и героев. Было бы неразумно выказать пренебрежение людям, только что разграбившим Эрвингард — пусть даже они прибыли на жутковатой посудине. Тем паче, что вместе с «Поморником» там на якорь стал «Йерндрейк» — знаменитый «Железный Дракон» Хакона сэконунга с пятью дюжинами бойцов. Всем был ведома дружба между Седым Орлом и Большим Драккаром.

Викинги — те, кто мог ходить без посторонней помощи — обрядились в лучшие платья, коими разжились в Эрвингарде. Сам Арнульф был в коротком плаще на меху чернобурки. Седую голову покрывала песцовая шапка с беличьим хвостом сбоку, спереди мерцал крупный малахит. Когда сэконунг сходил на берег, то едва не споткнулся. Хаген вовремя подставил плечо, и никто ничего не заметил. Вроде бы. Далее сошли Торкель с резным ларчиком в руках, Унферт в алом бархатном плаще, Хродгар с секирой на плече, Фрости Сказитель в длиннополом синем кафтане, расшитом серебром, и оба колдуна, также весьма нарядные.

Внушительно выглядел и Сигурд ярл. Ему не было ещё полусотни зим, но он уже совершенно поседел. Высокий и крепкий, будучи потомком Кнуда Сурового, он и сам полжизни провёл в викингах. Это он, Сигурд ярл, промчался огнём и мечом по берегу острова Боргос пятнадцать зим назад, а затем разграбил Эльелор, столицу Форналанда, и взял Арильон. Там отличились Свегдир Ожог и ныне покойный Рати Копчёный: подожгли замок. Там же юный Орм Эриксон управлял передовым отрядом и прикрывал отход основного войска. Нынче же Сигурд ярл возвышался над ликующей толпой — охромевший, раздавшийся вширь, отмеченный шрамами, но всё же — суровый и величественный, в накидке, отороченной саарскими соболями да фьёлльмаркскими горностаями. На груди у него блестел золотой хальсбанд, на руках — перстни с самоцветами, на остроносых туфлях — серебряные пряжки. В руке владыка держал роскошный посох, изукрашенный тонкой резьбой, золотом и драгоценными камнями.

Рядом с ним, чуть позади, Хаген заметил тощую нескладную пигалицу не старше пятнадцати зим. Белый плащ с куньим воротником ниспадал до пят, из-под пушистой шапочки торчали две светлые косы, перевитые лентами — точно еловые веточки на Йолль. Едва заметную грудь украшали жемчужные бусы. Девушка была на голову выше Хагена: высокие каблуки синих сафьяновых сапожек явно добавили ей росту. Лицо у неё было бы милым, если бы не острый, чуть загнутый нос. Во взоре мерцала тревога, серые глаза скользили по рядам викингов.

«Экая бледная пичуга, — подумал Хаген, — ни сисек, ни задницы. Хрупкая, как сосулька по весне: тронешь — сломается. Жениха, что ли, высматривает, или любовника? Но если это та самая дочь Сигурда ярла, то, возможно, ищет кузена. Орма Белого. Наверное, ей не придётся по душе его нынешний вид! Эх, плакать тебе янтарём, белая ёлка шёлка…».

Между тем Арнульф снял шапку, поклонился, хоть и не слишком низко, и завёл речь:

— Привет тебе, Сигурд сын Сиггейра из рода Кнудлингов! Вот пришёл я, Арнульф Иварсон, с дороги чайки, к тебе в гости, и мои люди со мною. Не звал ты меня и не ждал, но всё же я тут, и хотел бы надеяться, что ты примешь нас в своих владениях. Я привёз одну мелочь тебе в дар…

С этими словами Торкель вышел вперёд, почтительно кланяясь, и вручил ярлу сундучок, украшенный плетёным узором, окованный бронзой, а также ключ. Сигурд передал свой роскошный посох одному из советников, а сам отомкнул ларец. В деревянной пасти, на бархатных дёснах, сверкали золотые монеты. Сигурд запер сундук, огладил крышку, прищурился:

— Ну, коли так, то и ты ныне здравствуй, Арнульф Седой, сын Ивара Хромого. Будь гостем в Талборге! Твои люди ни в чём не получат отказа…

— Это не всё, — мягко, но настойчиво перебил Арнульф, — есть у нас, чем порадовать и твою дочь, и прочих жён и девиц при твоём дворе. Примите наши скромные подношения!

Тогда Фрости Сказитель, Унферт Алмарец и Халльдор Холодный Ветер, улыбаясь и кланяясь, раздали женщинам всякие украшения, наряды и меха. Хаген же подошёл к дочери ярла, учтиво склонил перед ней голову и вручил ей золотые височные кольца с красным янтарём. Асгерд бросила на него короткий насмешливый взгляд, но приняла подарок. Залюбовалась игрой света.

И неожиданно попросила:

— Помоги-ка надеть, юноша!

Хаген удивился, но не сплоховал. Через миг на челе девы сверкал обруч, мерцало кручёное золото, блестели янтарные подвески. Асгерд улыбнулась, обернулась к отцу. Сигурд ярл тепло, но коротко усмехнулся, а народ на пристани зашумел, захлопал в ладони от восхищения.

— Не вижу среди вас моего племянника, Орма Белого, сына Эрика! — заметил Сигурд.

— Отважный муж, твой племянник, — отвечал Арнульф, — нет нужды беспокоиться, он с нами, но ты должен его извинить: рыба ран задела его железным плавником, и он не смог выйти, чтобы приветствовать тебя, Сигурд ярл. Орм Белый теперь отдыхает на борту. Наш лекарь сказал, что ему нужен покой. Пусть твои люди заберут его, но осторожно: рана едва затянулась.

— Кто ваш лекарь, и кого мне благодарить? — спросил ярл.

— Форни Гадюка, сын Литте со Свартхольма, искусный целитель, — сказал Арнульф. — А ещё благодари наших чародеев, Халльдора Виндсвалля, и Хравена сына Уве. Хравен вытащил твоего племянника с того света, как и других моих людей!

— Пусть названные тобою выйдут сюда! — повелел Сигурд.

Тогда Форни и Халльдор стали перед ярлом и поклонились. Хравен же не тронулся с места, насмешливо глядя сквозь толпу и сложив руки на груди. Арнульф бросил на него грозный взгляд, но Хравен лишь слегка повёл плечами.

— Вы получите щедрое вознаграждение, — пообещал Сигурд, — все трое.

— Благодарствуем, — хором ответили Форни и Халльдор.

— Не надобно мне твоего вознаграждения, владетельный князь, — прохладно молвил Хравен, — ибо нет в твоих владениях ничего столь ценного, о чём бы ты знал и что бы мне пригодилось. А когда узнаешь, то я, с твоего соизволения, приду и возьму!

Народ возмущённо охнул — и замолк. Тишина нависла над пристанью. Сигурд и Хравен, ярл и чародей, владыка и бродяга, безмолвно скрестили взоры. Серая, благородная сталь — и непроглядный мрак из-за края мира. Арнульф хотел было вставить слово, обратить всё в шутку, прервать этот неуместный и зловещий поединок, но Сигурд ярл внезапно усмехнулся:

— Дерзкие речи слышу от чёрного сейдмана! Кому бы другому не спустил бы, но коли ты, по словам Арнульфа сэконунга, спас моего родича, то будь по-твоему. Приходи за своей платой, когда сочтёшь нужным, если до того не умрёшь.

— Даже если умру, — заверил, ухмыляясь, колдун, — я вернусь из-за грани миров, чтобы посмотреть, так ли крепко слово Сигурда Кнудлинга, как о том говорят!

А потом вдруг присел, хлопнул в ладони и исчез. Только громадный ворон взмыл в небо, хрипло крича и удаляясь от Талборга.

— Ну, что поделать, — развёл руками Арнульф. — Нет с ним сладу!

— Сложно иметь дела с теми, — пожал плечами Сигурд, — чьи знания слишком обширны. Но скажи мне ещё вот что, Иварсон: не встречал ли ты на китовой тропе Харальда Белого Волка?