Вселенная шай-ти (СИ) - Котикова Мария Вячеславовна. Страница 68

Шей-ти поправила на голове платок - золото и лазурь, кисточки на концах и драгоценные камни - и отошла к рабочему столу, начала спокойно мыть полое внутри перо и неглубокие чашечки с темной водой. А после - убирать в ящик у стены неиспользованные пакетики с красящими порошками.

- Я слышала, что вас двоих повенчала Арена, и свет твой смешался с тьмою, - Ат-шера скосила глаза на браслет-узор на запястье девочки. - Поэтому ты и не понимаешь, что так, как тебя расписала я, ты бы пошла в храм, чтобы назвать своего шай-ти мужем. Но за вас все было решено, благословение богов и жриц вам оказалось ни к чему, болью оплачивать не пришлось общую радость, вот и не потребовались эти традиции. А так бы тебя укутали в тонкое золото, украсили тело узором свадебным и отвели босую на поклон богам зажигать огни.

Соня вздохнула: она догадывалась, чем закончилась бы та дорога. Особенно, если вспомнить Тай-до-ко…

- Но ваше счастье, сложилось иначе.

Девочка повела плечами, хмыкнула и осторожно покачала головой: ей совсем не хотелось испортить работу Ат-шеры-ти, часа два ползавшей вокруг нее и вырисовывавшей веточки, листики, точечки, лепестки и крылышки у бабочек. Ее в собственной свадьбе устроило все, даже то, что она случилась настолько страшно: могли же просто потеряться, сгореть, уйти в никуда - но обошлось. Зато теперь никто не сможет оспорить выбор, навязать свою волю, замолчали даже самые недовольные. И Тай-до-ко уже не смотрела на Ашая так, словно прикидывала варианты, как привязать его к себе, разорвать и стереть в порошок их с Соней связь. Проверку на крепость связи они с Ашаем прошли почти заочно: один из проверяющих, увидев у них на запястьях брачные браслеты, весело поинтересовался у своих коллег - ‘простите, а с каких пор мы начали проверять венчанные пары? Тут же и так все предельно ясно!’.

- Не для тебя то, чем мы живем, все, что забираешь от нас - через себя пропускаешь, перекраиваешь по себе. Нам это странно, то, как ты живешь, цепляясь за свою тьму - ведь никуда не денется от нас наш шай-ти, так зачем же на его руках смыкать свои?

- А я иначе не умею, не приучили, - слова получились злыми и колючими, как голые ветки шиповника с размаху по лицу. - И не хочу.

Взгляд начал блуждать по комнате, не задерживаясь ни на чем, и всё - лишь пятна, и не было ни контуров, ни цветов, даже стены и те казались иллюзией.

- Не умеешь, не хочешь… Одно слово - не наша, - шей-ти улыбнулась, и на сей раз улыбка достигла глаз, сделав их похожими на горячий кофе в стужу. Или терпкое вино. Соня подумала, что когда-то эта шей-ти была потрясающе красивой. - Ни одна из шей-ти не нанесла бы на себя узор, подобный твоему. Свет, принадлежащий тьме, укрытый и согревающий, так ты поешь. Наши-то песни в большинстве своем похожи, редко, когда новая нота появляется и приходится менять рисунок на теле. Это огромное счастье, когда так, но даже та, которая привела тебя сюда, из общей для всех нити свита.

В шелковый мешочек Ат-шера убрала перья, предварительно обернув их лентами, подле него пристроила коробочку со смесью красок: эти вещи Соня заберет с собой, а если вновь надумает прийти сюда, то принесет. Суеверные в чем-то инопланетяне считали, что некоторых вещей должны касаться только руки хозяина или Мастера, их создавшего, а остальным их даже видеть не следовало. К таким вещам относились и инструменты с материалами, которыми делался первый узор.

- Ты цветешь, дышишь, смотришь только на него и для него, как цветы иль-шша для наших бабочек. Но бабочка улетит, и цветок любой шей-ти все также останется цвести - а твой завянет и опадет яркими лепестками на траву в тоске.

Или сам станет бабочкой - но этого Соне никто не расскажет.

Шей-ти достала из комода в углу комнаты большое тонкое полотенце, скорее даже просто отрез ткани, смочила один из уголков в миске с водой, а потом капнула на него жидкостью из маленькой бутылочки из темного стекла. В воздухе сразу запахло мятой. Движения мастера были медленными и плавными, она осторожно опустилась на колени и начала стирать краску с ног Сони, постепенно поднимаясь выше.

-Тай-до-рю сам тебе все переведет и расскажет, что я написала на тебе и о вас - для вас. Если сил хватит слова найти и протолкнуть сквозь горло, - смеясь глубоким хриплым смехом, произнесла Ат-шера. - Но думаю, получится у него это далеко не сразу, девочка. У моей тьмы до сих пор не получается, а мой узор хоть и не похож на твой, но и к обычному относится мало.

- Вы… отличаетесь от шей-ти?

Скрыть удивление - непосильная задача, Соня даже и не пыталась этого сделать. Слишком неожиданным оказалось признание.

- Я старше и мудрее окружающих тебя, малышка, и росла в совершенно другое время, нежели те, кто расцвел под рукою нынешней Тай-до-ко. Ты еще поймешь, встретишь таких же - они будут равны по годам деду твоей тьмы, а то и более, - удовлетворенно хмыкнула шей-ти, глядя на наливающийся коричневым золотом узор. С каким удовольствием она бы расписала Тай-до-рю и его свет парным узором! Может, когда и удастся смешать коричневое золото и фиолетовую черноту. - Тогда не считалось зазорным желать и хотеть свою пару, мы были вправе выбирать, как жить. И нам до сих пор радостно отдавать и получать в ответ. Сейчас этому не учат.

Видела Ат-шера то, чему учили ее правнучку, как она смотрела на свою тьму и как та склоняла голову на все, принимая и боль, и упреки с покорной благодарностью. За уши бы оттрепала, коли право имела, но кто будет слушать старую Мастерицу, к которой и идут-то только потому, что лучшая из читающих и рисующих? А что такая… Ну, умения искупали личные качества, а перетерпеть несколько часов в молчании почти все оказывались способны.

- Вы никогда не сожалели, что отдаете себя?

- А ты сожалеешь, малышка?

Взгляд темных глаз Ат-шеры резал без ножа, вскрывал плоть, заглядывая внутрь, туда, где солнечными бликами свернулось тепло… Соня поежилась, отвернулась, давно не стриженная челка упала на глаза…

- Никогда.

- Вот тебе и ответ, - и после паузы шей-ти очень тихо добавила, - я рада буду, если ты когда-нибудь снова придешь ко мне.

Больше шей-ти до самого конца работы не произнесла ни слова.

*

Из дома Мастера-по-росписи-и-телу Соня вышла еще спустя почти час, закутанная в несколько слоев ткани так, что не видно было ни сантиметра кожи. Даже на голову пришлось накинуть капюшон, а на лицо полупрозрачную вуаль. Ат-шера-ти еще и схитрила, чтобы девочка ушла в приготовленной ею одежде: залила краской вещи, в которых девочка пришла к ней: не отстираешь, только выбрасывать. Можно было бы поскандалить, расплакаться, еще что учудить, но Соня посмотрела в лицо Мастеру и… решила - пусть. Зла ей, кажется, здесь не желали, да и вещи были не из самых любимых - те она носила лишь с Ашаем или для него. Поэтому и смолчала, взяла предложенное платье и надела его - и скрыла написанный на теле узор так, чтобы даже кончика его видно не было. Хотя назвать платьем этот набор разнокалиберных лоскутков значило сильно ему польстить.

На подушках на внутренней веранде в компании девочек-учениц Мастера Ат-шеры допивала чай Машехра, довольно улыбнувшаяся при виде вышедшего к ней кокона.

- Ну вот, совершенно другое дело! - Машехра подавила в себе желание заглянуть под шаль, подсмотреть хоть кусочек узора - нельзя, Тай-до-рю должен увидеть его первым. А там… Может, единственным и останется. А может и нет, хотя в этом Машехра сильно сомневалась: слишком уж ревностно Ашай охранял свой свет.

- Спасибо за приют и беседу, Ишь и Тэшь, рада была вновь увидеться с вами под сводами дома вашего Мастера, - обратилась Машехра к сидящим рядом с ней шей-ти. - Надеюсь, наши пути еще пересекутся.

- А вы сегодня разве не будете писать послания на коже, уважаемая Машехра-ти? - хитро улыбнулась Ишь: серьги по плечи, синяя накидка в серебряные цветы и звезды, тонкие руки в браслетах с бубенцами, каждое движение - тонкий звон, переливчатая мелодия.