Дух города (СИ) - Вайт Константин. Страница 20

— Андрей, начинается! — крикнул я. Дверь одной кабинки дернулась, и я услышал приглушенный стон. Волна страха окатила меня. Время резко замедлилось, и я вдруг увидел себя, как будто наблюдал со стороны. Я видел, как сделал пару быстрых шагов к кабинке и распахнул дверь. На полу лежал Андрей. Я сразу заметил лужу крови, что вытекала из-под его согнутого тела. Он руками зажимал раны на животе. Я вдруг увидел его всего в необычной проекции: пульсирующий шар золотистого света в области сердца, от него расходились яркие светлые линии артерий и, чуть бледней, — сосудов, — по всему телу. В районе живота все было черно. И этот цвет на моих глазах постепенно растекался в разные стороны, поглощая свет. Не помню, как я выхватил перочинный нож и, ни о чем не думая резко полоснул себя по руке.

— Только держись, Андрюха, только держись, — шептали мои губы, а кровь с руки текла на его раны. Не знаю, сколько это продолжалось. Но вот черный цвет стал постепенно уступать место светлому. Я нарвал туалетной бумаги, и отмыл его живот от натекшей крови. Андрей все еще продолжал молчать. Только слезы катились по его лицу. Отчистив от крови живот, я увидел три не до конца заживших, слегка кровоточащих, шрама. Моя кровь помогла, но до полного выздоровления, наверно, нужно некоторое время, или еще один сеанс. Это знание пришло откуда-то изнутри меня. Я снова смог переключиться на «другое» зрение, и увидеть сердце Андрея, которое мерно билось, гоняя по всему телу светло-желтые реки энергии. Это было красиво.

— Андрюха, ты как? — Я помог ему подняться. Он, шатаясь, подошел к умывальнику и долго, отфыркиваясь, умывался.

— Я думал, что умру. Совсем. Вот так, в туалете какого-то бара. Просто раз — и все. Это было очень страшно, — сказал он тихим слабым голосом. Потом повернулся ко мне:

— Спасибо! Ты спас меня. А я… — он замолчал. — Я ничего не мог сделать. Все произошло так внезапно. Раз — и я на полу. Оставалось только зажимать раны, чтобы кровь не вытекала, и ждать, надеясь на чудо. Хотя я и не очень-то надеялся. Я уже прощался с жизнью, и не верил, что выживу. Это было очень страшно!

— Ты видел, кто это сделал? — Немного возбужденно спросил я. В крови все еще бурлил адреналин.

— Нет. Я собирался выходить. Открыл дверь, и меня сразу ударили ножом в живот несколько раз. Я ничего не успел увидеть. Да и освещение — ты сам видел, как там полутемно. Все произошло так быстро и неожиданно. Это наверняка все папины разборки, — он сплюнул на пол, — какого хрена, меня чуть не убили! — наверно, начался отходняк. Я такое уже видел. Сначала апатия, потом злость. Опыт моего частого присутствия в приемном отделении многое дает.

— Какого хрена! У них там разборки, а я страдаю. Да если бы не ты! — он достал свой телефон — смотри, цел! — удивленно покрутил его и отправил сообщение, — сейчас отец приедет за мной. Ты с нами?

— Нет, спасибо. Я в ваших разборках участвовать не хочу. А что ты ему скажешь? Ты же весь в крови. Так и скажешь: тебя пырнули три раза ножом, а потом пришел я — и вылечил смертельные раны за пару минут? — я отрицательно помотал головой.

— Дай мне свою чистую футболку. Что-нибудь придумаю, — он зло посмотрел на меня, — это просто пипец полный. — Андрей сорвал с себя рубашку, вытер ею кровь на полу, и кинул в мусорную корзину. Потом тщательно отмыл свой живот и руки от крови. Действовал Андрей уже уверенней, было заметно, что его уже не так штормит. Однако он все еще был сильно слаб. Я снял толстовку, стянул с себя футболку, и одел толстовку обратно на голое тело.

— Нормально, — Андрей оглядел себя в зеркале, — сейчас куртку надену, и ничего нас не выдаст.

— Ты аккуратно, все-таки, прилично крови потерял, — сказал я поддерживая его.

— Да я ничего, во мне еще много осталось, — он явно храбрился. Я помог ему подняться по лестнице. Мы забрали свои куртки в гардеробе, и вышли на свежий воздух. У входа была скамейка, и мы сели ждать отца Андрея, который должен был скоро подъехать на машине. Несмотря на мороз на улице, мы не чувствовали холода.

— Слушай, — встрепенулся он, — а где эта, Оксана? Надо бы предупредить, что я ухожу. Может, телефонами обменяться.

— Не знаю. Ушла, наверное. Да и не найти ее сейчас в такой толпе, — я кивнул на бар, где большое количество людей смотрело футбольный матч.

— Ну и ладно, мне, честно говоря, сейчас совсем не до девчонок. Спасибо тебе, Саня. — Тепло произнес он мне и пожал мою руку.

— Да ты чего? Мы же друзья. Я бы тебе отдал всю свою кровь, если б надо было. Только так. И думаю, ты поступил бы так же, — пытаясь немного успокоить его порыв произнес я.

— Друзья, — как-то грустно и потерянно произнес он. Но тут приехал «мерседес» с его отцом и, махнув мне на прощание, Андрей скрылся в машине. Я же сидел на скамейке, совершенно опустошенный. Сходили в бар, называется. Теперь у меня был отходняк. Я только сейчас стал понимать, что, если бы я задержался на пять минут, и если бы я не был этим их целителем, то сейчас у меня на руках умер бы друг, с которым мы вместе еще с детского садика. Я про себя сказал: «Спасибо!» — адресуя Духу.

«Не за что», — раздалось у меня в голове.

«Ну вот», — подумал я как-то отстранено, — «теперь я его слышу».

Домой не хотелось. Как представлю пустую квартиру — сразу в дрожь бросает. Кто-нибудь на моем месте напился бы, и, возможно, Андрей именно так и поступит. Но у меня есть понимающая мама, рядом с которой мне до сих пор уютно. Я позвонил, и поехал к ней в больницу. Было еще не очень поздно, часов десять вечера. Мы попили чай в мамином кабинете и я, надев белый халат, пошел побродить по отделению. Меня здесь все знали. Мама тут работает уже лет пять. Раньше работала в другой больнице, а тут стала заведующей отделением. Но дежурства никто не отменял, и я раньше достаточно часто приезжал к ней. Делал свои уроки, а в оставшееся время помогал, чем мог. Мне все было интересно. Помочь взять кровь, отнести анализы, сделать перевязку. Все это я умел уже в десять лет. Няни у нас никогда не было, и, волей-неволей, я в детстве много времени проводил в больнице.

Я спокойно зашел в процедурный кабинет. В голове зрела мысль: попробовать помочь особо тяжелым больным. Сегодняшний опыт лечения надо бы закрепить. Я ничего не теряю, а вытащить человека из-за грани, — это очень важно. Перетянув руку жгутом, я провел все необходимые операции по забору крови, и вскоре у меня на руках было три шприца с драгоценной жидкостью. Свет в палатах уже был потушен, но у особо тяжелых пациентов всегда горели ночники. Этого освещения мне вполне хватало, чтобы заняться осмотром и нелегальным лечением.

Подходя к каждому больному, я смотрел на него, переключив свое зрение. Как оказалось, это очень полезное умение. Я видел черные кляксы по всему телу больного, и понимал, сколько именно надо влить крови, чтобы человек пошел на поправку. Откуда у меня были эти знания, я не знал, но четко чувствовал ту грань, то количество крови, которое надо дать пациенту. Вот тут 10 миллилитров, чувствовал я, — и человек пойдет на поправку, а если влить пятнадцать или двадцать, это ситуацию не изменит. Скорость лечения, конечно, возрастет, но не очень сильно, получается только лишний расход драгоценной субстанции. Также я четко ощущал тот минимум, который необходим каждому из моих невольных пациентов, чтобы преодолеть некий порог, — и начать выздоравливать. Я понимал, что могу поставить на ноги сразу 3–4 человека, влив им достаточное количество своей крови, но на этом моя кровь закончится, а набирать еще не хотелось бы. Все-таки, кровь в моем организме не бесконечна. Я решил: пусть будет больше пациентов, но не так интенсивно.

К тому же тут встает еще вопрос конспирации. Если вдруг пациент моментально излечится, это не может не привлечь чье-нибудь внимание. А вот этого мне хотелось бы избежать.

И еще, я обнаружил, что могу одной только силой мысли воздействовать на черноту в организме больного, слегка разгоняя ее по телу, после чего собственное свечение пациента растворяло небольшие кусочки черноты. Так же я мог оперировать своей кровью, попавшей в организм пациента. Я мог ее разгонять и замедлять, а также направлять на наиболее проблемные участки, чтобы ускорить выздоровление. Это давало мне возможность существенно экономить на дозах, направляя свою кровь непосредственно в самый очаг заболевания. На лечение ушел примерно час, и я ужасно вымотался. Потратив, наверное, 200 миллилитров своей крови. Хватило меня где-то на десяток человек. Дальше пришло понимание, что еще чуть-чуть, и я прямо тут потеряю сознание. Манипуляции с кровью и золотым свечением, оказывается, сильно выматывают.