Безальтернативная история (СИ) - "Шлифовальщик". Страница 19

Альтерны, как явление, открыли не так давно. Чуть раньше них были открыты параллели — копии участков мемориума, идущие параллельно Основной Линии. Интерес к ним возник после того, как люди научились погружаться в сознание известных исторических личностей. Появился новый вид мемтуризма, дорогой, но очень интересный. Однако Мемконтроль через некоторое время забил тревогу. Если каждый мемтурист начнёт перекраивать историческую фигуру под себя, но от Основной Линии скоро ничего не останется, кроме диссонансов. Мемористы возражали, указывая на связность. Как раз последняя и была темой диссертации Виктора. Холодов тогда доказывал постулат: чем известнее историческая личность, тем больше у неё коэффициент связности, то есть тем сложнее переделать и деятеля, и его судьбу. Известная историческая фигура связана событиями, другими людьми и обстоятельствами гораздо сильнее, чем рядовой исторический персонаж. Скажем, попробуй-ка, например, сделать Гришку Распутина женоненавистником. Замаешься!

Хотя бывали и исключения. Так, один рок-музыкант накопил денег от концертов и внедрился в тело Ельцина. Аскетичный язвенник Ельцин моментально стал пьяницей. Более того, любитель музыки в теле первого президента России никак не мог удержаться от музыкальных пристрастий, поэтому Ельцин то дирижировал оркестром, то отплясывал со звёздами российской эстрады. Отсюда Виктор в диссертации делал глубокомысленный вывод, что связность первого президента была не очень большой, раз его какой-то неформал смог сбить с пути истинного. Отсюда следовал слегка экстремистский вывод, что Ельцин истории был не так уж и нужен, и являлся скорее аномалией, чем необходимостью.

Поэтому и понадобились параллели, чтобы такие горе-путешественники меняли любых деятелей на свой вкус и лад, а на Основной Линии это никак не отражалось. А потом появились альтерны — дальнейшее развитие концепции параллелей. Альтерна по сути — та же параллель, только существующая в мемориуме «на постоянной основе» для определённой социальной группы. И сразу возникла целая плеяда альтерн: магические, анархистские, альтернативно-исторические. Всю совокупность альтерн в мемориуме стали называть альтернариумом.

Виктор с альтернами учёных фриков был знаком только понаслышке. Он знал, например, что есть длинная альтернативно-историческая альтерна, где князь Владимир одновременно являлся Чингисханом, Мамай был русским вельможей, атланты и лемуряне воздвигали свои циклопические сооружения, а китайцы вообще были помесью русских и татар. Профессор Воздвиженский же обитал в естественнонаучной альтерне, которая располагалась в Безвременье — области мемориума, которая не привязывалась ни к какому историческому периоду, а болталась сама по себе вне времени. Ложачник Рома Гунявый, сосед Холодова-Сугроба по шконке в СИЗО, бывал в псевдонаучной альтерне не раз. Он вытаскивал оттуда разные медицинские ложаки вроде браслетов, регулирующих давление, и нейтрализаторов магнитного поля Земли, которые затем через посредников впаривал доверчивым бабушкам.

Погрузившись в естественнонаучную альтерну, Холодов тут же присел: над головой пронеслась пара дискообразных летательных аппаратов, сделанных по нацистским технологиям времён Второй Мировой войны. Сзади раздался сигнал. Виктор отскочил, едва не задетый инерциоидом, который на огромной скорости пронёсся мимо. Фатумист обнаружил, что материализовался на проезжей части, и благоразумно перешёл на тротуар. Мимо него как мухи мелькали инерциоиды и автомобили с двигателями на воде. Виктор огляделся в поисках здания меморного филиала Академии биоэнергоинформатики. Здание он обнаружил не сразу. Оно ютилось в самом конце улицы, стиснутое энергетическими пирамидами, в которых самозатачивались ножи, вечными двигателями самых удивительных конструкций, и генераторами Теслы, которые выстреливали шаровые молнии, сформированные из Мирового Эфира.

Пока Холодов шёл к Академии, он глазел по сторонам на разные диковинные штуковины, которые встречались здесь повсеместно. Трудно было догадаться даже об их назначении, не говоря уж об устройстве. Фатумист знал, что в подобных псевдонаучных альтернах фрики используют так называемую закваску: надумывают разные нелепые теории и законы, а затем наблюдают как несчастные прошляки-аборигены, подстраиваясь под эти законы, начинают усиленно изобретать всякие странные штуковины. Эти изобретения, зачастую бесполезные и даже вредные, нужны учёным не для обреаливания, а для того, чтобы натолкнуть на мысли и создать ещё более бредовые теории, тем самым вызвав новый приступ творчества у аборигенов-изобретателей. В теоретической мемористике это называется эффектом самоката, когда прошляки живут своей жизнью, в том числе и изобретают многочисленные механизмы разной степени нелепости.

В отличие от зданий в реале, на входе у которых сидит охрана, требующая предъявить паспорт с пропиской, вход в Академию был свободным. Виктор направился блуждать по многочисленным коридорам, заглядывая в разные кабинеты и спрашивая, где найти профессора Воздвиженского. К сожалению, Холодов не знал, какой именно альтернативной наукой увлёкся профессор на старости лет, поэтому, когда его спрашивали, какое отделение ему нужно, Виктор только пожимал плечами. Фатумист уже начал уставать от расспросов многочисленных целителей, альт-лингвистов, специалистов по эгрегорам и разработчиков климатического и сейсмического оружия.

В одном из коридоров он столкнулся с плюгавым мужчиной, строго одетым и держащим в руке блокнот. У мужчины был не менее растерянный вид.

— Вы не знаете, как найти профессора Воздвиженского? — обратился к нему фатумист на всякий случай.

— Воздвиженский… — задумчиво пробормотал мужчина, роясь в блокноте. — Воздвиженский… Ах да, есть такой! Футурная мемористика. А футмемтористы у нас сидят в другом корпусе.

— А как мне туда?…

— Пойдёмте, я вас провожу.

Собеседники двинулись к лестнице. Слава богу, усталость в мемориуме переносилась гораздо легче, чем в реале, поэтому лифтом тут было пользоваться необязательно.

— Вы не из Мемконтроля случайно? — спросил мужчина.

— Почти… — не стал вдаваться в подробности Виктор.

Мужчина моментально преобразился: его растерянность на лице сменилась яростью.

— Вот бы и разобрались с этим гадюшником! А то всё на нас повесили!

— А вы, простите, откуда будете? — осторожно поинтересовался Холодов.

— Пискунов Юрий Брониславович из комиссии по борьбе с лженаукой. Прислали проинспектировать здешний заповедник мракобесов, рериховцев и прочих звенящих кедров. Будь моя воля, я бы девять из десяти этих «учёных» посадил!

— А за что? — Виктор знал, за что.

Пискунов моментально взвился:

— Как за что?! За рептилоидов с НЛО! За планету Нибиру, чтоб её! За лемурян трёхглазых! За волновые геномы! За комету Еленин с синильной кислотой на хвосте!

Не будучи психологом, фатумист мог с уверенностью сказать, что любой фрик в споре с таким нервным учёным выиграет. Потому что фрик будет спокойно доказывать свою муть, а борец с лженаукой будет возмущённо корчиться от непроходимой тупости собеседника.

— Вы не расстраивайтесь так! — посоветовал Виктор, огибая бак со структурированной водой, выставленный в коридор. — Нет таких статей в уголовном кодексе, чтобы сажать за рептилоидов.

— А надо бы сделать! — упорствовал Юрий Брониславович. — Я тут полдня торчу, и уже голова кругом идёт от всех этих экстрасенсов и тесламанов!

Пискунов с яростью наподдал генератор торсионных полей, мирно работающий в конце коридора.

— Поаккуратнее, товарищ Пискунов! — посоветовал Виктор. — А то сделаете какую-нибудь дыру в пространстве и провалитесь туда.

— Ничего не будет! — с жаром возразил Юрий Брониславович. — Потому что всё это туфта, липа! Ни черта у этих фриков не работает, жуликов!

— Нанотехнологии в реале тоже не работают, — напомнил Виктор. — А, тем не менее, государственная стратегия.

— Причём тут нанотехнологии! — чуть смутившись, возразил Пискунов. — Они — действительно перспективное направление. А вот эта хренотень!..