Локи. Там, где живет ложь - Ли Макензи. Страница 13

– Я не хочу, чтобы мною распоряжались, – горячо возразила Амора. – Я обладаю магией, так позвольте мне использовать все данные мне силы!

– Именно магия и уничтожила тебя, – перебил девушку Один. – Я спросил Карниллу, заступится ли она за тебя. Спросил твоих соратников из Норнхейма, желает ли кто-нибудь из них взять тебя на поруки. Ни один не согласился. Никто не встал на твою защиту, Амора.

Вот сейчас Локи и надо было заговорить. Он и хотел было... Уже чувствовал, как собираются на кончике языка слова: «Это я виноват. Накажите меня. Это я слишком силен. Я опасен».

Он поднял голову и встретился взглядом с Аморой. Тогда, в подземелье, она пожертвовала собой ради него, но ни один из них не ожидал, чем все кончится. Так и не разжав губ, Локи опустил голову.

– Твоя магия слишком велика, чтобы остаться без должного управления, а ты отказываешься обуздать свои силы, – продолжил Один. – А посему ты будешь сослана в Мидгард, где и останешься до конца своих дней.

Локи прикусил язык, чтобы не вскрикнуть. Смерть на эшафоте была бы более милосердным приговором, потому что отцовский приговор оставлял Аморе совсем не жизнь, а медленную и мучительную смерть, самую жестокую из возможных. В Мидгарде магии не было, неоткуда было черпать энергию, от которой зависела жизнь и чары юной волшебницы. Ее магия постепенно ослабеет, и она станет слабеть вместе с нею. От этой мысли Локи охватил озноб. Он представил, как магия медленно покидает его существо, очень медленно, по капле, по крошечной частице ее высасывает мир, в котором он приговорен жить. Это бесчестье. И боль. Это смерть. Был бы Один хоть немного милосерден, он взял бы топор и прикончил несчастную здесь и сейчас.

Глаза Аморы распахнулись, по лицу пробежала незнакомая тень страха, пожирающего все ее существо. Чего бы она ни ожидала, закрыв собой Локи в сокровищнице от гнева Одина, но так далеко ее опасения не заходили.

– Пожалуйста, только не это.

– Тебя отведут в обзорную башню, и перед тобой откроется Биврёст, – грохотал Один, перекрывая жалобные крики Аморы. – Обратно дороги тебе не будет никогда.

– Нет! Прошу вас! – билась в рыданиях Амора. – Карнилла! Помоги! Не позволяй изгнать меня!

Повинуясь кивку Одина, стражи поволокли девушку прочь, однако та сопротивлялась, как пойманный в сети сокол.

«Скажи что-нибудь, – приказал себе Локи. – Спаси ее». Но с его губ не сорвалось ни звука.

– Карнилла! Прошу тебя! Ваше Величество, смилуйтесь! Милости прошу! – Она упала на колени, и Локи почудилось, что дворец дрогнул. – Бросьте меня в темницу. Позвольте мне сгнить в подземелье. Заточите меня в Норнхейме, швырните в червоточину, только не изгоняйте в Мидгард!

Стражи перехватили девушку под локти и потащили спиной вперед к двери.

– Карнилла! – Амора развернулась в другую сторону. – Фригга! Моя королева! Госпожа! Умоляю! Спасите.

– Мама, – очень тихо произнес Локи и тут же почувствовал руку матери на своей спине.

Стражи были уже почти у самой двери. Амора кричала из последних сил:

– Моя королева! Умоляю! Фригга! Локи! Подождите! Локи, прошу тебя, скажи ему...

Двери захлопнулись, и Один поднялся, поворачиваясь к Локи. Тор куда-то испарился, поспешив убраться с пути разгневанного отца, хоть ярость Одина была направлена не на старшего из сыновей.

Фригга встала между супругом и Локи.

– Один, оставь...

Но король поднял руку.

– Позволь мне поговорить с сыном.

Фригга умолкла, но не отступила, когда Один приблизился. С каждым шагом его поступь становилась все тяжелее. Остановившись перед Локи, король оперся о массивный посох.

– Предупреждаю тебя, сын мой, – произнес он, – с тобой будет то же самое, если ты необдуманно дашь волю своей силе. И титул тебя не спасет. Я не позволю тебе разрушить этот мир.

Ну вот. Признался. Один раскрыл, что показало ему Всевидящее Око. Теперь Локи знал. И Тор знал. Они все знали, который из принцев восстанет против Асгарда.

Локи почувствовал, как горло стягивает спазмом, а руки сами сжимаются в кулаки.

Он мог бы заговорить. Он и хотел. Мечтал быть похожим на Тора и спорить с отцом, и выходить из спора правым, зная, что отец втайне гордится вспыльчивым сыном и его страстью отстаивать свое мнение. Но Локи не был Тором. Его заносчивость Один не примет за проявление силы, это будет лишь неповиновение, разбушевавшийся дух противоречия. Они с братом могут сколько угодно спорить за симпатии отца, однако правила этой игры навсегда изменились. Тьме со светом не по дороге. Сначала приходит тьма, а потом уже свет. Тьма должна быть более быстрой, более умной и более скрытной.

Локи был не похож на отца. Он был не Тор и не Фригга. Локи был того же поля ягода, что и Амора. А ее увели из дворца в цепях и навсегда бросили в Мидгард. Он должен быть хитрее и осторожнее, чем она. Он должен выучить все, что можно, и никогда никому не открывать всех своих знаний.

Он не чувствовал себя принцем. Скорее всего, королем ему тоже не бывать. Он не был создан воином и пока не знал, хочет ли стать злодеем. Просто не понимал, будет ли у него выбор.

Единственное, в чем Локи был уверен, так это в своей волшебной силе.

Магии у него хватит, чтобы навсегда уничтожить этот мир.

Часть вторая

Глава 7

Тор первым усложнил дипломатическую миссию, с которой они отправились в Альфхейм.

Братьям подробно рассказали о культуре ледяных эльфов и о правилах поведения при Ледяном дворе. В Альфхейме гостям не принято заговаривать первыми в присутствии членов королевской фамилии. Однако стоило появиться в холле принцу, генералу Асмунду, как Тор тут же воскликнул:

– Привет, Асмунд!

Приветствие разнеслось к высоким потолкам, заставив трепетать свисавшие по углам сосульки. Голос Тора, равно как и он сам, был словно нарочно создан для битв.

Возможно, старший сын Одина ошибся случайно, хотя возможно и то, что он решил проигнорировать хорошо известные правила, как частенько делал в последнее время. Или Тор все же по-настоящему уснул во время нудного рассказа о традициях ледяных эльфов, а вовсе не «дал отдых глазам», как объявил тогда во всеуслышанье, и теперь не понимал, какую ошибку совершил. Как бы то ни было, Локи этот случай запомнил – если дипломатическая миссия провалится, можно будет указать на Тора, ведь он сделал первую ошибку.

И все-таки вряд ли Один станет в чем-то разбираться, он просто обвинит младшего сына, если задание не будет выполнено. Локи подумал, что будь он даже за три мира от Альфхейма и к тому же привязан к стулу, отец все равно нашел бы способ обвинить его в любых неприятностях.

Но Локи вовсе не был за три мира от эльфов. И уж точно ни к чему привязан тоже не был.

Локи не часто отправлялся на задания по Девяти Мирам вместе с Тором. Младший сын Одина никогда не отличался силой и воинской выучкой и не раз слышал, что взгляд у него слишком острый и обиженные аристократы из других миров вполне могут о него порезаться.

В Асгарде Локи и Тора по возрасту считали мужчинами, однако Локи по-прежнему был слишком худощавым и далеко не таким ярким блондином, как старший брат. Любая беседа с иностранным дипломатом начиналась с замечания, как мало Локи походит на отца – в отличие от старшего брата. Возможно, Одину надоело тратить время на выслушивание таких замечаний, и он перестал отправлять Локи с визитами. Однако Тор, в свою очередь, был слишком напорист, говорил громко и настойчиво, возможно, считая, что так проявляются его лидерские качества. Локи же рядом с ним говорил тише и не пробивал кулаком стены – почему-то некоторые считали это признаком его ненадежности.

«Есть в тебе что-то такое, – однажды сказал ему Тор, – отчего тебе трудно доверять». Но Локи все же пытался. В последние несколько лет он много и настойчиво учился, становился умнее, набирался опыта, стараясь стать лучше и на поле битвы, и в магии, изо всех сил пытаясь измениться, не стать тем предателем во главе армий, идущих на Асгард, которого увидел во Всевидящем Оке его отец.