Свет Черной Звезды (СИ) - Звездная Елена. Страница 68

Кесарь выкашивал ряды темных с божественной легкостью, отражая любые попытки противостоять, ломая все щиты прибегнувших к магии тэнетрийцев, и зарры, те зарры, что в наш первый приход были лишь искрами, теперь сбивались в стаи — стаи сверкающих золотом драконов, сжигавших и магию темных, и тех из них, кто сам являлся магами. Кесарь сеял смерть с легкостью бога, карающего бога.

Моя задача была совершенно иной.

— Мне нужен кто-нибудь на «А», — сказала мужу.

Движение его руки, и к нам, стоящим на вершине каменного плато, притянуло одного из возглавляющих атаку на орлов тэнетрийцев. Мужчина упал у моих ног, и подняться ему было уже не суждено.

— Ничего личного, — присев рядом с ним, произнесла я, прикасаясь к обнаженной груди, потрясенно взирающего на меня темного.

И закрыла глаза…

Когда идешь знакомой тропой, идти можно даже не глядя… Я и не смотрела. Ни на того, кто хрипел, теряя свою жизнь, ни на тех из великих орлов, которых успели убить темные, и которых сейчас стремительно возрождала я. Мне хватало сумрака зажмуренных глаз и чувства тепла, наполняющего тех, кому я давала второй шанс вдохнуть воздух этого мира.

И тут в сумрак моего восприятия, ворвался огромное переливающееся око.

«Вернулась!» — торжествующе сказал мир.

«Я, собственно, и не уходила», — мысленно ответила ему, вливая отнимаемую у темного жизнь в два разрушенных гнезда, возвращая к жизни едва вылупившихся орлят и восстанавливая разбитые при падении яйца… в них тоже была жизнь.

«Но ты сбежала, — не согласился Сатарен».

«Я пыталась спасти того, кто был обречен», — ответила, ни на миг не переставая возвращать жизнь орлам.

«Спасла? — заинтересовался мир».

«Хотелось бы верить, что да…»

Темный под моей ладонью содрогнулся в агонии и утратил последние капли жизни.

Я открыла глаза и поднялась. Кесарь стоял рядом, незыблемой непоколебимой стеной силы, в небо поднимались оживленные мной орлы, и опустившись на колени стояли умнейшие из темных, которым хватило мозгов, не вступать в бой с тем, кто не ведал поражений в принципе.

В зеленоватом небе вспыхнула руна подчинения. Вспыхнула, рассыпалась на мириады собственных уменьшенных копий, и рухнула на голову каждого из подчинившихся темных. Огромные орлы, поднявшись на крыло, встречали потрясенным клекотом своих убитых сородичей, матери понеслись к детям, отцы срывали с себя путы, тайшени, дикие кошки темных, стояли, не зная как реагировать на происходящее.

— Время, — напомнила я супругу.

Портал вспыхнул перед нами.

***

Наступление темных на Эрадарас захлебнулось в их же крови. Я выпила пятерых сильнейших из тэнетрийских магов, возвратив к жизни гигантских орлов, драконов, дриад, песчаных демонов и морских монстров. Кесарь тем временем подчинил всех темных, сунувшихся на нашу светлую территорию. Всех! Мы действовали быстро, жестко и безжалостно. Для жалости поводов не было – слишком живы были воспоминания о том, первом пришествии, и я никогда не забуду останки тех, кто едва родился на свет, но темные не пощадили даже младенцев.

Так что мы были чем-то вроде возмездия.

Справедливого, неотвратимого и непоколебимого возмездия.

К сумеркам эта истина дошла, наконец, до главного арахнида Тэнетра, и в спальне кесаря, где я только прилегла, наконец, уже просто шатаясь от усталости, раздался требовательный звон.

Я перевернулась на спину, раскинув руки и думая о том, что разговора с Арахандаром и его сыновьями я сейчас не выдержу. В смысле сам разговор вполне, а вот божественный отъем сил арахнида, для возрождения тех человеческих городов, что он уничтожил – едва ли. И в то же время — я безумно соскучилась по Адрасу и Мраку.

— Я могу перенести сюда Адраса, — кесарь вышел из ванной комнаты, одетый лишь в полотенце, обернутое вокруг бедер.

Внезапно подумала, что в момент исполнения супружеского долга, эпическое ЭТО я так и не увидела… как то не до того было.

— Я бы мог продемонстрировать, но едва ли ты впечатлишься увиденным, нежная моя, а я, увы, с трудом выдержу твое явно сопутствующее сравнение… ммм… органов.

Логично.

Вновь откинувшись на подушку, я была вынуждена признать:

— Безумно устала.

Араэден подошел, лег рядом, устроившись на боку, провел пальцам по моей щеке, губам, шее, и его прикосновения провокационно спустились к пуговицам на платье.

Немного поразмыслив, сообщила:

— И голова болит.

— Достойно лгать — это искусство, нежная моя, и ты им еще не овладела, — произнес кесарь, безжалостно расстегивая первую пуговку.

Выразительно посмотрела на супруга. Супруг, был вынужден вспомнить, что он не только Мировое Зло, но еще и муж, а безжалостность в отношениях с любимой женщиной все-таки неуместна. И ладонь, вынужденная прервать попытку приступить к супружеским обязанностям, сжалась в кулак, на то краткое, но явственное мгновение, что кесарь фигурально выражаясь, пытался взять себя в руки, а после благочестиво и уже без намеков и принуждений, легла мне на живот, согревая теплом той нежности, что неизменно уничтожала весь лед в глазах Араэдена, когда Ледяной Свет смотрел на меня.

— Я, наверное, никогда к этому не привыкну, — глядя на него, тихо прошептала я.

— К чему? — улыбнулся Араэден.

— К этой бесконечной нежности в твоих глазах, — все так же шепотом, едва слышно вымолвила я.

Его улыбка стала чуть шире, и кесарь произнес:

— Она была там всегда, нежная моя. Всегда, когда я смотрел на тебя.

Как же мне искренне, бесконечно, основательно, сокрушительно и безумно жаль, что я раньше об этом не знала… Если бы знала, в Прайде уже лет пять все было бы по-моему.

— Ты чудовище, — усмехнулся кесарь.

Я бы возразила, но за сегодня я безжалостно убила пятерых темных… и не испытывала по этому поводу ни малейшего сожаления, лишь искренне пожалела, что еще не вымыла руки.

— Хорошо, ты чудовище с немытыми руками, — Араэден поднялся, подхватил меня на руки и понес в ванную комнату.

А я смотрела на его нечеловечески жестокое лицо, острые хищные черты, выдававшие силу и характер этого монстра, на прямые пряди платиновых волос и видела… заботу, нежность и бесконечную любовь. Удивительно, насколько внешность кесаря, оказывается не соответствовала его внутренней составляющей.

— Не обольщайся, — посоветовал пресветлый.

— Не обольщаюсь, — коварно заверила я. — Но между тобой и шенге много общего.

— К примеру?

Кесарь внес меня в ванную комнату, поставил на пол и начал расстегивать мое платье.

— К примеру, вы оба очень страшные на вид, но…

— Но любим тебя, — Араэден ловко расстегнул платье, и оно упало к моим ногам.

За платьем последовали сорочка и нижнее белье, а после, прижав совершенно обнаженную меня к себе, кесарь склонился к моим губам и тихо произнес:

— В свое время твой шенге был грозой всех орочьих племен. Перед ним склонили голову Степные, Горные и Ледяные. Джашг был силой, с которой пришлось считаться даже элементалям, и жестокость этого орка в свое время потрясла даже меня. Но монстром он не был. Садистом и чудовищем тоже – он был последней надеждой своего племени и он выстоял. Когда были уничтожены практически все носители крови Алого пламени, Джашг был первым, кто заговорил о мире и мирном договоре. Маг Жизни, единственный из всех оркских вождей, способный оживлять своих павших, он больше не хотел видеть их смерть. И мы заключили договор, я и вождь объединенных Лесных племен. Позже договор о ненападении подписали и остальные вожди орочьих племен, и несколько веков, мы не нарушали обозначенные границы. А потом ты попала в Готмир.

Кесарь обнял меня крепче и едва слышно добавил:

— Место, закрытое для меня условиями договора, нежная моя. Но Джашг выслушал послание Локара, а дальше…

Продолжать он не стал, впрочем и смысла продолжать не было. Я все поняла. Шенге нашел меня по его просьбе, а вот взял под опеку и удочерил, уже вопреки.

— Именно так, нежная моя, — усмехнулся Араэден.