Свет Черной Звезды (СИ) - Звездная Елена. Страница 73

Суть заключалась в том, что дослушав трехчасовое выступление почтенного Эаруада Личного Советника Пресветлого императора, я с великим наслаждением произнесла фразу из двух слов:

— Вы уволены.

И испытала неимоверное удовольствие, созерцая его вытянувшееся лицо.

— Пресветлый Эдогар, вы назначаетесь главой императорской канцелярии, — к слову мой в прошлое пришествие преданный глава канцелярии по факту имел должность четвертого заместителя секретаря почтенного Эаруада Личного Советника Пресветлого императора, а потому сказанное мной повергло «достойных» в шок, но… когда меня останавливали такие мелочи?!

А в целом я уже даже несколько начала симпатизировать темным… в наше прошлое пришествие они уже настолько дискредитировали себя сами, что даже как-то свободнее дышалось. Серьезно, с остатками населения было проще создавать новое государство, а с другой стороны опять же когда меня останавливали трудности? Да никогда.

И если в первый раз я перекраивала Эрадарас с осторожностью, то теперь на моей стороне был кесарь. И его сила, несгибаемая и неумолимая, стала основой моей власти.

И все же — мне нужна была единая империя, а не единая деспотия.

Решение об устранении Арахандара было неизменным, но остальные темные… Я мучительно искала выход из положения, стремясь получить результат ценой наименьшего количества смертей. И это было сложно. Сложно потому, что когда мы появились в Нижнем мире в первый раз, существенная часть тэнетрийцев была согнана к границам Эрадараса, и территории человеческих городов, которые следовало возродить, были пусты, сейчас же… Я не хотела смертей. Никаких более. Просто не хотела.

И мы начали войну.

Неожиданное решение, правда, но действенное — слухи о том, что кесарь способен убивать одним взглядом, а я возвращать к жизни наших павших в Тэнетре распространились быстро. Поэтому единственной тактикой, которую темные могли сейчас использовать – отступление.

И они отступали, консолидируясь в столице, освобождая нужные мне территории и мучительно ища выход из положения, по слухам которые исправно доставлял мне Юранкар — Арахандар с сыновьями не вылезал и зала совещаний.

Дни бежали за днями, увлекая за собой недели… Светлые вели успешное наступление и на карте с каждым днем победно вспыхивали новые территории… Кесарь практически не бывал во дворце, но иногда появлялся ночью, стремительно смывал с себя пыль и грязь сражений, и забирался в мою, ну ладно, уже нашу, постель. И на сон оставалось все меньше времени.

Страсть — самый сладкий из всех ядов…

Самый сильный, самый стойкий, самый пьянящий… и противоядия от него, боюсь, не существовало.

Я составляла список вопросов, которые следовало обсудить с Араэденом, но одно его прикосновение, забывалось абсолютно все. Не от страсти, не от помутнения разума, а от того как он это делал. Как обнимал, прижимая к себе каждый раз так, словно не верит в то, что я рядом, каждый раз с нескрываемым облегчением, словно я была единственным, в чем он нуждался… Каждый раз как в первый. И нежность, бесконечная, затягивающая, обволакивающая, уносящая куда-то, где не было ничего кроме нас двоих, нежность.

Это завораживало…

Счастливый блеск в его глазах, поцелуи, от которых в моих все расплывалось, и удивительное понимание — он ни с кем и никогда не был таким, как со мной наедине. Раньше он улыбался лишь когда злился, а сейчас…

— А сейчас ты принадлежишь мне.

— Интересная интерпретация слова «счастлив», — не сдержалась от язвительного замечания я.

Араэден лишь улыбнулся в ответ. Так, как он улыбался лишь мне, исключительно мне, только мне, всегда мне… Склонился надо мной, и накрывая мои губы поцелуем, прошептал:

— Хорошо, буду предельно откровенен. Ты принадлежишь мне, и я могу быть счастлив.

Наверное, я никогда не смогу его понять. Для меня счастье состояло из десятков необходимых составляющих. Мне нужно было, чтобы мы одержали победу над Тэнетром с минимальным количеством потерь, нужно было как-то убрать пресветлого владетеля Лунного Дворца, а он, гоблин недоделанный в наше второе пришествие как-то поумнел, и больше даже не пытался меня отравить, мне нужно было решить кого посадить на престол в Прайде, нужно было договориться со Свободными островами и да — орки отказывались заключать договор с драконами, и… мне для того, чтобы быть счастливой нужно было вот все это.

— А мне нужна лишь ты, — с легкой загадочной и слегка снисходительной насмешкой уведомил великий император Эрадараса.

— О да, я заметила! — возмутилась я, едва ощутила, куда движется его рука.

Кесарь был ненасытен. Ненасытный монстр Нижнего мира, который, кажется, был бесконечно болен… мной. Мной, мной, мной и только мной. Болен настолько, что не желал излечения. Я была его дыханием, его потребностью, его эмоциями, его чувствами, смыслом его жизни, его счастьем.

Иногда я украдкой наблюдала за ним. Не то чтобы мне это было нужно, или я каким-то образом сомневалась в его силе, просто темные, Арахандар явно собирал силы для удара, а кесарь и вся эта его любовь подставлять спину под удар отравленным кинжалом! В общем, отвлекаясь от своих дел, я порой призывала Сатарэн и… тайком подглядывала за ним.

И в такие моменты контраст был невероятен.

Ледяной Свет, как точно охарактеризовали его лесные орки, где бы он ни был — на совете, в пылу боя, среди союзников или врагов, оставался неизменен. Пристально-внимательный взгляд, в котором проскальзывает ледяная сталь, абсолютная сосредоточенность на работе и в то же время стальная уверенность, ледяное спокойствие — недоступный, безупречный, идеальный и неизменно опасный.

Но вот он ощущает мое присутствие, поворачивает голову, ловит мой взгляд и лед его глаз отражает лишь нежность, бесконечную сияющую нежность… И в то же время легкую насмешку.

Вспышка портала уже его передо мной, все тот же насмешливо-ироничный взгляд и несколько издевательское на оитлонском, так чтобы поняла только я:

— Нет, нежная моя, никаких ядовитых кинжалов в моей спине нет.

— Ну, мало ли, — безумно смущалась, когда он ловил меня на этом, — учитывая твою любовь к мазохизму и самопожертвованию…

— Кто бы говорил, — парировал кесарь. — Но если ты желаешь убедиться в отсутствии ядовитых орудий в моем теле, я могу предоставить тебе такую возможность прямо сейчас.

И главное для того чтобы убрать глаз Сатарэна мне хватало одной мысли, а с кесарем так просто не отделаешься. И не отделывалась же — чаще всего сразу после завершения, Араэден возвращался во дворец, и не важно чем была занята я, потому что хватало одного единственного убийственно ласкового «Нежная моя, ты хотела меня видеть?», чтобы с поля зрения самого кесаря исчезли все, кроме меня. И иногда я подумывала, что здорово быть Тэхарсом – сиганул себе в окно и полетел. Или Эдогаром – открыл портал, и свалил. Или Адрасом, не то чтобы он в таких ситуациях безжалостно оставлял меня на растерзание кесарю, как остальные, просто Адрас основное время проводил в Тэнетре, собирая сторонников и продолжая убирать темных с мест прежнего расположения человеческих городов.

А кесарь…

— Знаешь, иногда мне кажется, что такими темпами мы вообще никогда никого не победим, — потеряв очередные полдня на исполнение супружеского долга, посетовала я.

Араэден с насмешливой полуулыбкой наблюдал за моим очередным приступом негодования.

— Три делегации, — продолжила возмущаться я, прикрывшись простынью и сложив руки на груди,- у меня три делегации сидят и ждут! Три! Не одна, не две, а целых три! А ты! Ты…

— Ммм, и что же я? — полюбопытствовал кесарь.

Собственно на этом я затыкалась, потому что… Потому что понимала, что Араэден любит меня. Меня, меня, снова меня и только меня. Любит безумно, с болезненной маниакальной страстью, любит до такой степени, что трезвую голову в нашем браке, кажется, сохраняла только я, потому как именно я настаивала на максимально мирном урегулировании конфликта с Тэнетром, именно я хотела сменить рабовладельческий строй в Эрадарасе на феодальный… хотя бы… для начала. А всем, чего хотел кесарь — была я. И дело даже не в том, что будь его желание мы бы вовсе не выходили из спальни, нет, в его отношении было что-то гораздо большее, чем только страсть… много большее.