Трепет (СИ) - Бёрнс Тревьон. Страница 8

На следующее утро, прекрасно слыша тихие перешептывания коллег в больничной столовой, Веда старалась успокоить свои дрожащие руки. Она посмотрела на свои накрашенные ногти, задумываясь, когда лак начнет откалываться.

Перешептывания, окружающие ее, были словно крики. Она слышала их все одновременно, словно это был взрыв бомбы. Конечно, сплетники хотели этого. Хотели, чтобы она знала, что они думают о ней.

Разлучница.

Распутная женщина.

Охотница за деньгами.

Веда была бы не прочь сказать им, что они еще могу добавить и маньячку-кастратора к этому списку, только чтобы дать им еще больше интересной информации для сплетен, но она даже не хотела заморачиватся.

Ее единственной целью было пережить этот день без наручников на запястьях и остаться в своем уме. Она, казалось, не возлагала на это больших надежд, и многие скажут, что последнее она потеряла много лет назад. Поэтому она засунула вишневый леденец между поджатых губ с такой яростью, что начала беспокоиться, что может протолкнуть его сильно далеко в глотку и подавиться им. Даже сладкий вкус не приносил ей утешения, и она, нахмурившись, посмотрела на свои ногти с животным принтом, чтобы дистанцироваться от этих голосов. В ее животе все перевернулось, когда она вспомнила свою глупую ошибку с Конгом.

Ее желудок скручивало все утро от этих мыслей. Даже после того, как она разбудила богатенького мальчика, с которым она разделила постель, и использовала его магический член — дважды, но неприятные ощущения появились снова, как только он вышел из нее. Она боролась с желанием, чтобы не попросить его остаться внутри нее после того, как он кончил. По крайней мере, тогда бы она смогла хорошо выспаться.

Вместо этого, у нее были мешки под глазами, мятый медицинский халат, ни капли макияжа на лице и пучок из волос на макушке, который был похож больше на гнездо. Хуже этого то, что генеральный директор больницы, Гейдж, будет выглядеть безупречно на собраниях все утро. Она даже не могла навестить его на верхнем этаже, где он сидел, чтобы он помог ей улучшить ее душевное состояние.

При звуке ее имени, сопровождаемым смехом, она рискнула оглянуться через плечо, и, конечно же, натолкнулась на злые взгляды, направленные на нее с каждого яркого окрашенного столика в просторной столовой. Даже работники за барной стойкой указывали на нее и пялились.

— Не обращай на них внимания, сладенькая, — Латика, старшая сестра в Тенистой Скале, замедлилась, чтобы остановиться рядом со столиком Веды. Солнечные лучи проникали через окна в столовой и создавали блики на прямоугольных очках Латики, тем самым заставляя ее смуглую кожу светиться. Она покачивала пышными формами, когда подошла и остановилась с подносом, полным еды в руке. — Произойдет какой-нибудь следующий скандал — а это всегда случается — и эти придурки переключаться на нее, прежде чем ты узнаешь об этом.

— Спасибо, Латика, — Веда откинулась на спинку стула. Ее ноги дрожали. — Итак, это все-таки скандал?

Латика опустила голову, глядя на Веду поверх оправы своих очков.

— Сын одной из самых влиятельных семей в Тенистой Скале бросает свою невинную пушистую невесту из-за знойного, смуглого анестезиолога?

Веда покачала головой и нахмурилась.

— Да, это вы так всего говорите…

Латика наклонилась вперед, она длинными ногтями постукивала по шаткому столу.

— Если говорить между нами, сладенькая, то я никогда не видела его таким счастливым, а я знаю его с пеленок, — она выпрямилась и подмигнула. — Ты ему подходишь.

Веда покраснела.

— Спасибо.

— Просто к сведению, Иисус не будет таким снисходительным, как я. Поэтому, если бы я была на твоем месте, я бы придумала достоверное объяснение этой ситуации.

— Латика! — закричала Веда.

Но Латика уже уходили прочь, виляя своей большой задницей, когда она махала Веде рукой через плечо и промычала:

— Ммммхммм.

Веда увидела улыбающееся лицо и волосы, стянутые на голове в конский хвост. Она уселась на стул за столом напротив, привлекая к себе внимание Веды.

Веда не смогла удержаться от улыбки при виде Коко Локвуд. Смуглая кожа была настолько гладкая, что могла принадлежать только подростку, большие миндалевидные глаза, которые выглядели, как у куклы Барби, и мягкая аура, которая обволакивала каждого, кто стоял рядом с ней. Веда вздохнула, глядя на Коко.

— Доброе утро, любовь моя, — Веда думала, что когда Коко перестала быть подростком, то начала избегать таких фраз как «моя любовь».

— Доброе.

Голос Коко бы хриплым, как у черлидерши, которая полдня кричала, напрягая легкие. Однако Коко была не черлидиршей, а медсестрой-практиканткой с большими мечтами. Он хотела быть кардиологом, и она сделала ошибку, выбрав Веду своим наставником.

Веда пыталась предупредить ее несколько раз, что она — не образец для подражания, но этот жизнерадостный человек настойчива, как ад, и у Веды не было другого выхода, кроме как принять дружку Коко. Больше, чем дружбу. Желание защитить Коко превратило их дружеские отношения практически… в сестринские.

Веда не осмеливалась произносить это слово в присутствии Коко. «Сестра». Произнести слово «друг» и так было достаточно большой ошибкой. Убедившись, что ничего, кроме как зомби апокалипсиса, не заставит Коко убрать когти дружбы, которые она глубоко запустила.

— У тебя еще нет костюма для Бала Маскарада? — спросила Коко. — Мы можем пойти по магазинам после работы.

— Не нужно. Бал в конце месяца, и я собираюсь, в любом случае, ждать до последней минуты.

— Но все самые милые костюмы расхватают.

— Что даст мне прекрасную отговорку, чтобы надеть просто маску и толстовку.

— Как же далеко ты можешь зайти, чтобы не надевать платье.

— Мое упорство не знает границ.

Усмехнувшись, Коко схватила ее пластиковые приборы с подноса, шум от открывающейся упаковки заполнил помещение, она подняла взгляд на телевизор в дальнем углу комнаты. Она с упоением смотрела утренние новости. Говорили о главных происшествиях.

— Кажется, еще одна девушка пропала… — улыбка исчезла с лица Коко, что было редким явлением. — Зена Джонс. Я бы позавидовала, что у нее такое крутое имя, знаешь, если бы она не пропала и все такое…

Веда скрестила руки.

— Я слышала. Забавно, что не очень богатых девушек, которые исчезают с острова, никогда больше никто не видит и не слышит снова.

Глаза Коко расширились. Она замерла в тот момент, когда открывала свои пластиковые приборы, дергая длинные рукава своей кофты вниз, прикрывая руки и тихонько пожимая плечами.

Веда наклонилась вперед, чтобы накрыть руку Коко своей, которая лежала на столе.

— Это не значит, что я хочу, чтобы ты пропала, любовь моя. Это не твоя вина, что ты богатая. И я знаю, что у тебя тоже есть свои трудности, — когда Веда вспомнила, как тяжело приходится Коко, ее сердце екнуло, и она сжала руку Коко еще сильнее. — Я сдуру сказала эти слова. Я никогда не пыталась унизить тебя, хорошо? Извини.

— Все в порядке, я понимаю, — Коко откусила кусочек от блина, обсуждая еду. — Я надеюсь, что они найдут ее. Кажется, ее очень сильно любили.

Веда посмотрела на телевизор, где в новостям показывали фото улыбающейся Зены Джонс. Она была молодой брюнеткой, которая выглядела доброй и милой с улыбкой, которая могла побудить любого на это преступление.

— Они говорят, что первые 48 часов решающие. После этого… — Веда пожала плечами, откидываясь на спинку стула.

Коко кивнула, указывая за плечо Веды.

— Я не думаю, что Линк помнит об этом.

Веда выпрямилась на стуле и оглянулась через свое плечо как раз вовремя, чтобы увидеть детектива Линкольна Хилла, проходящего по коридору за дверями столовой. На нем были джинсы, как обычно, и белая футболка, а так же золотой полицейский значок, свисающей на цепочке вокруг его шеи. Он собрал свои длинные темные волосы в небрежный хвостик, не так, как обычно. На задней части шеи выбились некоторые пряди. Каждая женщина на его пути останавливалась, чтобы проводить его взглядом. Некоторые даже протягивали руку, чтобы прикоснуться к его загорелым бицепсам, которые бугрились и молили о свободе, такие рельефные под его футболкой.