Рожденный на гильотине. В свете ночи... (СИ) - Литвинова Ирина А.. Страница 1

Пролог

Вы знали ласки матерей родных,

А я — не знал, и лишь во сне,

В мечтаньях детских, золотых,

Мать иногда являлась мне.

О, мама, если б ты была жива,

Была б не так горька моя судьба…

Закон запрещал казнить приговорённых после захода солнца до утренней зари, ибо в сумеречные часы луч солнца не указывал душам, только что насильно оторванным от тела, дорогу в Царство Мертвых и они навсегда оставались неприкаянными призраками блуждать по белу свету и мрачными тенями всплывать в памяти живых, пробуждая всю затаившуюся в них злобу, бередя раны, некогда истерзавшие сердце, отравляя их существование… Пусть так! Пусть он никогда больше не будет знать покоя! Эта женщина итак никогда не сгинет из его воспоминаний, химерой являясь в мучительных кошмарах в самый темный час ночи.

Так думал Его Величество великий король Веридора Вейнур Нечестивый, с нетерпением прохаживаясь вдоль речевого балкона, выходящего на внутренний двор замка и то и дело косясь на установленную внизу гильотину. Сначала он хотел казнить леди Сатанэль (и имя то какое подходящее, тьфу!) на Большой площади при всем честном народе, наплевав на ее благородное происхождение и поспешно водруженный на прелестную головку венец «фаворитки Его Величества». Однако желание наконец раздавить эту гадину пересилило, поэтому то Нечестивый король решил устроить казнь в столь неурочный час.

Год назад он впервые столкнулся с прекрасной Сатанэль, уроженкой севера и роковой красавицей, одним взглядом бирюзовых глаз сразившей в самое сердце лорда Шеральда, младшего отпрыска одного из герцогских домов и его лучшего друга. Тот приём был устроен в королевском дворце как раз в честь помолвки лорда Шеральда. Гости поднимали бокалы за здоровье молодых, поздравляли верного друга с такой находкой, желали им скорее сыграть пышную свадьбу и век жить в счастье и согласии, наперебой расхваливали невиданную красота невесты и чуть ли не дрались за право быть свидетелями на бракосочетании. А вот интуиция Вейнура во-военному четко и лаконично докладывала, что появление этой бестии не к добру…

Сначала Вейнур не понимал, что происходит. Вернее, догадывался, но малодушно отодвигал подальше неприятную мысль, что невеста лучшего друга не просто так напросилась погостить в резиденции Его Величества, что ее холодность в общении с Шеральдом отнюдь не следствие девичьей скромности, коей у данной особы отродясь не было, что их постоянные «случайные» встречи, совместные охоты, трапезы, вечера нечто большее, чем невинный флирт без какого-либо будущего. Он ошибся. Фатально ошибся, непростительно для короля и друга. Сатанэль медленно, но верно стравливала их с Шеральдом, нашептывала своему жениху, что король молодил на неё глаз и собирается «опробовать» первым и только потом бросить надкусанный кусок так называемому другу. Расчёт был прост и частично оправдался: Шеральд бросил вызов своему королю в присутствии всего двора. Все затаили дыхание и ждали, когда Его Величество назовёт время и место поединка, где будет его собственной рукой повержен лучший воин Веридора, не считая короля… Конечно, лорд Шеральд искусней всех рыцарей владел двуручником, да и другим оружием, обладал Даром Тени, что делало его практически неуловимым, да и опыт дуэлей имел поболе, чем кто-либо другой из ныне живущих. Но Шеральд был человек, а человеку против высшего демона в равном бою не выстоять.

Однако Вейнур не поспешил избавить Сатанэль от искренне любящего жениха, который и нужен то был ей только как пропуск в королевское окружение. Нечестивый король задавил свою гордость и отказался от поединка, несмотря на возмущённый ропот, что так и трусом прослыть недолго. Он предупредил Сатанэль, чтобы заканчивала эти игры и убиралась подобру-поздорову — такой супруги он не то что близкому другу, злейшему врагу не пожелал бы! Не тут то было…

Ему бы вышвырнуть интриганку из дворца да поговорить с Шеральдом начистоту, но счастливая весть, за сутки облетевшая весь Веридор, заставила его забыть обо всем: Ее Величество королева ожидала дитя! Его милая нежная Сюзетт… Казалось, его сердце остановится, когда он, объезжая границы, услышал зов Дара Жизни, извещающего своего владельца, что тот скоро станет отцом. Вейнур прикрыл глаза и почувствовал, как в нескольких десятках миль от него только-только затеплилась жизнь его ребёнка. Его сердечко ещё не билось, но Нечестивый король уже всей душой обожал это маленькое чудо, которому предстоит стать его гордостью, его первенцем… так он думал.

Немедленно отправив магический вестник во дворец, Вейнур вонзил шпоры под бока гнедому и быстрее ветра помечался к своей дорогой жене.

Он прилетел в столицу на крыльях любви и, не обращая внимания ни на кого и ни на что, устремился в будуар королевы. Сюзетта, его маленькое рыжее солнышко, нежилась в кровати и счастливо жмурилась на пробивающиеся в распахнутое окно лучи. Вейнур едва успел сбросить на пол перевязь и стащить с ног сапоги, прежде чем упасть на белоснежные простыни рядом с женой. А она, как ни странно, ни слова ему не сказала о том, что он в уличном завалился на постель, хотя этого очень не любила и не упускала случая поотчитывать самого великого короля. Впрочем, какие тут нравоучения, после таких-то новостей, так ведь?

Все так же молча жена озорно улыбнулась и гибкой кошечкой скользнула к нему, припала губами у его губам. Сюзетт любила легкие, дразнящие поцелуи, не глубокие, но по-своему страстные и интригующие. Сейчас же королева, прижимаясь к нему всем телом, медленно проводила языком по его губам, чуть надавливая на нижнюю и явно намекая на совсем не целомудренное лобзание. Может, Вейнур и насторожился бы, вот только мозг был окончательно дезориентирован ещё одним маневром жены: она проворно забралась верхом на него, как будто всю жизнь только и делала, что объезжала ретивых жеребцов, хотя на самом деле ни разу не садилась в седло, и принялась целенаправленно расстегивать на нем ремень. Да чтобы Сюзетт, его кроткая стыдливая Сюзетт…

Дошло до Вейнура, что это точно не Сюзетт, только когда из ее горла вырвался громкий, протяжный стон, когда она, запрокинув голову назад, насаживалась на него. Он хотел было отбросить от себя Сатанэль, неведомым образом принявшую обличье его жены, и неслабо приложить ее об изголовье кровати, но тут она посмотрела ему в глаза… и он увидел, как они засверкали огнём Изначальным, совсем как у него. В ней текла кровь Хаоса, его демон ясно почуял это… и не смог причинить боль девушке-сородичу. Сюзетт не была его единственной, Вейнур это прекрасно знал, но даже предположить не мог, что это ему ТАК аукнется. Демон в душе взбесился, желая обладать демоницей, с огнём в крови и полыхающей от страсти так же, как и он. Это был первый и единственный раз, когда Его Величество не совладал со своей второй сущностью…

«Не подвёл» и Дар Жизни, неизменно обеспечивающий последствия после ночи с королем, если только женщина в течение нескольких часов после близости не пила специальную концентрированную настойку. В случае с Сатанэль Вейнур в первую очередь думал о том, как уберечь счастье с любимой супругой и про стопроцентную вероятность дважды стать отцом банально забыл. Как итог вечером того же дня королевский двор провозгласил леди Сатанэль фавориткой Его Величества, уже носящей под сердцем ребёнка, который вполне мог родиться раньше малыша королевы…

Видят Боги, Вейнур простил бы ее. Со временем. Он смягчился бы, взяв на руки их новорожденную кроху, наслушавшись оправдательно-просительных речей друга. Сюзетт тоже после всего произошедшего успокоилась быстро и — добрая душа! — попросила бы о снисхождении к завистнице.

Боги, как же страшна эта частица «бы», ибо порой за ней кроется нечто непоправимое. Прошлой ночью жизнь Вейнура начала стремительно обращаться в пепел: ему доложили, что Сюзетт отравили. Яд отсроченного действия продал тот же знахарь, что достал для Сатанэль артефакты, напитанные магией Изменчивых и позволившие ей чуть больше, чем на час, принять облик королевы. Антидот, конечно, был, но противоядие стало бы ядом для ребёнка, который вот-вот должен был появиться на свет. Услышав об этом, Сюзетт сквозь плотно сжатые зубы процедила, что скорее умрет в муках, чем позволит этой отраве оборвать жизнь ее малыша. Времени у неё оставалось до рассвета…