Хроники тридцатилетней войны (СИ) - Васильев Николай Федорович. Страница 14

- Я не могу быть Вам врагом. Перед красивой женщиной (а Вы изумительно красивы!) мужчина неотвратимо млеет. Пословица гласит: "Муж и жена - одна сатана", но в Вашем муже я вижу врага, а в Вас - только бездну, пугающую и прекрасную! И я готов, готов в ней утонуть....

После этих слов Кристиан (уступивший инициативу Долгинову, а сам морщившийся в уголке сознания) проник горящим, жадным взглядом в удивленно раскрытые очи матроны.

- В-вы надо мной шутите? - обрела голос Магдалена.

- Ни за что! Я трепещу под Вашим взглядом! И не смею опустить свой взгляд, потому что он начнет упиваться Вашими алыми губами, холеной шеей, роскошными лилейными плечами и даже проникнет меж этих объемных, трепетных грудей!

На этих его словах дама схватила уже протянутые к ней мужские длани и попыталась их оттолкнуть. Кристиан, провернув руки, перехватил женские запястья и продолжил пылкую речь, пожирая ее лицо глазами:

- Поверьте, мадам, с того момента, как я вас увидел, не было дня, чтобы я не думал о Вас. Сначала я себя урезонивал, говорил "Она замужняя женщина, мать, ты щенок в ее глазах". Но увидев Вас снова (а я часто за Вами подглядывал!), я чувствовал в себе подъем такой страсти, какой никогда ни с одной девушкой не испытывал! Я так устал с собой бороться! Сжальтесь надо мной, позвольте мне обожать Вас и хоть иногда сжимать в своих объятьях - иначе этот огонь сожжет меня....

Черты лица Магдалены, тоже во все глаза смотревшей на удивительно пылкого поклонника, смягчились, и она шепнула ему:

- Умерьте пыл, Кристиан! Я не подозревала, что суровый наместник таит в своей груди вулкан страстей! Больше ничего не говорите и уходите. Я же могу лишь обещать, что буду думать о Вас теперь по-другому....

Глава шестнадцатая. Счастливая Магдалена

Тем же вечером Кристиан вспылил:

- Я мечтаю каждый день о встрече с Сюзанной, а ты, значит, о постельных забавах с этой Магдаленой? И если она тебе уступит (а ты ведь вон какой настырный!), именно я буду ее тешить, нежить и пялить! Шайзе! Фердамте шайзе!

- Поверь, эти забавы могут сыграть большую роль в политике. Если мать будущего курфюрста Саксонии окажется нашей союзницей, то лучшего расклада и желать нельзя - пояснил Алекс.

- А как же быть с курфюрстом Тюрингии, которому ты все мозги прокакал?

- С Тюрингией то ли выйдет, то ли нет, а Саксония всем привычна....

Магдалена продержалась неделю, после чего Кристиану передали приглашение прийти вечером в ее покои (погода стояла дождливая). Она встретила его в гостиной, была одета в подобие глухой мантии, не стеснена корсетом и прислуживала ей одна фрейлина, уже пожилая.

- Я что-то плохо себя чувствую, князь, - извинилась курфюрстина после его почтительного приветствия - и потому кутаюсь, несмотря на тепло, в это покрывало. А о встрече с Вами я попросила потому, что до меня дошли слухи, будто мой муж тоже заболел?

- Хочу Вас разубедить, мадам: Ваш муж по сравнению с Вами здоров. Если верить донесениям моих служащих. А вот Ваша простуда меня пугает. Мне о ней тоже донесли, и потому я позволил себе принести надежное лекарство, которым меня лечила бабушка. Называется оно глинтвейн.

После чего стукнул в дверь и ему просунули в проем корзинку с бутылкой красного вина, керамическими кружками и какой-то ароматно пахнущей кастрюлькой.

- Про глинтвейн я тоже знаю, - сказала, улыбаясь, Магдалена. - Хоть пила его однажды и зимой.

- Летом его лечащий эффект еще лучше. У меня, кстати, все уже готово, осталось влить в кастрюльку с кипятком и пряностями вино.

И ловко влил его, распространив пряный запах по всей комнате. А потом разлил горячую жидкость по кружкам (прикрытым крышечками) и подал с поклоном одну "больной" даме. Вторую забрал себе, пригубил и сказал:

- Сказка! Такая благодать по груди и животу разливается!

Магдалена засмеялась и тоже начала пить глинтвейн. Уже спустя 10-15 минут ее смех стал почти непрерывным, лицо раскраснелось, а из-под мантии появились шея и полуобнаженные плечи. Фрейлина меж тем тихо ретировалась, что не осталось незамеченным Кристианом, Он (впрочем, уже Алекс) тотчас пересел к Магдалене, поймал ее руку и стал жарко целовать, начав с кисти и постепенно поднимаясь к обнаженному локтю и далее к плечу. Мантия в результате частично сползла, и стало понятно, что матрона одета под ней только в длинную ночную рубашку без рукавов. Одним рывком Алекс припал пылающими губами к ее устам, затем взметнул даму на руки и понес в спальню....

Поздней ночью Кристиан, полагая Магдалену спящей, решил, что пора идти в свои аппартаменты, и спустил ноги с кровати на пол, но был удержан ее рукой и голосом, полным нежности:

- Подожди, милый Кристиан! Я не могу, не хочу тебя от себя отпускать. Ты сделал со мной что-то такое, чего я за все время супружества не испытывала! Меня трясли такие волны и спазмы! А после них было так радостно, так хотелось взлететь в небо! Или бежать наперегонки как в детстве.... Тебе было так же хорошо?

- Нет, Магда. Это дар Бога, которым он наделил только женщин. Мужчинам, ты ведь знаешь, присущ лишь миг наслаждения, после которого хочется передохнуть, а лучше поспать.

- Но ты со мной совсем не спал, а все нежил меня и нежил, подводя ко все новым пикам удовольствия. И делал это разнообразно, в отличие от других мужчин. Особенно мне понравились те ласки языком....

- Я так влюблен в тебя, Магдалена, что основным моим удовольствием стало сотворять удовольствие тебе. Когда ты рада, то я вдвойне рад. Поверь, это правда.

- Боже! Ты услышал мои молитвы, и я встретила, наконец, мужчину, с которым мне действительно хорошо! Сохрани его для меня на долгие дни!

- Магдалена, я ведь женат, - вяловато напомнил Кристиан.

- И ты приносишь своей жене такую же радость?

- Да, Магда, - продолжал рушить легенду о великой влюбленности партнер Алекса. - В нее я тоже влюблен и ее счастье тоже главное для меня.

- Как так? - озадачилась Магдалена. - Разве можно искренне любить двух женщин?

- Получается, что можно. Я вас обеих люблю. Только ее там, а тебя здесь.

- Бог может наказать тебя за двоеженство, Кристиан. Я так этого боюсь!

- Помолись за меня, Магдалена. Но прошу: не говори о нашей любви на исповеди. Некоторые священники нарушают ее тайну. Я знаю об этом по долгу службы.

Глава семнадцатая. Пражские проблемы

На юге Германии к осени 1621 г. разгорелась война между Австрией (поддерживаемой Испанией) и Савойей (с Венецией в друзьях). Армия Карла Эммануила взяла с потерями Иннсбрук, но вовсе осеклась на Зальцбурге и, оставив возле него заслон в 8 тысяч бойцов, подошла к столице Баварии Мюнхену. Баварские аристократы к тому времени все-таки собрали в Аугсбурге сводную армию в 15 тысяч рекрутов, а в обход Зальцбурга, по Дунаю к Регенсбургу подошли парусно-гребные суда с австрийскими войсками (еще 10 тысяч) и оба этих корпуса пошли к Мюнхену. Карл Эммануил, разведка которого оказалась на высоте, ловко сманеврировал и разбил австрийские войска на полдороге, возле Ландсхута, вынудив их бежать к Регенсбургу. В темпе он вернулся к Мюнхену, успев развернуться навстречу аугсбургскому ополчению. И началось осеннее Мюнхенское стояние равных примерно армий. Впрочем, к баварцам все время подходили новые отряды патриотов.... Кончилось дело тем, что савойяры отправились на зимние квартиры в Иннсбрук и окружающие его городки и деревни, а баварцы вовсе разошлись по домам.

Той же осенью части богемской армии, заменяемые постепенно рекрутами из Тюрингии (вернее, Саксонских княжеств, руководимых теми или иными Эрнестинами), стали возвращаться в Прагу. С последним контингентом, уже в декабре вернулся и Кристиан. Смеющаяся Сюзанна, поддерживая большой живот, повисла у него на шее, не замечая виноватой мины на лице у миленка.

- Эй, типус, - рявкнул мысленно Алекс. - Ну-ка подбери свои сопли и веди себя по-мужски! Тем более что все, что произошло в Праге, сотворил только я!