Отравленные морем (СИ) - Волгина Алена. Страница 31
Бьянка воззрилась на неё с немым изумлением:
— Что ты сказала? Ты рассказала дону Сакетти?!
«Значит, это из-за неё всё сорвалось. Но почему?!» — не могла понять Бьянка. От Инес она никак не ожидала такого предательства! Та всегда казалась немного чужой в собственной семье. Не вмешивалась в интриги отца, держалась в стороне от беспутных похождений донны Джоанны, о которых знало полгорода…
Бьянка никак не ждала от неё такой подлости:
— Ты соображаешь, что они сделают с Франческой?!
Сзади послышался короткий вскрик. Оказалось, что Джулия успела подойти к ним и слышала каждое слово.
— Как? — воскликнула она. — Франческа здесь?
— Она тебя искала. Я хотела, чтобы вы уехали вместе, — была вынуждена признаться Бьянка.
Джулия перевела гневный взгляд на Инес, которая держалась абсолютно спокойно, с холодным достоинством:
— Я предотвратила похищение Джулии! — отчеканила она. — Или ещё что похуже! Та девица — сообщница господина Манриоло, и она замешана в заговоре!
— Это Манриоло, что ли, заговорщик? — снова изумилась Бьянка. Она, конечно, плохо знала слугу Роберто д’Эсте, но была наслышана о нём. Манриоло — гаер, ловкач и трепло, которому никто не доверил бы даже украсть горшок на базаре! Какой из него заговорщик?
— К дохлым рыбам твой заговор! — завопила разъярённая Джулия, так что немногие присутствующие на галерее вздрогнули и стали оглядываться на них. — Франческа — моя сестра! Как ты смеешь говорить о ней такое!
Бьянка заволновалась. Допустим, пять минут назад она и сама подозревала нечто подобное, но считала, что незачем было делиться семейными тайнами со всей Венеттой! Она поспешно обняла дрожащую от ярости золовку за плечи:
— Успокойся, дорогая, дыши глубже! Тебе нельзя напрягаться!
Куда там, Джулию уже было не остановить! Даже Рикардо иногда отступал перед гневом сестры, убегая «по делам», чтобы дать ей возможность выпустить пар и пошвыряться вещами, пока не остынет. Инес тоже, слегка растерявшись, отступила перед её натиском:
— Твоя… сестра?
Джулия, презрительно рассмеявшись, стряхнула руку Бьянки с плеча:
— И не только моя, чтоб ты знала! Ты что, не замечала, как они похожи с Энрике?
Бьянка так и замерла на месте. Инес, сглотнув, могла только выдавить:
— Энрике?..
— Не слушай её! Она просто переутомилась! — всполошилась Бьянка, у которой все внутренности свело от страха. Матерь божья, эта безумная девчонка погубит их всех!
Джулия не обратила на неё никакого внимания, приблизив своё лицо вплотную к расширенным глазам и бледным губам Инес:
— Ну и как ты признаешься своему драгоценному супругу, что отправила его сестрицу прямиком в Карчери? — издевательски прошипела она. — Ах да, ведь наш мудрый дож выслал его из города… Отправил сопровождать эскадру. Очень умно! Именно сейчас, когда живущие-под-волнами ещё не забыли того оскорбления, что нанёс им дон Арсаго… Как ты думаешь, много ли шансов, что твой Энрике вернётся обратно?
Инес отшатнулась, побледнев, как человек, получивший смертельную рану. Бьянка хотела вмешаться, как-то утихомирить этих двух сумасшедших, но опоздала. Джулия вдруг схватилась за живот и прикусила губу, как от боли. Инес тем временем бросилась к высоким окнам, за которыми расстилалась панорама лагуны. Над Пьяцеттой медленно занималось утро. На верхушке одной из колонн каменный грифон, словно разбуженный солнцем, вдруг встрепенулся. Покрутил шеей. Развернул крылья, будто заново вспоминая привычные, отработанные веками движения. А потом слетел вниз, распугав стаю нахальных голубей. В воздух с гвалтом поднялась туча птиц.
То, что на площади что-то происходит, Бьянка, занятая Джулией, сообразила по крикам, доносившимся с улицы. Люди заметались, прячась под галереями Прокураций или убегая к Дворцу, под защиту стражи. Стражники ощетинились алебардами. Правда, оружие в их руках слегка дрожало, а на лицах читалось горячее желание оказаться подальше отсюда, лучше всего — на другом конце города.
Люди не могли поверить своим глазам. Грифон, неуклюже развернувшись, чиркнул когтями по брусчатке. Из-под мощных лап брызнули осколки камней.
На восточной галерее Дворца тоже поднялась сумятица. Все бросились к окнам, возбуждённо восклицая и ахая, только Инес казалась застывшей, будто неживой. Убедившись, что Джулия вроде бы не собирается терять сознание, Бьянка тоже захотела посмотреть, что там, но золовка вдруг схватила её за руку:
— Ой, Бьянка! — сказала она жалобным, не похожим на неё голосом. — Что-то мне совсем нехорошо!
«Как же всё это не вовремя!» — мысленно простонала Бьянка, не зная, куда кинуться: то ли поговорить с Инес, чтобы та не вздумала поделиться новыми сведениями с отцом, то ли искать помощь для Джулии.
В этот момент на галерею, подобно золотому вихрю, влетел дон Сакетти, весь в блеске парчового одеяния. Люди сразу притихли и расступились, чтобы дож смог лично увидеть непотребство, творившееся на Пьяцетте. Фалетрус, случайно оказавшийся рядом с дожем, задумчиво покачал головой:
— Не к добру это, — глубокомысленно сказал он. — Плохое предзнаменование.
Тяжело взмахнув широченными крыльями, грифон взял разбег (при этом над площадью пронёсся общий вздох ужаса), взлетел и вскоре растаял в светлеющем небе.
Глава 15
Не помню, сколько времени я просидела, уткнувшись лбом в колени. Постепенно темнота передо мной посветлела. То ли настал рассвет, то ли мои глаза понемногу свыклись с тюремным мраком. Давящая тишина была невыносимой.
«Скарпа…» — не выдержала я. В ответ получила яркую мысле-картину: «Мне и без тебя хреново, отстань».
«Спасибо, что не выдал Джулию и Алессандро».
Я понимала, конечно, что «спасибо» — слишком слабая благодарность в такой ситуации.
«Они мне зла не делали», — всё-таки пробурчал пескаторо спустя некоторое время. Значит, его тоже давило одиночество. Пока мы разговаривали, страх перед будущими пытками и осознание безнадёжности нашего положения как-то рассеивались. Не утерпев, он спросил: «Значит, дар к тебе всё же вернулся?»
«Не уверена, что это к добру!» — воскликнула я, с содроганием вспомнив букет ощущений, который недавно получила благодаря этому дару.
Скарпа едко захихикал: «Что, понравилось зрелище? Погоди, ещё не так развлечёшься!»
Как он мог даже подумать, будто вид чьих-то пыток может вызвать у меня интерес! Скорее всего, просто ехидничал по обыкновению.
«Прекрати!» — отрезала я. К моему удивлению, пескаторо послушно заткнулся.
…Он мог сто раз сбежать, когда Бьянка везла нас к Пьяцетте, — вдруг подумала я. — Да и в доме Граначчи за ним не слишком следили. В отличие от меня, пескаторо был не обязан рисковать собой и спасать Джулию из Дворца дожей.
«Почему же ты не сбежал?»
«Ну, сплоховал, — хмыкнул Скарпа. — Знаешь, я пришёл к мысли, что если твоя жизнь не нужна тебе, обязательно найдётся кто-то, кто захочет использовать её вместо тебя. Здешние камеры вообще способствуют размышлениям».
Мне казалось, за его бравадой скрывалось другое. Просто Скарпа слишком долго был человеком. Это рыба в лагуне может жить сама по себе. Человек, как правило, живёт для кого-то.
Вместе с даром ко мне вернулась решимость. Хватит киснуть! Меня ещё рано списывать со счетов!
«У меня есть идея. Кажется, я смогу тебе помочь».
Камера пескаторо находилась на другой стороне, на один этаж ниже моей. Я чувствовала, как он сидит там, баюкая повреждённую руку и ёжась от сырости. Очевидно, дно шахты было ниже уровня воды. Я пыталась вспомнить долгий путь по сплетению коридоров, чтобы хотя бы примерно представить расположение камер. Интересно, далеко ли мы от канала?
«В твоей комнате есть окно? Оно выходит на улицу?»
Моя собственная камера находилась в глубине здания, и единственное окошко из неё вело в тот ужасный пыточный колодец.
— Да! Есть окошко! Под самым потолком!
От волнения Скарпа заговорил вслух, но это было неважно. Всё равно нас некому было подслушать.