Марионетка. Странная связь (СИ) - Мельрих Ксения. Страница 42

Мне стало не по себе. Я не желала завершать инициацию до окончания суда, ведь был шанс, пусть и крохотный, что меня не убьют. А если я сейчас закончу вхождение в силу, то попросту сойду с ума, меня подобное не прельщало. Но делиться своими переживаниями с той, что меня возненавидела с первого взгляда, я не была готова.

— Я хочу предупредить лично от себя — Вхождение в Силу самое мучительное, что может произойти с Иными. Для таких как ты это практически смерть. — она зачем-то начала снимать с себя платье. — Сейчас мы кое-что проверим, я хочу проследить шевеление силы, а уж затем приступим к самому ритуалу.

— Ты чего? — с испугом спросила я, когда она в одном белье пошла к двери. — Эй, с тобой все хорошо?

Но она проигнорировала меня, открыла дверь и впустила Эрнеста. Я поглядела на него непонимающе, он же вообще словно меня не видел. Мне начало это не нравиться. Что происходит вообще? И тут парень, которому я вчера едва не отдалась, обнял красивую полуобнаженную девушку с высокой грудью и шикарными бедрами и начал целовать ее. Я настолько растерялась, что лишилась дара речи. Они серьезно, что ли? Мне было неприятно, гадко на это смотреть. Как он может? Зачем он это делает? Это же мерзко и подло.

— Ну уж нет! — ошарашенно произнесла я. — В таком извращении я участвовать точно не стану!

Я быстро покинула комнату, громко хлопнув дверью. Идиотизм какой-то. О какой связи, ревности и чувствах он мог говорить, когда позволяет себе подобное? Я смахнула слезы с ресниц и спустилась на первый этаж. Поблуждав немного, я все-таки смогла найти выход на улицу. У двери черного хода я нашла мужские ботинки и старую замызганную куртку на вешалке, сиротливо забытую кем-то. Облачившись в нее и обувь, я вышла из дома и пошла вперед, даже не думая, куда идти. Зачем им понадобилось завершать инициацию сейчас? Какая разница, если перед смертью силу все равно извлекают? К чему эти тщетные потуги?

— Зачем ты убежала? — я не хочу оборачиваться или останавливаться, заслышав его голос. — Так сложно сделать хоть что-то, не испортив все?

— Ничего я тебе не портила, — негромко ответила я, продолжая идти. — Я оставила вас наедине, чтобы не мешать.

— Мы все пытаемся помочь тебе, найти возможность хоть как-то облегчить твою участь, — его голос звенел от напряжения, — могла бы быть хоть чуточку благодарной.

— И чем мне должно помочь то, что ты сосешься со своей бывшей, к тому же еще и полуголой? — спросила я, остановившись, но по-прежнему к нему спиной. — Ты бы еще сексом с ней занялся!

— Мы поняли, что провоцирует проявление твоей силы, — не слушая меня, гнул он свое. — Это боль и страх. В прошлый раз это произошло, когда ты увидела наш поцелуй. Взрыв был такой мощный, что разнесло полдома. Вот мы и решили попробовать.

— Я не желаю завершать инициацию. Я не вижу в этом смысла. — повысила я голос, пытаясь донести до него простой факт. Костя бы меня понял, а этот… — Мне все равно, что произойдет. Оставьте меня все в покое!

— Зато мне не все равно и всем, кто здесь находится! — он подошел ко мне вплотную, развернул лицом к себе и хорошенько встряхнул. — Брат Андрей сказал нам, что ты должна войти в силу до окончания суда, но если нам удастся сделать это до его начала, мы узнаем твой потенциал, может даже сможем попытаться контролировать то, что сидит в тебе.

Я засмеялась, дивясь, какой же он наивный!

— Ты серьезно полагаешь, что вы сможете сделать то, что не удавалось веками? — мой голос был полон сарказма и яда. — Да вы самонадеянны до жути. Я не собираюсь участвовать в этом гибельном для себя мероприятии. Мне осталось жить, скорее всего, два дня. Как ты думаешь, стану я тратить отведенное мне время на то, чтобы смотреть, как ты трахаешь какую-то телку?!

Мой голос сорвался на крик. Я ударила его наотмашь по лицу. Меня колотило от бешенства. Да как он может нести всю эту чушь?! Или меня обманули? Может, все сказки про нашу связь, я просто влюбилась в этого придурка, как дура, а они все потешаются надо мной? Слезы злости и боли выступили на глазах. Снег валил, завывал ветер, начиналась вьюга. Мне было мерзко, тошно, до невероятного больно. Я отступила от него. Он застыл, бледный и онемевший, словно изваяние. Не желая больше оставаться рядом с ним, я пошла, не разбирая дороги, утопая в снегу. Стало темно, словно вечер наступил, где-то прогремел гром. Я упала на колени, чувствуя, что голова вот-вот взорвется. Весь мир вокруг окрасился кровью. И тут я закричала, разрываемая болью и отчаянием. Я просто больше не могла терпеть. Это они во всем виноваты, все они. Мой отец, его жена, моя мама, Эрнест, Сандра. все, все, все! Что-то мощное и упругое поднялось во мне откуда-то изнутри. Это что-то разорвало внутренности на клочки. Я извивалась, кричала, захлебываясь кровью. А потом произошел взрыв. Волна липкого, чудовищного страха прошла по моему телу и сознанию, а затем вышло за их пределы. Кровавая тьма сгущалась вокруг меня, я уже не видела того, что происходит вокруг, все заволокло, осталась только боль и обреченность. Я увидела бледный, светящийся силуэт. Он приближался ко мне, плывя вперед медленно, словно преодолевая трудные препятствия. Вскоре я могла различить черты идущего ко мне. Что ему еще нужно? Он сделал все, что только мог плохого. Он привнес в мою жизнь только боль и разрушение. Зачем он протягивает ко мне руки, что-то говорит беззвучно разевающим ртом? Я не желаю его слышать, пребывая на пороге смерти. Я чувствую ее, она за моей спиной, касается ледяными руками, проникает в мой мозг, сжирает мое тело изнутри.

— Уходи, — кричу я, не слыша собственного голоса. Тьма скрадывает звуки, цвета. — все кончилось, я хочу уйти!

Но моему желанию не дают исполниться. Что-то горячее, обжигающее вонзается мне в виски. Я кричу, сгорая от огня и боли. А потом падаю стремительно вниз, в спасительную бездну.

Очнулась я внезапно, словно меня выдернули из сна. Я хлопаю глазами, не понимая, где я, что произошло. Вокруг сырой камень и сумрак. Недалеко от кровати, на которой я лежу, примостился столик из металла, на нем стоит одинокая свеча в медном оплывшем воском подсвечнике. Я спускаю ноги и касаюсь ледяного каменного пола. Холодно, очень холодно. А еще болит голова, что-то давит на нее, я не могу ясно соображать и видеть из-за этого. Встав с кровати, я делаю несколько шагов к свече и замираю, пораженная увиденным. Я в камере, крохотной и сырой. В стене высоко над полом проделано крохотное оконце, закрытое решеткой. Сквозь него на пол падает снег. С ума сойти! Они совсем охренели что ли?! Я стучу зубами, оглядываюсь в поисках двери и пячусь к кровати, увидев ее. Около проема, закрытого металлическим листом, на полу, привалившись к нему спиной, сидит Эрнест, низко опустив голову, должно быть спит. Его волосы, неровно обрезанные падают на лицо, скрывая его. Я тихонько снова забираюсь на постель, накрываюсь до подбородка теплым шерстяным покрывалом и стараюсь не дышать.

— Тут очень холодно, лучше сиди там. — доносится до меня его голос. Головы он не поднимает. — Теплее не удается здесь сделать, да и нельзя.

— Как я тут очутилась? Что произошло? — задаю я вопросы, меж тем прислушиваясь к себе. Если не считать головной боли и холода, чувствовала я себя неплохо. — Кто-нибудь пострадал?

— Все живы-здоровы. — он поднимает на меня глаза, убирает пятерней волосы назад. — Кроме меня, разумеется.

Я качаю головой, не в силах поверить в реальность происходящего. Это не могла сделать я. Не могла я причинить ему вред, только не ему! Рыдания душат меня, я хочу что-то сказать, извиниться, хоть как-то исправить то, что натворила, но не могу, не могу произнести и слова. Поперек его лица от виска до уголка губ наискось тянется бордовый уродливый шрам. Его лицо перекошено, почти невозможно узнать того красавца, что еще с утра выводил меня на эмоции.

— Не переживай, скоро все затянется, и следа не останется, если доживу. — он жутко усмехается, мне становится не по себе. — Ты как, чувствуешь что-то?