Я Т М 2 (СИ) - Звездная Елена. Страница 38

***

Сейр включила уже на подлете к дому. Проверила входящие, ответила на сообщения встревоженного Суна, поздравила Лею с рождением ребенка и не сразу сообразила, что мой наемный флайт летит куда-то не туда.

Когда сообразила, было уже поздно — яды Астероидного братства являлись лучшими в Галактике, яд не подвел их и сейчас.

Последней мыслью моего сознания, было безразличное: «Так даже лучше».

***

Я пришла в себя, от безумного ощущения жажды. Пить хотелось невыносимо, а потому, когда меня приподняли, вливая влагу в пересохшее горло, я сначала выпила, и только потом осознала, что я пью!

Осознала, дернулась, пытаясь выплюнуть, но пальцы, что сначала почти неощутимо придерживали мой рот приоткрытым, вдруг стали жестче стали. Мои собственные руки не подчинялись, судорожные попытки выплюнуть эту гадость, привели лишь к тому, что я выплюнула только часть.

— Ну, в принципе, достаточно и пятнадцати капель, — насмешливо прозвучал мужской голос.

Я распахнула ресницы и потеряла дар речи.

Я находилась на Ятори. Ни с чем невозможно спутать этот пейзаж с вулканами за окном и сад вечно цветущих сакур, лепестки от которых залетали в распахнутое окно вместе с ветром, что безразлично играл с легкой тканью занавесей. Безразлично. Без эмоционально. Безжизненно. Равнодушно.

Примерно так же, как император Изума играл со мной!

И едва наши взгляды встретились, император издевательски произнес:

— Здравствуй, милая. Как самочувствие?

Хреновое!

От Гаэры до Ятори перелет не близкий, на мне все та же одежда, в которой меня похитили, никаких следов отправления естественных потребностей не присутствовало… а это значит перевозили меня максимально бережным способом, с минимальными повреждениями для организма – путем заморозки. Хреновый путь, с крайне паршивыми последствиями для мозга, но привели меня в сознание еще более паршивым способом – эта тварь влил в меня женское возбуждающее средство. Его вкус я знала, и такое ни с чем ни спутаешь! В основе был женьшень, однако действующими веществами являлся вовсе не он — пираты всегда играли жестко, но как оказалось до императора Ятори им было далеко!

— У меня аллергия на два компонента из тех шестнадцати, что вы в меня влили, — предельно ровным тоном сообщила я.

Облизнула сухие, начинающие наливаться нездоровой опухолью губы, и продолжила:

— Пятнадцать капель? Если я верно определила средство, меня убьют и пять.

В следующее мгновение император наглядно подтвердил, что заканчивал Камуку — быстро, жестко и уверенно занявшись мной. Он не стал звать слуг, более того, когда меня вырвало первый раз, отослал появившихся, и приказал его не беспокоить.

Рвало меня долго и основательно, несколько инъекций антигистаминного средства слегка улучшили мое состояние, но обезвоживание все равно вышло зверское.

Несколько раз я теряла сознание, приходила в себя захлебываясь под ледяным душем, и неизменно ощущая на себе руки императора. Если это можно было назвать руками… Хватка у Изуми была такая, что я вполне себе начала подозревать наличие протезов, вместо рук.

***

Вязкая муть интоксикации отступила на рассвете не знаю, какого дня.

Я открыла глаза и посмотрела на поднимающееся солнце. На мне была только белоснежная простынь, зато матрас мне достался поистине царский. В том смысле, что императорских кровей.

— Маари, как ты? — уже без издевательского тона, заметно взволновано спросил император.

К сожалению, не сдохла.

К моему огромному сожалению.

— Глупый мотылек, ты меня чуть с ума не свела, — прошипел Изума, и рывком поднявшись с кресла на террасе, унес меня в спальню.

Судя по отделке — свою.

Несколько глотков травяного чая, и я снова провалилась в небытие.

Я не хотела оттуда выныривать. Не хотела… Я вообще ничего не хотела. Но меня, к сожалению, никто не спрашивал.

***

— Госпожа! Госпожа Мари, вам нужно выпить чай.

Настойчивый девичий голос звал меня уже несколько минут как, я не хотела открывать глаза.

— Госпожа, пожалуйста, иначе император накажет меня! — в испуганном голосе отчетливо ощущаются подступающие слезы.

Я медленно открыла глаза.

Все та же трижды проклятая дерсенгами спальня. Минимализм, черное дерево низкой кровати, черный деревянный столик для чаепитий у выхода на террасу, черная ветка на стене в качестве единственной декорации.

— Госпожа, вы пришли в себя! Какое счастье!

Серьезно?

Я посмотрела на служанку, которая продолжала держать поднос, с одной единственной глиняной чашкой на нем. Девчонке было лет семнадцать. Совсем ребенок. Запуганный, дрожащий, готовый разреветься ребенок. Зачем он оставил присматривать за мной ребенка?

— Госпожа, — очередной поклон, — если вы не выпьете чай, меня накажут.

Аа, ну теперь понятно — император знал кто я. Знал мои возможности. Знал, на что я в принципе способна. А еще он не был глуп, и заметил, что Полудохлый по моему сигналу увел тогда Юмичи из зала. Защищая ребенка, я даже не подумала, насколько сильно открылась перед повелителем Ятори. А зря.

— Дай-ка я угадаю, — мой собственный голос звучал хрипло и как-то незнакомо, — ты самая младшая из всей прислуги.

Девчонка вскинула на меня испуганный взгляд, отрицательно покачала головой, и сообщила:

— Я дочь личной горничной императрицы.

Даже так.

— Госпожа, выпейте, пожалуйста, — она действительно была на грани истерики.

А он знал, что я не обижу ребенка.

Мразь, где же вы беретесь, такие умные?!

— Сейчас выпью, — прошипела, пытаясь приподняться.

Вышло не с первой попытки. И вообще не сразу. Но в итоге я откинулась на подушки уже в полусидячем положении, и выпила бесячий чай. Радости служанки не было предела. Не знаю, чем ей пригрозил император, но судя по снизошедшему на нее счастью, я едва ли не от смерти спасла всю ее семью.

После чая последовал суп. Какой-то мало понятный, с рыбным привкусом и водорослями. Я несколько раз титаническим усилием сдерживала рвотный позыв, но ответственно допила эту гадость. Девчонка попрыгала от счастья, когда я вернула ей пустую плошку, но…

Это было только начало.

Уже в следующий миг распахнулась дверь, уверенно вошел император, посмотрел на медленно бледнеющую меня, затем на склонившуюся в поклоне девчонку и сообщил:

— Кей, это Туми. Ей пятнадцать лет. У нее три брата и две сестры, младшей из которых полтора года. Посмотри внимательно на Туми, Кей. Посмотрела?

Мне даже смотреть не нужно было, я уже знала, что он произнесет дальше. И Изума не подвел.

— Свяжешься с Исинхаем — я отдам девчонку своей страже, и ты будешь на это смотреть. И на это, и на то, как на твоих глазах казнят всю ее семью. Все ясно?

Расчетливый, выверенный, убийственный удар.

— Не слышу ответа, — в голосе императора прозвучала сталь.

Судорожно сглотнув, я ощутила вызов по пси-связи, отклонила его и ответила, глядя в никуда четко перед собой:

— Да, я все поняла.

Более чем поняла. Кто-то только что подписал себе смертный приговор. И это была не я.

Но бледная, дрожащая Туми, стараясь не упасть в обморок, с десятком поклонов нас торопливо покинула, и уже откуда-то из глубины дворца раздалось ее судорожное рыдание, вмиг оборванное, и сменившееся капелью начавшегося дождя, ручейками воды скатывающимися с крыши и мелодично разбивающимися о преднамеренно поставленные чаши. Практически, казалось, что за пределами дворца играет оркестр.

Оркестр из дождя, боли, тоски и полнейшей безнадежности.

Когда император, величественный, превосходно осознающий свое превосходство надо мной в сложившейся ситуации, в традиционном яторийском черном халате подошел, и сел на постель с уверенностью всей династии отборных подонков, которую он олицетворял, я боролась лишь с одним — безумным, диким нежеланием спать с ним.

Понимала, что придется. Я была его игрушкой, его желанной и недоступной столь долгое время игрушкой, до которой он, наконец, дорвался, и отчетливо осознавала – он пожелает получить все от своей новой куклы. И разумнее с моей стороны было дать ему абсолютно все, чего он так хочет, разумнее, и логичнее… но я не хотела.