Ростерия (СИ) - Шпатова Александра. Страница 2

— А мы что, будем есть здесь? — спросила Санька у родителей, — не в столовой?

— Мы решили сегодня с утра пораньше не суетиться насчёт большого стола и прочих мелочей, — ответил её отец Николай, — кстати, насчёт мелочей… Где Лиза?

Саша облегчённо вздохнула. Вспомнила. Вспомнила, что она забыла сделать — разбудить сестру. Но она сразу же сморщилась, — Я к ней идти не собираюсь! — с почти искренним возмущением сказала девочка, — Она спросонья пихается и дерётся!

— Алекс… — открыл рот отец, но вдруг его прервали. — Я ещё и кусаюсь, если вы не знали.

— Лиза! — обрадованно воскликнула Санька и уже пошла навстречу только что прибывшей, ради утренних объятий, разумеется.

— Ухх, не сейчас, — хмуро выдохнула Лиза, выставляя руки вперёд, как защиту. — Я словно бы с жестокого похмелья.

— Лизавета, — осуждающе протянула Олеся, и дочь быстро (правда, неискренне) прикусила губу, видимо сообразив, что сказала.

— Давайте, — тем временем окликнул девочек Николай, — не стойте без дела, пайки сократим, — отец снова повернулся к каше, но вдруг продолжил, обращаясь уже к Лизе. — Если быть честным, то выглядишь действительно не очень, — и улыбнулся в ответ на угрюмый взгляд жены. Да, а если быть совсем честным, искромётным чувством юмора их семья никогда не блистала.

Помещение было довольно внушительных размеров и, казалось бы, создать толчею здесь было просто невозможно, но с прибытием четвёртого члена семьи это получалось довольно неплохо. Елизавета протолкнулась ко второму камину в углу кухни и достала из шкафа котелок как у папы, только поменьше, потом накачала воды, достала заварку и начала делать зелёный чай (дабы успокоить нервы и поднять давление), а Саша тем временем поглядывала на сестру. На самом деле, вряд ли бы кто-то догадался, что Лиза им всем родственница. Потому что девочка была альбиносом. Её кудрявые длинные белые волосы после сна спутались в колтуны, а снежная кожа казалось помятой. Создавалось ощущение, что Лизавета не спала вовсе, а если и спала, то чуть-чуть.

— Эй, — похоже, это её, — я и не знала, что ты работаешь редактором журналов о современной моде. — Лиза сдвинула широкие брови и указала взглядом на Сашины ноги. Может, для кого-то это прозвучало бы как едкое ехидство, но в прозрачно-серых с фиолетовым глазах старшей сестры было одобрение, и на скулах Саньки появился польщённый румянец. Хотя любой другой явно усмехнулся бы и буркнул тихонько: «Тебе и на тему ног шутки отпускать…» Дело в том, что сейчас блондинка стояла на холодном каменном полу почти босиком, в одних лишь тоненьких носках, потому что её стопы были непропорционально длинными и узкими и найти обувь по размеру в местных провинциальных магазинчиках не представлялось возможным. Приходилось покупать ботинки, сшитые специально на заказ, что, разумеется, дорого. Кстати, подобная деформация костей являлась почётной отличительной чертой всех Заболоцких, но у Лизы оказалась наиболее выраженной, а у Саньки и вовсе незаметна. Итак, стулья и столы расставлены, вилки-ложки-тарелки разложены, еда приготовлена, и пора завтракать. Елизавета, похоже, задремала и не видела, что чай уже закипел. А Саше что, сложно? Конечно, нет, поэтому она подошла к мехкамину[1] и сняла котелок с подставки. Только она забыла кое-что учесть: посудину примерно полчаса свободно лизали синие языки огня, и ручка очень горячая, в общем, не прошло и десятой доли секунды, а всё варево уже растекается зеленоватой лужицей по полу. Саня всегда знала, что не отличается ловкостью и элегантностью, но всё равно обидно, что она снова всё испортила.

— Именно для этого и придумана прихватка, — хмуро подсказала ей Лиза.

— Лизавета…

— Что, Лизавета?! А если бы на ноги? Мне или ей?

— Вы обе сейчас доводите ребёнка! Прекратите! — посчитал своим долгом вмешаться отец.

И вдруг… Дзынннь!! по кухне эхом пронёсся гулкий дребезжащий звон. Все разом замолчали и обернулись на звук. Около ещё чуть покачивающегося пустого котла на полу стояла Саша с железным половником в руках, которым только что с размаху ударила по чугунным стенкам, и сама недоумённо глядела на свои руки.

— Хорошо, — первым заговорил папа, — думаю, нам всем нужно поесть…

— Ты прав, — вздохнула мать, — сейчас позавтракаем и уберёмся.

Сашка достала половую тряпку из шкафа и начала елозить ею по полу.

— Садись, — махнул рукой Николай, — сестра уберёт.

Прошло какое-то количество времени, прежде чем Елизавета поняла, что именно она та пресловутая сестра, причём не просто, а которая уберёт.

— Я уже ем, — намекнула она и взяла в руки половник.

— Она уже ест, — подтвердила Саня, — к тому же пролила я, — и продолжила возить носком ботинка по мокрой противной тряпке.

— В таком случае, — папа повернулся к старшей дочери, — Лиза. Сделай чай ещё раз, пожалуйста. — Девочка отложила кашу в сторону, молча подняла котелок, снова набрала воды и подвесила его над минутой ранее огнём, теперь же лишь дымом. Александра всё так же «наводила чистоту» — объём посудины был действительно впечатляющим — и украдкой поглядывала на сестру: она думала, что же вскипит быстрее: чай или Лиза? Но у Лизаветы, похоже, не было сил вскипать, поэтому она тихо кипятилась. Последние минут десять все трое сидели за столом, и только старшая дочь стояла около камина, и из-за этого Саше было жутко неловко. Наконец всё готово, и можно прервать это тягучее молчание стуком столовых приборов.

— Кажется, ты забыла принять таблетки… — с напускным равнодушием протянула блондинка.

— Не волнуйся, — с капелькой гордости и злорадства сказала мама, — я уже напомнила Санечке. Санечке стало неуютно, а Елизавета надулась. Похоже, давнее соперничество за внимание младшего члена семьи так и не прекратилось, и сейчас вела Олеся.

Родители и Саня ели, хотя, в случае последней, просто заглатывали пищу, не отрывая взгляда от тарелки. Да, сестра действительно была неуклюжей, что раздражало Лизавету, но ещё больше злило это выставляемое напоказ раскаяние. Лизе же пока не удавалось затолкать в рот ни куска, поэтому она сонно клевала носом, рискуя обмакнуть его в кашу. А ещё она думала, о самых разных вещах: например, что если сейчас она не прекратит размазывать свою порцию по тарелке и не заставит себя орудовать ложкой, то манке суждено будет засохнуть, потрескаться, стать холодной и безвкусной. Но не только. Ещё фигурировали такие мысли, как: почему Саша младше, но при этом выше и учится лучше? Это не честно. Девушке стало противно, она попыталась как можно быстрее очистить свою голову от таких завистливых циничных раздумий. Было немного стыдно за то, о чём никто не узнает. Остальные члены семьи уже расправились с завтраком и просто молча сидели за столом, впрочем, через минуту Олеся поднялась и вышла из комнаты, за ней последовали Николай и Саша, открывшая было рот, но не рискнувшая вымолвить ни слова по отношению к Лизавете. Девочка осталась одна. Кое-как покончив из жалости с кашей, Лиза ополоснула тарелку, зевнула и без сил опустилась на широкий подоконник. После забралась туда с ногами, открыла окна и свесила голову на грудь. Попыталась снова провалится в мягкую перину тревожной дрёмы, но тусклый солнечный свет раздражал глаза. Чай во второй раз получился просто отвратительным, наверное, вся Лизина желчь просочилась туда. Всё сегодня раздражало, жутко злило. Разумеется, виновата вовсе не Саня, подумаешь, чай… от воспоминания пальцы девушки судорожно сжали ткань блузы. На самом деле всему виною недосып. Да, её ночное приключение. Звучит интригующе, правда? Нет, ни капельки, это не приключение и даже не ночное. Просто Димка то ли дурак, то ли пристаёт, то ли задумал пакость какую. А вот что произошло: примерно шесть часов назад.

Лиза сидела в Зальной комнате около расстроенного пианино, подперев щёку кулаком, и делала абсолютное ничего. Нет, правда, ничего. И сейчас она судорожно пыталась придумать, чем бы ей занять себя в скучный вечер понедельника, или утро вторника, не важно. Девочка тоскливо поводила пальчиком по отвратительно чистой крышке музыкального инструмента. Вдруг острый слух Лизаветы уловил слабый вибрирующий звук. Она заозиралась, пытаясь понять, что отвлекает её от мыслительного процесса. Наконец повернулась в сторону окна. Щёлкнула ручками, дёрнула на себя ставни и… лихой молодецкий свист чуть не оглушил её. Ошалевшая девушка, чуть помедлив, высунулась наружу, и в следующий миг её губы раздражённо скривились. Она набрала побольше воздуха и прошипела: «Если ты разбудишь моих родителей, мне тебя не жаль!» С этими словами девочка захлопнула окно и сердито оперлась о пианино. Однако уже через минуту, пробормотав что-то, похожее на «Бог с ним», Лиза тихонько вышла из залы, очень медленно ступая, перенося весь свой вес с носка на пятку, чтобы не потревожить домашних, спустилась с лестницы, приоткрыла тяжёлую дверь и юркнула быстрой тенью на улицу. Девочка глянула в сторону горизонта: темень непроглядная, как будто текучая патока, какая обычно бывает перед рассветом. Лизавета осторожно обошла особняк и встала под окном, из которого минуту назад заметила Диму. Пусто. Абсолютно никого нет. От липкого волнения девушка перебирала своими длинными и узкими ступнями, словно пытаясь вытянуть их из болота. И только глаза успели переключиться на ночное видение, как вдруг снова стало очень темно. Вмиг охрипшая и онемевшая Лиза прислушалась к своим ощущениям: на лице явственно чувствовались чьи-то руки. Сзади послышался смешок.