Ростерия (СИ) - Шпатова Александра. Страница 8

— Сдашь? — уныло, но спокойно осведомился Витя.

— Надо бы. Но я не ябеда, — успокоила Саша друзей таким голосом, которым обычно говорят взрослые, уверенные, что шалости детей, даже зашедшие немного дальше обычного, не будут иметь никаких серьёзных последствий. Ребята обречённо обменялись взглядами, Митя сделал широкий шаг назад. Девочка поёжилась, буквально почувствовав разрежённость воздуха — её как будто окружал вакуумный кокон. В следующий момент боковое зрение уловило какое-то мельтешение справа, Заболоцкая младшая дёрнулась, но никого не увидела. Единственное что, тени от деревьев словно бы чуть удлинились. «Почудилось?» — рассеянно покачнулась девочка, медленно поворачиваясь к друзьям. Голова взорвалась мигренью. Приятели смотрели с сочувствием. Она плохо выглядит?

— О чём мы говорили? — едва орудовала она разбухшим языком.

— О погоде, — задорно пошутила Евгения. Между подростками моментально растаяло напряжение, они зашагали по дороге, общаясь на самые непринуждённые темы. Сашу не покидало чувство дежавю.

***

Стоял знойный, необычайно жаркий для местного климата день. За несколько часов палящие солнечные лучи успели глубоко иссушить землю, из-за чего в почве образовались многочисленные трещины; листья на деревьях, особенно очень раскидистых и высоких, поникли и завяли; воздух плавился, словно над костром; пузырилась и вскипала подошва на ботинках нескольких смельчаков, что решили выйти на улицу: одним из таких храбрецов был мальчишка пятнадцати лет, что шёл по Большой дороге в противоположенную от столицы сторону. В подростке не наблюдалось ничего необычного: среднего роста, полный, с конопатым лицом и светло-русыми волосами. Единственное, что в нём казалось подозрительным, — то, что каждую минуту он нервозно оглядывался, то ускорял, то замедлял шаг, то вовсе начинал вилять из стороны в сторону, и в глазах его постоянно читалось сильное волнение, поэтому вывод, что юношу было, в чём подозревать, напрашивался сам собой. Явно на душе у этого маленького странника неспокойно, иначе зачем таиться? В общем, конспирации никакой. Ещё триста метров вдоль редких особняков, несколько обманных петель и крюков около одного из участков с огромным садом у ограды (юноша не удержался и сорвал фрукт с ближайшей яблони), и парень смог позволить себе спуститься в лесную чащу и скрыться между деревьями, что он сделал с явным облегчением. Мальчик привалился спиной к стволу, вытащил из кармана яблоко, обтёр рукавом и яростно откусил почти половину, пытаясь успокоиться. Казалось бы, сколько раз он уже проделывал этот трюк, а никак не может привыкнуть к внутреннему напряжению, похожему на туго скрученную спираль: как только выходишь из дома, сразу кажется, что все на тебя смотрят, что все знают, что всем под силу с лёгкостью проникнуть в твою голову или, на худой конец, прочитать мысли, написанные на твоём лбу. Но нет, благодаря то ли безлюдным в такую погоду улицам (а собрания всегда назначались либо в палящую жару, либо в проливной дождь), то ли его собственной выдержке и умению держать себя в руках, не показывая свои эмоции, с ним ещё никаких казусов не случалось. Порой, например, сейчас, на мальчика нападали страх и неуверенность в своих силах: если уже на данном этапе он боится до дрожи и вынужденного заедания стресса, то что же будет потом, когда придёт время? Справится ли он? Достоин ли? Но успокоение тоже приходило быстро и внезапно: если не он, то кто? Ведь не он же сам напросился под крыло ПаПе, нет, учитель его выбрал, как и всех остальных, сильных, смелых, уверенных в своём решении молодых людей. Значит, достоин, значит, он рАвен и рОвен и сможет. Подросток глубоко вздохнул и, выпячивая вперёд грудь и выпрямляя осанку, после чего собрался выбросить огрызок — всё, что осталось от яблока, — но передумал и положил во внутренний карман жилета — душного, но полезного. Мальчишка отлип от могучего дуба и пошёл дальше, старательно огибая сухие ветки и прочие потенциальные источники звука. Посмотрел на небо — почти полдень. Мама думает, её сын решил погулять с друзьями (если не углубляться в детали, так оно и есть), и предупреждена, что его не стоит ждать до самого обеда. Итак, время ещё есть, но не очень много — слишком долго он лисой петлял, путая следы. Наверняка все уже давно собрались. Наконец-то мальчик на месте — это маленькая, вряд ли площадью больше десятка метров, поляна, ничем не примечательная, пустая, даже земляника не растёт. Юноша торопливо огляделся, вытягивая короткую шею, и пригнулся к земле. Неожиданно с берёзы сорвалась птица, похожая на ястреба, и с криками полетела прочь, как будто специально отвлекая на себя внимание наблюдающего рассказчика. Когда он снова повернулся к полянке, мальчишки и след простыл.

Витя, а это был именно он, медленно продвигался по узкому коридору, проходя и светлые участки под фонарями, и тёмные, где особенно чувствовалась затхлость воздуха и безысходность, которая возникает абсолютно у всех людей вдали от солнечных ласковых лучей. Но только не у Витьки. Он намеренно в самых узких и лишённых света промежутках, вслушивался в шуршание осыпающегося низкого потолка, изредка стряхивая пыль с волос, и ощущал приятную дрожь по всему телу. Покинуть зону комфорта — не каждому под силу, и мальчик казался себе способным на что-то и особенным, даже избранным, если мог простоять в кромешной тьме, которую остальные старались побыстрее проскочить. Но достаточно геройства, нужно ещё успеть попасть на сбор, послушать новости и вернуться вовремя домой. Мальчишка тихо вздохнул — хотел бы он тоже стать таким полезным, приходить на встречи с новой информацией, как Женька, но пока что ему отведена лишь роль немого слушателя. Ничего, умение внимать и запоминать тоже пригодится, обязательно пригодится, например, в будущем его будут знать как известного летописца. Впереди показался особо яркий источник света, и юноша поспешил в ту сторону, предвкушая чувство значимости и единства со всеми… Неожиданно, прямо у самих дверей на входе в зал, земля ушла у мальчика из-под ног: он завис в воздухе, дёргая коленями и вырываясь из крепкой хватки двух высоких парней стражников, что держали его за локти.

— Кто таков? — донёсся строгий голос из-за топорной маски, что скрывала лицо.

— Виктор… Глотов, — растерялся мальчишка.

— Точно? Как-то неуверенно, — придирчиво сказал второй охранник. — Надо бы к ПаПе отвести, на дознание.

— Ребята, вы что? — по-настоящему испугался юноша, ещё яростнее вырываясь, — неужели меня не узнаёте? Это же я, Витька! Артём, Дарий, это же вы, да?

— Не знаем никакого Витьку, — отрезал первый. — Ты шпион, признавайся!

— Нет, я же член клуба! — задохнулся мальчик. — Вы же видели меня на одной из встреч, помните? Вы оба!

— Допустим, но если ты не шпион, то какой пароль? — сурово спросил стражник справа, предположительно Дарий.

— Я… не помню, — пролепетал бедняга, тщетно пытаясь отыскать в своей голове что-то хотя бы отдалённо похожее на слово-ключ. Парень почти омылся холодным потом, осознавая, что теперь накликал настоящие неприятности. «Голова моя порожняя…» — звенела единственная, отчего-то писклявая мысль. Вдруг маски охранников задребезжали от дружного глупого хохота.

— Так это была шутка? — пробормотал мальчишка, снова крепко стоявший на земле.

— Конечно, ха-ха! Как же легко тебя провести, ха-ха-ха! А расскажешь кому — ябедой будешь, — наклонился к уху юноши Артём, и Виктор вынужденно сглотнул обиду.

— А никому и не нужно рассказывать. Все, кто должен, всё сами увидели, — невозмутимо сказал незаметно вышедший из залы полный и на вид добродушный мужчина. Смех моментально притих. — Что же вы не смеётесь? — продолжал он спокойным, поощряющим тоном. — Мы на собрании страшные вещи обсуждаем, новые ужасные подробности узнаём, даже у самых стойких нервы не выдержат. Слушаю я эту жуть, голова на две половины раскалывается, и вдруг слышу — веселится кто-то, и решил устроить себе небольшую разрядку, напряжение снять, дай, думаю, посмотрю, что же там такого весёлого творится? И любопытство потешу, и развлекусь. Отчего же вы больше не смеётесь? Неужели я настолько плохо выгляжу?