И восходит луна (СИ) - Беляева Дарья Андреевна. Страница 10

Для Кайстофера она тоже была животным, и он гладил и ласкал ее, чтобы она успокоилась и привыкла к нему.

Ей стало тоскливо, но одновременно внутри все оставалось горячим, и влага была на бедрах, и она его ждала. Он посмотрел на нее, чуть склонив голову, ожидая ответа. Она кивнула, почти до крови прикусив губу.

Прикосновения его пальцев ушли, оставив за собой такую пустоту, что все сжималось внутри, спазмы этой пустоты приносили удовольствие, но болезненное, почти мучительное. Грайс закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на ощущениях. Она почувствовала его член, упирающийся в нее, и сильнее сжала зубы.

Грайс вскрикнула, когда он вошел, вцепилась в него. С одной стороны ей не хотелось, чтобы он отстранился, оставил ее один на один с этой пустотой внутри, а с другой стороны это было больно, действительно больно, а вовсе не так, как в женских романах. Он замер, изучая ее лицо. Грайс старалась не выставить себя слабой или беспомощной. Она чувствовала теплую кровь на бедре, это было неприятно, даже тошнотворно. Но хуже всего было бы, если бы он прекратил.

Он неспешно двинулся, и сначала внутри отозвалась боль, а потом что-то странное, чего прежде она никогда не чувствовала. Так не должно быть с человеческим мужчиной, она понимала это инстинктивно. По телу будто разливалось тепло, какая-то сладость плясала на языке. Наверное, так действовали наркотики, все тело было легким, беспомощным. И с каждым его движением ощущение нарастало, оно было настолько интенсивным, что даже пугало.

Грайс потеряла счет времени, удовольствие от его движений отдавалось всюду, и она едва могла отдавать себе отчет в том, где она и с кем. Никогда прежде она не чувствовала ничего подобного, кажется она кричала с ним, но уверенности не было. В то же время ей было больно, она в первый раз была с мужчиной, но ей так хотелось, чтобы все продолжалось, что она сама подавалась к нему. Он удерживал ее крепко, потому что она дергалась, металась по кровати, громко стонала. Иногда Кайстофер ее целовал, и она хотела дать ему почувствовать, как ей с ним сладко, как хорошо, но язык с трудом слушался. Она будто вся онемела, и были только бесконечные вспышки наркотического, запредельного удовольствия.

Зависимость то, чем мы платим за способность испытывать удовольствие, подумала Грайс, ее мышление было необычайно спутанным, но это не пугало. Он целовал ее и гладил, что-то говорил, но она не слышала. Кажется, он испытывал что-то подобное, он не стонал и его не била дрожь, но что-то говорило ей о том, что они делят это поглощающее удовольствие вместе. Грайс будто ловила эхо, отзвуки его собственных ощущений, они были совсем вместе, ближе, чем могли бы быть, если бы общались годами и знали друг о друге все. Ее инстинкты заставляли притягивать его к себе, чтобы ощутить еще глубже. Он кончал, и она ощущала толчки его семени, разливающееся внутри тепло, почти выкидывавшее ее в бессознательное состояние, но все начиналось снова, он оставался в ней. Перед глазами вставали картинки, красивые и бессмысленные, Грайс даже видела пару снов, осознавая, что она не засыпала, перед глазами просто проходило ее детство, яблочные деревья в саду, золото полей, в котором можно было утонуть. И она тонула, но Кайстофер выхватывал ее из забытья, как из океана, целовал, трогал ее, кусал, и она приходила в чувство.

Все закончилось совершенно неожиданно, она дрожала, как от холода, во рту пересохло, и ей стало беспокойно. Она обнаружила, что лежит на боку, близко к краю кровати, и Кайстофер подтянул ее к себе, чтобы она не упала.

- Что...

Слова не сразу пришли на ум, будто она их не помнила.

- Что со мной? - спросила она. Кайстофер ее обнимал, у него были теплые руки. Его губы коснулись одного из ее шейных позвонков.

- В первый раз бывает сложно себя контролировать. Ты привыкнешь.

Грайс вспомнила все эти истории про героин, все истории, про которые она думала, что никогда в них не попадет. Он обнял ее крепче, простынь под ними была смятая и влажная от его семени, ее влаги и их пота.

Спал он тихо, она даже дыхание его едва слышала. Дрожь утихла, уступив место приятному опустошению, успокоению, и Грайс заснула, не успев подумать ни о чем важном.

Проснулась она, когда свет уже волнами бился в окно, то отступая из-за туч, то возвращаясь. Все тело болело, и ломало кости, как будто у нее начинался грипп. Кайстофера рядом уже не было, и его часть кровати оказалась аккуратно заправлена.

Никто не предупредил ее, что секс с богом отличается от секса с обычными людьми настолько разительно. Если, конечно, не считать того вульгарного комментария Маделин в дамской комнате. Грайс поняла, что она все еще голая, и этот простой факт вызвал у нее панику. Она никогда не спала обнаженной и считала единственным на земле местом, где нужно полностью снимать одежду - душ. В комнате она была одна, но даже это не остановило ее от похода в ванную в простыне, потому как ее рубашка и белье сразу не нашлись.

С собой в ванную Грайс взяла телефон, батарея была почти разряжена, а где в этой комнате теперь живет ее зарядка, Грайс еще не проверяла. Она сосредоточенно и обстоятельно почистила зубы, приняла душ, смыв с бедер кровь и сперму и сделав вид, что ничего подобного на ней никогда не было, а потом надолго залегла в ванную. Под туалетным столиком обнаружилась соль для ванной с ароматом леденцов и розовая пена. Довольно странный выбор для Кайстофера, но, может, здесь жила его девушка. Вдыхая сладкий, сахарный запах конфет, Грайс смотрела в экран телефона, проглядывая сотни сообщений на Фейсбуке. У нее и друзей-то столько не было.

С тоской глянув на непрочитанные сообщения, Грайс решила больше никогда не заходить в социальные сети. Сейчас ей казалось, будто вся ее жизнь на виду, ей хотелось бездумно пялиться в экран, сидеть в интернете, но не хотелось присутствовать в нем.

Она ввела в строке поиска "характеристики вида: боги". На странице высыпали, как грибы после дождя, биологические изыскания ученых, сопровождаемые разгневанными комментариями верующих.

Больше всего Грайс привлекла ссылка на статью, где описывалась их физиология. В далекие времена, когда боги были существами, с десятками глаз и сотнями щупалец, главным способом привлечь самку для них оставался запах, специфический, озоновый и соляной. В периоды брачной активности, этот, присущий всем богам запах, усиливался. Грайс было очень интересно, откуда ученые это выяснили и очень забавно, что так пах Кайстофер, хотя щупалец у него не было и самкой его вида Грайс не была.

Ужасно. Как смотреть "Энимал Плэнет", только если бы выпуск касался ее собственной личной жизни. Грайс добавила статью в закладки, не спеша вылезла из ванной и долго решала, как одеться. Она была дома, но здесь было слишком много незнакомых существ, чтобы расхаживать в шортах и майке, так что Грайс оделась как на работу, даже про чулки и туфли на низком каблуке не забыла. Она прошлась по круглому коридору с самым невозмутимым видом, как будто прекрасно знала, где здесь и что находится. Такой моцион она совершила три или четыре раза, пока не заметила дверь, ведущую в отделанную красным деревом кухню. За столом сидел Дайлан, одно его щупальце размешивало сахар в чашке с кофе, другое - переворачивало омлет, а он сам читал книгу. Щупальца его двигались легко и ловко, так что Грайс даже ему позавидовала, мог не напрягаясь делать три дела сразу.

Грайс хотела было отступить в тень, чтобы не мешать ему, но Дайлан приветливо сказал, даже не оборачиваясь к ней:

- Заходи! Доброе утро! Как дела?

- Хорошо, - промямлила Грайс. - Спасибо.

На Дайлане был пушистый, мягкий халат и, кажется, ничего больше. Очень странно. Она села за стол перед ним, сцепила пальцы. Хозяйничать в чужом холодильнике казалось ей неловким, поэтому она ждала. Дайлан, впрочем, никакой неловкости явно не чувствовал, он размешал кофе, его щупальце обвилось вокруг ручки чашки, и он не спеша отпил горячий напиток, перевернул страницу книги с интервью Райнольда Рэйгана. "Откровенно говоря" гласил заголовок. Одно это было ироничным, потому что политики откровенно не говорят.