Кровный враг (ЛП) - Кокс Грег. Страница 43

Почти месяц прошел с того момента как он сбежал из замка Корвинуса, но Луциан знал, что Виктор и его вестники смерти по— прежнему ищут его. В целях безопасности, он путешествовал днём, скрываясь в ночное время.

«Неужели действительно прошел почти месяц?» — подумал он, его горло сжалось. Воспоминания о смерти Сони были еще свежи в нем и болью разрывали его сердце и душу. Он до сих пор слышал ее мучительные крики, запах ее нежной и податливой плоти, горевшей на солнечном свете, вместе с драгоценным ребенком, которого она носила в себе. Ужасные воспоминания преследовали его и днём и ночью, как и безнадежные фантазии о жизни, которая могла бы быть у них вместе, жизнь, которую он никогда не узнает. «Иногда мне кажется, что я потерял её совсем недавно».

В первую же ночь он укрылся в сгоревших руинах Страсбы, заброшенных после того, как вампиры подожгли деревню два месяца назад. Человеческие слезы текли по волчьей морде. Он хотел скулить от боли и отчаяния, скорбя о потере своей единственной настоящей любви. Он даже не смог взвыть о своём горе на луну, дабы его отчаяние не привело его мёртвых врагов к нему. Та адская ночь была самой длинной за всю его бессмертную жизнь.

На следующий день он рыскал по почерневшей древесине в поисках провианта. Большинство земного имущества крестьян было уничтожено в огне, но Луциану удалось найти приличный стальной нож и немного золотых и медных монет. По иронии судьбы скромная каменная часовня, последние убежище брата Амвросия, предоставила богатый выбор: там он обнаружил наибольший запас денег, а также свежую одежду, чтобы прикрыть свою наготу. Плащ с капюшоном скрывал его лицо, а черная роба монаха — клеймо на руке. Ноги в сандалиях мягко ступали по мшистой почве леса.

Большинство ночей он провел на постоялых дворах смертных, выдавая себя за странствующего паломника, который довольно долго был в пути. Он с облегчением обнаружил, что его маскировка в комплекте с крестом и четками помогла скрыть от людей его истинную природу. Судя по всему, они не могли себе даже представить, что любой оборотень или вампир охотно наденет атрибуты их веры.

Таким образом, Луциан неделями скрывался от вестников смерти, но на уме у него было не только выживание. Месть была его неизменной навязчивой идеей, и не только Виктору, но и каждому высокомерному вампиру, который когда— либо господствовал над ликаном. Он не мог поверить, что некогда восхищался, не говоря уже о том, что завидовал своим бывшим хозяевам. Он теперь видел, что под элегантной видимостью культуры и цивилизации вампиров скрывались хладнокровные варвары более отвратительные, чем самые дикие ликаны.

Все они кровососущие паразиты, которые заслуживают того, чтобы всадить в них меч! За исключением Сони, конечно.

Он нежно коснулся ее золоченого кулона, который теперь постоянно висел на его шее. Он попытался вспомнить её такой, какой она была – нежной, красивой — а не как безжизненную кучу пепла, какой она стала. «Я никогда не забуду тебя, любовь моя», — молча поклялся он, — «и счастье, которое у нас было».

Счастье, которое Виктор безжалостно уничтожил.

У Луциана был свой путь, вампиры должны заплатить за непростительное убийство Сони, но он знал, что одинокого волка не достаточно, чтобы свергнуть Виктора и его мёртвый род.

Мне нужна армия.

Поэтому сегодняшняя охота была вглубь первобытного сердца суровой дикой местности.

Луциан преследовал эту стаю ликанов уже несколько дней. Рассказы путешественников, ночные рассказы на постоялых дворах и пивных, говорили о чуме сверхъестественных животных, которые нападали на близлежащие стада скота и иногда на неосторожного смертного в течение нескольких месяцев, чаще всего в ночь на полную луну. Судя по ужасным описаниям людей, признал Луциан, искромсанные останки, оставленные монстрами, были делом рук его сородичей— отступников.

«Лучше», — думал он, — «чтобы такая жестокость быть обращена против вампиров. Они должны быть нашими истинными жертвами, ныне и во все времена».

Его глаза исследовали густые заросли низкого кустарника и папоротника перед собой. Судя по сломанным веткам и полу— погребённому помёту, он был на правильном пути, который вел его через плотно стоящие дубы и буки. Тяжелый навес над головой бросал на лес тень, но опытному взгляду Луциана не составляло никакого труда идти по следу ликанов. Их след был очевиден, если знать, где искать.

Он посмотрел вверх через переплетённые ветви деревьев и увидел солнце, медленно опускающееся к западу. «Луна сегодня ночью будет полной», — подумал он, — «Если они умны, то вампиры останутся сегодня в безопасности за стенами своего замка».

Малиновое сияние сумерек окрасило далёкие горы в красный. К этому времени уши Луциана уже обнаружили шум хриплых голосов и смеха. Он осторожно пошёл вправо, чтобы остаться с подветренной стороны. Нет смысла привлекать внимание шумных празднующих, пока он не будет готов выйти к ним.

Он предполагал, что ему понадобятся все преимущества, которые он мог получить.

Медленно крадучись по лесу, он шпионил за оборванными фигурами, собравшимися вокруг тлеющего костра. Клиновидная поляна, расположенная у подножия скалы, принимала толпу буйных мужчин и женщин, одетых в грубо сшитые меха и рваные лохмотья.

Успех! Он нашел мародеров, которых искал.

Одичавшие ликаны выглядели неотличимо от любой другой стаи диких отступников. Грязные, плохо ухоженные и буйные, они напомнили Луциану последнюю охоту леди Илоны и её вестников смерти, когда он привёл вампиров прямо в лагерь изгоев. Вина ударила его ножом, когда он вспомнил, какую важную роль он играл в порабощении своих братьев и сестёр ликанов.

«Никогда больше!» — поклялся он, — «Отныне я буду бороться только за освобождение моего рода от вампирского ига».

Убежденный своими рассуждениями, он смело зашагал к первобытному лагерю, внутренне сетуя на лёгкость, с которой он подобрался к нему. Неужели ни один из этих головорезов никогда не слышал о дозорных или часовых?

«Здравствуйте, мои почтенные родственники!» — он откинул капюшон и поднял пустые ладони, чтобы показать, что он был безоружен, — «Блудный сын желает вашего гостеприимства и внимания».

Его неожиданное появление вызвало бурю негодования среди стаи. Ликаны с дикими глазами, уже возбуждённые скорым появлением полной луны, приостановили своё веселье и с подозрением посмотрели на новоприбывшего. Луциан вскоре оказался окружен враждебными лицами и любопытными пальцами. Незнакомцы щупали за его плащ и робу, может быть, воображая, как крепкая одежда подойдет их плохо одетым телам.

«Он смертный?» — спросил энергичный голос, — «Мясо для добычи?»

«Я так не думаю», — ответил другой ликан, с более чем намеком на разочарование в голосе. Он понюхала его руки и шею. «Он пахнет волком, как один из нас!»

«Грязь и отсутствие дисциплины», — холодно отметил про себя Луциан, — «но они должны это сделать для начала». «Уверяю вас, друзья мои, что я такой же ликан как и вы». Его глаза всматривались в лица вокруг него, ища печать власти, делая все возможное, чтобы игнорировать зловонный запах их немытых тел. «Где ваш вожак? Мы должны поговорить».

Ужасный рёв привлёк внимание Луциана к внушительной фигуре стоящей на вершине обнажённой горной породы. Он увидел мускулистого, широкогрудого мужчину ликана с гривой серебристо— белых волос. Косматый плащ из овчины был накинут на мощные плечи мужчины, как мантия короля.

«Я, Сандор, вождь этой стаи», — заявил человек, скрестив руки на своей волосатой груди. Резко заостренные клыки торчали из— под его нижней губы. «Что тебе от меня нужно?»

Мужчина своим властным отношением напомнил Луциану Виктора и его старейшин. «Подойди ближе, и мы поговорим», — сказал он вызывающе. «Я слишком долго играл покорного слугу», — думал Луциан. Давно прошли те дни, когда он охотно кланялся кому— либо, вампиру или ликану: «Если ты осмелишься».

Сандор задела дерзость Луциана, но он не собирался отказываться от вызова перед своими подчиненными. Он спрыгнул с выветрившейся каменной обнажённой породы, покрывая расстояние между ними одним прыжком. Ликаны, окружающие Луциана расступились, чтобы их предводитель приблизился к незнакомцу. Луциан невольно заметил, что Сандор, по крайней мере, на голову выше него, и также был значительно его тяжелее.