Легенда о проклятии (СИ) - Ежевика Катерина. Страница 50

Заря, наоборот так разволновалась, что готова была сбежать с обряда, но подкашивались колени и ее ладонь крепко держал Петр. Мужчина все время поглядывал на любимую, боялся, что вот-вот она передумает и сбежит с церемонии. Но нет, когда воин подает ей фрукт, она делит его пополам и подает мужчине половинку, которая вышла чуть больше. Петр кусает свою половинку персика и угощает ею же свою рассудительную и упрямую красавицу. Заря не противится, кусает спелый бок персика и жмурится от удовольствия и Петр с восторгом угощает невесту и второй половинкой фрукта, взяв его из ее руки. Потом он подает ей большую расписную чашу, как раз предназначенную для свадебных обрядов, и нашедшуюся почти случайно воинами в их музее среди старинных предметов. Она пьет ледяную родниковую воду и подает чашу жениху. И Петр, не отводя взгляда от ее глаз, отпивает глоток. А потом быстро подхватывает Зарю на руки, а перейдя ручей не ставит на ноги, а несет дальше, вверх на холм. Заря начинает шипеть и требовать поставить ее на ноги, что раз они будут мужем и женой, то и трудности должны преодолевать вместе рука об руку, а не так, что она сядет ему на ручки, а он вези ее — королевишну — по жизни. Петр оценил речь и экспрессию и на полпути поставил Зарю на ноги. Но не потому, что был против нести ее всю жизнь, а потому, что ее мнение он уважал. Раз хочет разделить сложности пополам, так и быть он немного и ей уступит, например, совета спросит. А вообще он видел ее метания и как женщина, его "старушка", сомневается в принятом столь скоропалительно решении.

Заря действительно нервничала, чем выше в гору, тем больше сомнений ее одолевало. Она этого воина и не знает, он ее жесткий характер тоже не знает. Она давно сама себе хозяйка, живет как хочет, а этот навязался и придется подстраиваться. Пусть он и говорит, что будет паинькой, но ведь тоже человек, со своими нуждами и характером далеко не мягким и уступчивым. Ох, и наплачется же она с ним.

Тем не менее, несмотря на все доводы разума, она шла на вершину, чувствуя его поддержку и внимание. Не развернулась, и не сбежала. Ведь зная себя, не очень беспокоящуюся по поводу мнения других, если бы в глубине души не хотела, давно бы либо просто ушла, а скорее всего с большим скандалом, ведь если скандалить, то с размахом, чтобы интереснее было, веселее. Свадьба же. А вообще если бы не хотела, где-то в глубине души, то и не согласилась бы еще утром в столовой перед Дорием.

Ступив, босой ногой на первые лепестки цветущих деревьев, Заря решила не мучиться, а просто отпустить и пусть будет так как будет, а она посмотрит. Если не уживутся — разойдутся, не велика беда. Сомнения выветрились, вдвоем шли к центру холма, светлые эмоции наполняли пару, место это такое светлое, а лепестки будто только их и ждали, сорвались с деревьев и закружили вокруг пары, на несколько секунд закрыв их от зрителей, Петр взял и вторую руку Зари в свои ладони, повернулся к ней всем корпусом и глядя в глаза уверенно и благоговейно произнес:

— Душа моя!

Заря, почти не задумываясь, ответила:

— Свет очей моих!

Двое словно замерли в этом мгновении, лепестки, медленно кружась, осыпались вокруг. Воины и ведьмы, что специально поднялись, но с другой стороны холма, чтобы стать свидетелями скрепления уз, видели счастливую пару и свет исходящий от них, такое место здесь волшебное, любовь сразу видно, даже зарождающуюся.

Петр все же поцеловал свою теперь уже жену, нежно и невесомо, ласково:

— Жена, ты теперь жена, а я муж, душа моя! — он шептал с восторгом.

Уже позже, Заря спросила мужа, почему он выбрал ее, а не одну из молоденьких и очень красивых ведьмочек, на что Петр безапелляционно заявил, что вертихвостки они. Заря пыталась оспорить это заявление, говорила о кротком нраве некоторых юных ведьм и даже показывала на спокойных тройняшек и других девушек, которые и отношений то никаких за три месяца здесь не завели. Ответом было все тоже пренебрежительное "вертихвостки". Что это значит для Петра выведать женщине так и не удалось. На вопрос: "Почему все же она?" Мужчина сказал коротко, что сразу понравилась, он пару дней понаблюдал, да послушал и понял: "Она", то есть "Моя", в смысле "суженая". Более понятных и развернутых ответов Заря не услышала. Позже она поняла, что мужчина этот мало говорит, больше делает, слушает, и видимо на ус мотает, а потом снова делает, молча. И это было для нее тем самым бальзамом, что греет душу.

Любовь, третья из невест, была так же спокойна, как и, Злата, она поверила, себе, своим снам, интуиции, своим чувствам и приняла всего за несколько дней. Поэтому, чувствовала не волнение, а теплые пузырьки счастья, где-то в животе, они радостно бурлили и перекатывались, а на вершине холма грозились выплеснуться наружу, щекотали уже где-то в горле и в затылке.

Ее жених, Марий тоже выглядел счастливым, он то и дело поглядывал на невесту и встречался с ней взглядом. Его движения были чуть суетливы и он никак не мог поверить своему счастью. Может от избытка эмоций мужчина плохо запомнил, что делал и что делала его невеста, как кормила, и как поила, как переносил ее через ручей, и переносил ли? Он помнит ее глаза и помнил как она улыбалась, и говорила:

— Свет очей моих!

А он вторил ей:

— Душа моя.

После этого все в тумане, они сидели за столом, потом у костра, потом их, кажется, проводили через портал домой. Он целовал любимую, касался ее бережно, ласково, она тоже была нежна, так же как вся ночь, наполненная негой, любовью.

Любава волновалась, Дэнис крепко держал жену, да, именно так он и считал, после того как соблазнил ее.

Вообще мужчина не понял, с чего Любава стала говорить о том, что он моложе. Воин не считал себя молоденьким юнцом, может он выглядел немного субтильнее других воинов, но никто кроме этой пигалицы не считал его юнцом.

Вчерашняя ночь была самой чудесной в его жизни. Были женщины раньше, когда жил в городах, но к его сожалению, любить сердцем своих женщин не получалось. Взрослел он уже когда проклятие наступило. Мальчики, которые застали проклятие детьми, взрослели медленно, а в какой-то момент переставали меняться, кто-то выглядел старше, кто-то младше, но все становились полноценно взрослыми. Почему так никто не разбирал, да и не интересовались этими вопросами воины. А после нескольких сотен лет, различия в возрасте вообще перестали волновать, а тут ведьма, пыталась выставить его, прошедшего тяжелый путь потерь с самого детства, несмышленым пацаном.

Вчера он всеми правдами и неправдами заманил ведьму к себе и самым наглым образом соблазнил. Он не жалел, скорее радовался. Мужчина был уверен, что Любава и есть его суженая. Что-то такое чувствовал к ней, и отпускать был не намерен. А как узнал, что стал отцом, то понял, что все было не зря. Тем более Любава, так тянулась к нему, так страстно, хоть и немного смущенно отвечала, что хотелось срочно закончить обряд и вернуться в его дом, в их дом, и всю ночь шептать что-то нежное, страстное и горячее.

Любава поглядывала украдкой на своего жениха, сможет ли она полюбить его?

Да, кажется, она уже немного того, в смысле немного влюблена. Есть что-то в этом юнце такое, что притягивает к нему, да и юнцом Любаве что-то неловко стало его называть. После ночи, она уже видела его возмужавшим мужчиной, какие-то черты характера, манеры противоречили той картинке, которую она увидела в нем впервые. Сейчас женщина чувствовала его поддержку. Чувствовала поддержку дочери. И нервная дрожь ненадолго покидала ее. А слова, произнесенные им уверенно и твердо:

— Душа моя!

Уверили Любаву, в том, что сможет, полюбит, крепко и твердо, поэтому легко откликнулась:

— Свет очей моих!

Мужчина сразу просиял и обнял ее крепко-крепко, так что невольно охнула, он тут же ослабил хватку, но не отпустил, так они и стояли обнявшись долго-долго, любовались лепестками и вдыхали наполненный сладостью воздух. Их губы встретились, и сладким был не только аромат цветов, но и вкус поцелуя, который не кончался. Они сразу ушли домой, почти не размыкая объятий. Хорошо, у запасливого Дэниса кристалл оказался с собой.