Русские исторические рассказы(Совр. орф.) - Шелгунова Людмила Петровна. Страница 8

Теперь возражать было уже нечего. Старики благословили сына и пошли по темным улицам. Вечер был чудный, теплый и, выйдя за город, они встретились с выходившими из Печерской лавры монахами.

Юрий поручил им своих стариков, а сам пустился бежать обратно на свое место рядом с боярином.

Глава III

Взятие Киева

Лишь только стала заниматься заря, как на стенах зашевелились татары и сразу бросились к городу, снова укрепленному тыном.

Ложно себе представить, как дрались русские, защищая могилу св. Владимира. Они знали очень хорошо, что им остается или умереть в славном бою, или же быть позорно изрубленными жестоким врагом, или, еще того хуже, пойти с татарами воевать против своих же братьев русских.

Кроме того, в храмах собрались такие семьи, которые не могли укрыться и не могли бежать. Следовательно, тут всем надо было лечь костьми. Татары очень скоро проломали тын и двинулись к церкви, но все-таки это им не легко далось. За каждым углом, за каждым деревом, за каждым кустом сидели защитники, коловшие татар копьями. Но ведь татар было в десять раз больше и хотя телами своими они устилали путь, но все-таки двигались.

Ворота храма защищала еще небольшая кучка храбрецов, под предводительством раненого и едва державшегося на ногах Димитрия. В воротах ограды росли и яблони и вишни и вот в самую ужасную последнюю минуту Юрий, тоже уже раненый, услыхал слова:

— Барич, а барич! Это я.

Он оглянулся и в кусте увидал засевшую девочку, лет двенадцати. Он узнал внучку своей няни, маленькую девочку. Стеша была худенькая, малорослая, но необыкновенно сметливая девочка.

— Господи, помилуй нас! — проговорил Юрий, — зачем ты, Стеша, здесь?

— Боярыня так плачет, что я обещала узнать, что с тобой.

Стеша, в своем синем сарафанчике, сидела так спрятавшись в кустах под вишнями, что ее действительно нельзя было заметить.

Она видела, как боярин Димитрий и Юрий защищали вход во храм, как их схватили и хотели убить, но какой-то татарин, в парчовом халате и в высокой причудливой шапке, что-то такое крикнул и их обоих оставили лежащими на земле, Стеша мельком видела бледное лицо Юрия.

— Убили! Убили! — шептала она.

Татары, перебив всех защитников, вошли в церковь, где началось страшное дело. Стеша видела только, что у выбегавших детей и женщин татары с размаху срубали головы и кровь лилась ручьями. Вдруг с купола храма полетел крест и упал около самого куста, в котором сидела девочка. Колокола звонили, татары кричали, убивая отчаянно кричавших женщин. Все это было так ужасно, что Стеша выдержать не могла и потеряла сознание.

Когда она очнулась, то была уже чудная звездная ночь, но девочку поразил какой-то странный свет: то из окон храма взвивались огненные языки. Храм горел.

Стеша вскочила и, не слыша более криков, решилась выйти. На том месте, где лежал ее барич Юрий, навалена была уже целая груда тел. В городе в разных местах виднелись татары. Шага через убитых, она пошла по улице, направляясь к воротам, чтобы бежать в лес, где спрятались ее господа. Дорога эта была дальняя, а ноги у нее подкашивались. Стеша порешила пойти, сначала, в господский дом.

Она пробиралась осторожно и, при виде какого-нибудь живого существа, тотчас же пряталась. Ночи она не боялась: слишком страшна была уже действительность.

Наконец, она подошла к дому и отворила калитку, но тотчас же закрыла ее. Весь двор был полон спавшими и храпевшими татарами. Она заметила только, что у забора лежали сплетенные из ивовых прутьев щиты.

Не успела Стеша отойти двух шагов, как калитка распахнулась и через порог перескочил татарин с копьем в руках, на конце которого был крючок. Если бы Стеша не отскочила в сторону, то он непременно зацепил бы ее этим крючком. Татарин как-то особенно крикнул и на крик его послышались ответные крики. Место Стеше было хорошо знакомо и она бросилась бежать, чувствуя за собою страшного татарина с крючком.

Действительно, крюк его уже раз дотронулся до нее, но тут она добежала до рва, в который и днем взрослым неприятно было спускаться. Ров этот шел до городской стены, а так как в него выливались и бросались всякие нечистоты, то он так густо зарос кустами и высокою травою, что Стеша свободно могла в нем спрятаться. Бежать вниз было некогда, она бросилась и катилась, останавливаясь у кустов, отцепляясь и снова катясь вниз. Татарин остановился на верху и Стеша слышала, что он уже не один, а с кем-то говорит.

Отдыхать и ждать было нечего. Она ползком стала пробираться к стене. Раза два она испуганно остановилась. Во рву была она не одна: тут попадались и раненые и убитые и скрывавшиеся горожане.

Какая-то старуха сидела с запасом хлеба и отломила кусочек Стеше. Девочка, не отдыхая, пробиралась к выходу. Ей надо было до свету выбраться за город. Все ворота были уже выбиты, и на стенах в эту ночь спали татары. Часовые, хотя и были расставлены, но тоже спали. В воротах Стеше пришлось перешагнуть через такого часового, спавшего на своем ивовом щите.

Кусты за стеною кое-где были вырублены и на обнаженных местах раскинуты были палатки или кибитки, устроенные из ивовых прутьев, покрытых войлоком или кошмами.

Вот где было страшно! Тут, между кибитками, можно было заблудиться и очутиться в руках у татар.

Начинало уже брезжить и слышались голоса, но голоса все более женские. Не долго думая, Стеша прямо побежала к лесу, шумевшему вдали. Вот и сторожка дяди Ефима, а за сторожкою кусты оказались не тронутыми. Когда солнышко выкатилось, Стеша была уже в лесу.

Теперь она могла сесть отдохнуть. «В городе должно быть не все еще убиты, — думала она, — потому что битва снова завязалась и на этот раз у Печерской лавры». Да, монахи еще не сдались и отстаивали свой монастырь.

Церкви по городу пылали и зверства, по-видимому, снова начались. Стеше надо было пройти еще далеко и, поплакав немного, она пошла по знакомой тропинке.

Верст через пять тропинка пропала и начался густой непроходимый лес. Девочка трубою приложила руки ко рту и крикнула:

— Ку! Ку!

Минуты через две откуда-то с дерева тоже раздалось:

— Ку! Ку!

Она пошла на крик, повторявшийся и дальше. Лес становился все гуще и гуще. Местами приходилось пробираться ползком и девочка храбро ползла. Хотя солнце ярко светило, но в лесу жарко не было. Наконец, она вышла на большую поляну, где паслось стадо коров и баранов и стоял шалаш пастуха, Теперь ей до места оставалось не более трех верст по хорошо протоптанной дороге.

Наконец, тяжелый путь кончился. Подойдя к шалашу своих господ. Стеша почувствовала, что голова у нее закружилась, и она, как сноп, свалилась на землю.

Глава IV

В лесу

На постеле, набитой сеном, лежала, раскинувшись, маленькая, страшно худенькая девочка Стеша. Она постоянно кричала разные слова без всякой связи:

— Убили!.. Крюк… крюк… бежит… на дворе… Баба! Баба! Спаси.

А старая баба сидела подле и прикладывала к голове тряпку с холодною водою. Лежала девочка в шалаше, сделанном из липовых и дубовых ветвей. Подле нее на коробе из лыка стоял бурак с молоком.

На горе, обросшей столетними дубами и липами, было устроено много таких шалашей больших и малых. С этой горы города видно не было, но видна была дорога в него, так что внезапного появления татар беглецам бояться было нечего.

Лес тянулся на бесконечное число верст и со стороны города устроены были на деревьях сторожевые посты. Для указания дороги они кричали кукушками, а в случае тревоги им даны были свистки.