На осколках тумана (СИ) - Ручей Наталья. Страница 42

- Как и ты, - пожимаю плечами, и раз нам всеми силами мешают уйти, иду напролом, слегка задевая ее плечом, а Звезда - всерьез потоптавшись лапами по белым сапожкам.

Лариса продолжает кричать, что я клуша, что так мне и надо, что меня использовали. Не помогает. Не оборачиваюсь. Дальше иду.

- Ты так и не знаешь, сколько мне заплатили!

- Я знаю, - кричу ей в ответ, - что сколько бы тебе не заплатили, ты не смогла купить счастье!

И под довольное гавканье псины, мы исчезаем из Ларискиного поля зрения, а заодно и того человека, что ждет ее в серебристой машине...

Я останавливаюсь у соседнего со своим подъезда, зачем-то по-шпионски осматриваюсь (наверное, стресс все-таки, это я так, держусь на адреналине), задираю голову вверх. Почти все окна темные, только в двух – на втором и четвертом, свет на кухне. Половина шестого. Самое время для поговорить по душам. Но лучше рано, поздно, когда угодно – чем без единого шанса выслушать. Мне ли не знать?

Он отзывается после второго гудка.

- Ты на каком этаже живешь? – спрашиваю сходу.

Не удивляется, что звоню. Не удивляется, что без приветствий. И этаж, и номер квартиры подсказывает, а когда приезжаем на лифте, ждет в приоткрытой двери. Приглушенный свет за его спиной не позволяет увидеть лицо, да и ладно.

- Зайдешь? – пропускает внутрь.

- Нет, я так, под дверью потоптаться приехала, - огрызаюсь, и получаю усмешку.

Впускает не только меня, но и псину, которая слегка насторожена короткой поездкой в лифте. Мне вольный вход сразу, а ее вынуждает терпеть, пока старательно вытрет ей лапы.

- Иди присмотрись, - спускает с поводка после процедуры.

Псина раздумывает всего минуту, а потом, видимо, решает, что когда еще выпадет шанс что-нибудь разбить у богатых, и сматывает с коридора, на повороте придерживая себя хвостом.

Проследив за ней взглядом, Яр разворачивается и тоже уходит, не успеваю и слова сказать.

- Шкаф у тебя за спиной, - говорит изнутри квартиры.

Оборачиваюсь. Действительно, шкаф. У меня за спиной. Но не обнаглел ли кое-кто?! Что-то очень похоже.

Иду в куртке на голос, и оказываюсь на черно-белой кухне размерами с комнату. Цветовая гамма как шахматы - вот бы Лариске было где развернуться со своими речами: все игра, все подстроено! Ну и так далее…

Обернувшись, Яр замечает, что я не разделась и что явно не в духе, но спокойно доваривает кофе, наливает себе в чашку, а на другую половину стола пододвигает чашку, дразнящую мои ноздри жасмином.

- Тебе в одежде удобней?

- Да!

- Хорошо, - подходит ко мне, чуть разворачивает, снимает куртку Егора, относит ее в коридор, возвращается. – Хочешь чай?

- Нет, я хочу поговорить.

- Есть ванильный сырок.

Я отказываюсь, но он все равно распахивает холодильник и достает горсть ванильных сырков. Садится за стол, пьет кофе. Я решаю, что в ногах правды нет и тоже сажусь. Нервничая, уничтожаю первый сырок, опустошаю первую чашку чая, которая тут же для меня обновляется.

Яр внимательно за мной наблюдает. Я – за ним. И все молча. Напряжение, кажется, так зашкаливает, что одному из нас грозит удар током.

- Я только что говорила с Ларисой.

Он ничуть не меняется в лице, ни один мускул не дрогнул. Смотрит прямо в глаза, будто совести нет или имеет право.

- Она рассказала о вашем пари.

Опять нулевая реакция. Поднимается, моет чашку, мне подливает чай, распаковывает сырок, с которым безуспешно борюсь непослушными пальцами.

- Что именно она рассказала?

- Все.

Усмехается.

Он… усмехается!

- Она не могла знать всего, – говорит все так же веско, спокойно.

- Ты уверен?

- Да. Хочешь, я расскажу, как было на самом деле?

- Почему бы и нет, - пожимаю нервно плечами. – Начни, пожалуйста, с суммы, которую за меня заплатил, а потом перейди к сумме, которую заплатил за липовую свадьбу, левых стилиста и подставного служащего загса…

- Нет, - откидывается на спинку стула, скрещивает руки, - деньги тебя всегда мало интересовали. Я расскажу все сначала. Только, Злата, выслушай меня, хорошо? Ты ведь за этим пришла. Послать меня ты могла и по телефону.

- Можно подумать, ты бы послушно отправился к черту!

Усмехнувшись, раскрывает еще один сырок для меня и начинает рассказывать.

Оказывается, Лариса не соврала. Наше знакомство с Яром было четко спланировано: хмельное настроение от коктейлей, подстрекательство, мол, три месяца без квартплаты, моя сумасшедшинка, которая иногда проявляется. Да, я бываю азартна. На это тоже делалась ставка – типа пари в пари, разве не весело? Такая игра у богатых: влюбить в себя простодушную дурочку, и посмотреть, как быстро она начнет мнить себя леди, как быстро начнет меняться, раздавая команды, как быстро начнет топтаться по таким же простым, как сама. Кардинальная смена привычек и личности обычно занимала от нескольких месяцев до полугода; потом игра утомляла, становилась слишком похожей на жизнь. Игрок забывал об игрушке, а большой куш срывал тот, кто сделал удачную ставку.

Играли и ставки поменьше – не когда подсадной деревенский кролик возомнит себя дорогой норкой, к примеру. А соблазнится или нет? Признается или промолчит? В общем, реалити-шоу для состоятельных, только кролик не знал, что он никогда так и не станет норкой на самом деле, потому что подопытный, потому что все решено, вопрос только во времени.

Игра надоела, закончилась или уровень давно не меняется?

Бывает. Смена декораций, перетасовка, и тот, кто вчера делал ставку, сегодня – игрок. Если хочет, конечно. Но обычно никто в этой группе и не отказывался. Зачем? Жить на золоте скучно, обыденно, а здесь ты сам выбираешь с кем поиграться.

Кто-то ставил условием знание пяти языков, кто-то искал флейтистку, кто-то ждал, пока ему подадут балерину без крыльев. Искали все, кто в игре, но только игрок делал окончательный выбор. Разные вкусы. Странные требования. Балерину все еще ищут…

- А ты захотел девственницу с высшим образованием, - усмехаюсь.

- А я захотел тебя.

- Да ладно, - мне как-то легко говорить с ним и слышать его легко, словно не обо мне речь и словно я не была игрушкой, - тебе подошла бы любая. Ну, я имею в виду любая девственница с высшим образованием и старше восемнадцати лет. Я же помню твои слова.

- Слова… Конечно, как я забыл, что женщина любит ушами? – задумывается и так надолго, что чай остывает в кружке, мерзнут ладони, которыми ее обнимаю. - Злата, так женщине не говорят, тем более, своей женщине, а этот вопрос даже не обсуждается… Но ты, прости, была не единственной, которую мне предлагали… В нашей стране не так уж мало девственниц с высшим образованием, некоторые для того и диплом получают, чтобы продать себя подороже. – Не успеваю я возмутиться, как он продолжает. – Но когда я увидел твои фотографии, когда я увидел тебя в реальности, - нет, не в баре, гораздо раньше, Лариса передала все твои координаты, - я сделал свой выбор.

- Премного вам благодарна, - кланяюсь в кружку.

- Это не была любовь с первого взгляда, - не реагирует на мое ерничество, - я думал, что не умею любить.

- Так и есть, - важно киваю, - не можешь.

Усмехается, так будто знает великую тайну и еле держится, чтобы не проболтаться, а потом как ни в чем не бывало продолжает рассказывать об игре.

Чтобы все было честно и увлекательно – ставки очень большие, в доме у игрока ставились камеры. Получалась игра в режиме он-лайн, за которой внимательно наблюдали, были даже арбитры - ну а вдруг кто-то спит и пропустит самое важное? Не узнает, что ставка сыграла?

Глава 20

Если бы кто-нибудь спросил меня, чего не стоит делать провинциалке в большом городе, я бы ответила, что не стоит перебирать с коктейлями, заключать пари с сомнительными подругами и выходить замуж за первого встречного миллионера.

Ну и пожалуй, не стоит приезжать в большой город, надеясь, что его бездонная пасть не позарится на твой суповой набор. В расход идут и толстые, и просто пухлые и непозволительно тощие самонадеянные глупышки вроде меня. Аппетит у монстра-мегаполиса огромный, вкус непритязательный, а звук, с которым он выплевывает блюдо, переваренное механическим брюхом – раскатистый. До глубинки, в которую не тянет возвращаться, точно волна дойдет, а потом носи за плечами не только торбу с разрушенными надеждами, но и плащ из пересудов, хвост из сплетен и вуаль из домыслов.