Отдам босса в хорошие руки (СИ) - Ручей Наталья. Страница 66
- Нет, - говорю, - наоборот.
- Макар, в машине жарко.
- Да, шеф.
Наверное, он понизил температуру кондиционера – или как там это называется в иномарках? – и я едва сдерживаю смешок. Мне жарко не потому, что лето, не из-за температуры в машине, мне жарко из-за... из-за... эм...
- Как тебя зовут?
- Я думал, ты спросишь после свадьбы.
Он не улыбается, но я вижу смешинки в его глазах. Все еще не могу определить их четкий цвет – не карие, не черные, похоже на синеву наступающей ночи. Впервые вижу такой оттенок – наверное, виной освещение.
- Ярослав.
- Яр, - произношу я, мне нравится его имя. Я думаю, он спросит мое, но он молчит, всматривается в мои глаза и молчит, а смешинки так и кружатся в наблюдающей ночи.
- Больше ничего обо мне не хочешь узнать?
- Что, например?
- Кто я? Чем занимаюсь? Сколько зарабатываю?
Он продолжает шутить насчет свадьбы, я притворяюсь, что верю, но одно дело строить из себя наивняк и другое – полную дурочку.
- На тебе брюки от Армани, рубашка Стефано Риччи, перстень с массивным камнем – черный бриллиант? Нет? В камнях и часах не разбираюсь, но камни в часах похожи на те, что в перстне. От тебя за версту несет богатством и властью. Логично предположить, что ты зарабатываешь достаточно.
- И логично предположить, что ты отметила все это до того, как сделала мне предложение.
В его словах нет вопроса, нет осуждения, я не обязана перед ним оправдываться, даже если и так. Чувствую, что лучше смолчать, но есть такой неизлечимый изъян, как язык без костей, поэтому я говорю в лоб.
- Увы, через бамбуковую стену кабинки в баре слышно великолепно, но видно отвратно. Да и во время поцелуя я видела все как в тумане. Но в машине ты близко, думаешь о своем, твои губы не одурманивают, а я, извини, не слепая.
Ехать куда-либо расхотелось. Вот так, несколько слов и притяжения как не бывало, врут, утверждая, что женщина любит ушами. Лучше, когда мужчина молчит, да и самой лучше помалкивать. Смотрю в окно на пробегающий наперегонки с фонарями асфальт, жду, когда Яр прикажет остановить машину.
Попросить высадить меня на ближайшей трамвайной остановке? Перебьется, да и трамваи уже, наверное, не ходят.
Подсчитываю мысленно, сколько у меня денег и подскакиваю с криком:
- Моя сумочка!
Игнорируя все признаки близящейся истерики, Яр делает звонок по мобильному.
- Стас, где сумочка девушки?.. Не той, которую ты повез домой, – быстрый взгляд в мою сторону. – Да, той, что со мной... Понятно... – И уже мне: - Сумку взяла твоя подруга, все нормально.
Как сказать, я почему-то так не считаю. С сожалением смотрю, как проносимся мимо пустующей остановки трамвая. Попрошусь выйти из принципа – выйду, а вот дойду ли до дома? Туфли говорят «нет», гордость – «куда денешься?», я трусливо выбираю нейтралитет и говорю:
- Отвези меня домой, пожалуйста.
- Уверена?
- Да.
- Хорошо, - соглашается легко, отдает распоряжение водителю, но смотрит при этом как-то странно. Машина резко сворачивает вправо, я облегченно выдыхаю, благодарю себя за храбрость, закрываю глаза и... видимо, засыпаю.
На руках у Яра тепло, уютно, надежно, совсем не хочется просыпаться и уходить. Малодушно позволяю себе понежиться еще минутку и говорю, снова закрыв глаза:
- Второй этаж.
Тихий смешок. Не бросил, несет – странно. Прижимаюсь к нему - запах сандала с грейпфрутом. Почти мурлыча, вдыхаю, мне позволительна некая вольность, я почти сплю. Поворот, щелчок (парадное?), еще поворот, коридор. Шагов не слышно, но в ушах у меня начинает стучать. Какой поворот?! Какой коридор?! Где пролет и лестница?!
Открываю глаза и чувствую под спиной мягкий диван одновременно. Торшер вспыхивает от хлопка ладоней. Незнакомая комната, незнакомый дом, насмешливое лицо наблюдающего за моей реакцией мужчины с пшеничными волосами.
- Где я?
- Я хотел отвезти тебя в одну из своих квартир, но ты попросила домой. Помнишь?
Я хотела домой к себе, то есть, в квартиру Ларисы, в комнату, которую я у нее арендую....
- Ты не сказала адрес, а единственный дом, адрес которого я точно знаю – мой.
Логично, справедливо, вот только...
Какое-то время мы молча рассматриваем друг друга, но мой взгляд то и дело соскальзывает к его губам. Какая разница, в конце концов, что он не спросил мое имя? Его имя тоже сотрется из памяти, а ночь на двоих останется.
- Нет.
Качает головой, будто прочел мои мысли. Но мне все равно. Я хочу его, как никого другого, хочу узнать вкус не только манящих губ. Но только успеваю подняться и сделать шаг, слышу повторное:
- Нет.
Не веря, смотрю, как поворачивается спиной, идет к двери… На пороге останавливается.
- Тебе принесут постельное и во что переодеться.
Оборачивается. Я все еще надеюсь, что он останется.
- В доме есть слуги, охранники, - изучающий взгляд. – Моя комната на втором этаже, на первом, рядом с твоей – комната для охраны. Она никогда не пустует.
Не понимаю, зачем он мне это рассказывает, я не планирую взламывать сейф.
- Все охранники крепкого телосложения, повариха и горничные находят их привлекательными... Если захочешь уйти, они не станут тебя удерживать.
Понимаю его еще меньше, но киваю.
- Если ты не лгала насчет девственности... Словом, ты можешь уйти, охрана не станет тебя удерживать. Можешь избавиться от девственности за эту ночь и тебя не стану удерживать я. Или можешь лечь спать, а завтра, после осмотра моего врача, если твои слова подтвердятся, мы поженимся.
Он переступает порог.
- Увидимся? – вопрос, не уверен, что застанет, когда проснется.
Уходит, не оглядываясь. А я опускаюсь на ковер, у открытой двери, смотрю в пустой коридор, и думаю, чего я хочу больше? Догнать его, ударить, расплакаться или выйти за него замуж?
Напротив останавливаются чьи-то ноги, в ступоре рассматриваю рыжие ботинки.
- Что с вами?
С неохотой перевожу взгляд от ботинок к лицу – тот самый водитель. Смотрит с сочувствием, в голосе тревога, но мне чудится, что он здесь по приказу Яра, чтобы лишить меня девственности. Подтягиваюсь и хлопаю дверью перед его носом. Быстро щелкаю замком, приваливаюсь к двери.
- У вас все хорошо? – не унимается.
Молчу, дрожу от страха и нервов и думаю, скорей бы рассвет, скорей бы начали ходить трамваи, чтобы сбежать в привычную безопасность. Но это все напускное, морок. Красной вспышкой пронзает явь: никуда не уйду без объятий и поцелуев Яра!
Прислушиваюсь – тихо за дверью. Выжидаю минуту, чтобы наверняка, открываю дверь и выскальзываю в коридор. Приглушенные голоса, шаги в штабе охраны. Как воришка крадусь мимо, потом озаряет: дом, наверняка, нашпигован камерами! Останавливаюсь, выпрямляю спину, нос кверху. Прогуливаюсь, да, наверх, да, в комнату их хозяина. Видят – и что? Их это не касается!
Только если насчет меня оставлены четкие инструкции...
Жду, что выбегут, скрутят руки, крикнут: «Назад! Не велено!», как в боевиках, но никто не выходит, руки свободны, и ноги мои несут на второй этаж. Первая дверь? Вторая? Прохожу мимо, тянет почему-то к третьей. Мне кажется, я улавливаю нотки сандала.
Открываю дверь, взгляд упирается в мужскую спину на фоне окна в пол. Полумрак, как в средневековье вместо освещения канделябры и свечи. Прикрываю за собой дверь. Иду по ковролину белоснежного цвета.
Наверняка слышал, что кто-то вошел, слышал, но не оборачивается.
Молчит.
Делаю шаг к нему, второй, третий, утыкаюсь лицом в напряженную спину, вдыхаю так волнующий меня запах.
- Ты что-то хотела?
Сколько прошло времени в полном молчании? Час? Два? Или минута? Мне хорошо с ним, говорить совершенно не хочется, объяснять очевидное тянет еще меньше.
- Да, - говорю я, - хотела.
И снова молчим.
- Что? – наконец, спрашивает.
Мои руки лианами оплетают его торс, одна спускается вниз, вторая ползет к твердой груди. Он все еще ждет ответа? Или уже догадался? Я думаю, он знал его еще до моего прихода, а сейчас, как и в баре, играет.