Сын императрицы (СИ) - Ли Владимир Федорович. Страница 12

Месторождения золота на Юконе и Клондайке

Кроме золота, недра на этой земле богаты другими нужными ископаемыми — нефтью, углем, металлами, самоцветами, но ими можно заняться потом, когда осядут крепко. Потребуются многие годы, даже десятилетия, чтобы Русская Америка проросла корнями и никакие враги не смогут вытеснить ее, как в прошлой истории — за бесценок отдали злейшему врагу. Наверное, сказалась прежняя обида пришельца с другого мира за свою державу, потому и взялся исправить ошибку, дать возможность новой родине стать богаче и сильнее. И, по-видимому, государыня как-то почувствовала это убеждение, когда поверила своему сыну и доверила ему важное дело, способное многое поменять уже в скором будущем — так, во всяком случае, надеялась она. Лексей же для себя решил — сделает все от себя возможное, даже, если понадобится, отдаст жизнь, но не подведет, не обманет надежды матери.

1782 год, май. Лексей и другие кадеты его и второй роты в последний раз стояли в общем строю — сегодня они прощались с корпусом. Более сотни юных офицеров — только что получили из рук директора патент, — слушали напутственную речь самой императрицы:

— … с малых лет вы учились нужному для державы делу. Постигали науки под отчим надзором учителей и воспитателей, в трудах и испытаниях получали должный навык. Сейчас вы уже настоящие воины, служите же достойно в назначенных вам полках, будьте отцом-командиром своим солдатам, приложите с пользой те умения и знания, что получили в стенах сего заведения. Искренне желаю вам счастья, славы и побед на благо нашего Отечества. Виват, господа офицеры!

После троекратного 'Виват' бывшие кадеты прошли парадным шагом по плацу, а затем, дождавшись команды ротного командира: — Разойдись! — бросились к своим родным, с нетерпением ожидавшим выросших чад. Вечером же всех новоиспеченных офицеров ожидал бал в Зимнем дворце, устроенный императрицей в их честь. Лексей в мундире кавалергардского полка пользовался немалым успехом среди благородных девиц на выданье, но никому из них надежд не подавал — держался ровно со всеми, на откровенное заигрывание отвечал дипломатично, то есть уклончиво, обтекая прямой намек. Не столько из-за каких-то прежних чувств, просто времени на ухаживание у него не оставалось — через два дня отбывал на судне-швертботе в Архангельск по распоряжению самой государыни.

Судно, на котором предстояло добираться в Беломорье, Лексей нашел у портового причала на Стрелке Васильевского острова. С виду показался неказистым — небольшой по сравнению со стоящими чуть поодаль фрегатами и шхунами, длиною не будет и двадцати шагов, мачт и парусов тоже меньше, даже нет названия. Впрочем, для того маршрута, по которому шли с Балтийского на Белое море, такие суда вполне подходили. Сначала по Неве до Ладожского озера, оттуда к Онежскому по реке Свирь. Вот дальше приходилось не сладко, водный путь до моря местами прерывался, тащили корабли волоком. Еще при жизни Петра Первого собирались строить канал на этом участке, а после него забросили — никому уже не стал нужен. Та же Екатерина Вторая посчитала подобный проект слишком затратным, да и Архангельск потерял свою значимость как торгового порта, так что не стоил по ее мнению таких трудов.

Путь от Балтики к Белому морю

Компанию прапорщику-кавалергарду (такой чин дали Лексею при зачислении в полк и соответствовал он поручику в пехоте) на судне составили ученые мужи — географ и он же картограф со своим ассистентом в военной форме, профессор минералогии и металлургии, геолог и даже лингвист. Все они направлялись в ту же экспедицию, что и Лексей, кто-то с охоткой, надеясь открыть новое в далекой стороне, это особенно касалось лингвиста — не скрывал своего интереса, мысли же о том читались у него как в открытой книге. По лицу профессора было понятно — отвлекли занятого человека от более важного дела, чем искать невесть что и где. Остальные держались нейтрально — не показывали недовольства, но и радости тоже, как в привычном им деле. Самому юноше предстоящее путешествие доставляло волнение, вполне естественное для новичка, даже не смог уснуть в ночь накануне.

Пассажирская каюта для шестерых оказалась маловата, но все же разместились — Лексею пришлось пристроиться в проходе между нарами. Хорошо еще путь не очень дальний — около пятисот верст, дней через десять должны дойти. Завели между собой разговор, начали с представления — первым, конечно, самый младший: — Бобринский Лексей, прапорщик кавалергардного полка, — за ним остальные: — Кудерин Станислав, штабс-капитан, топограф Генерального штаба; — Петр Симон Паллас, член Географического общества; — Нартов Андрей Андреевич, декан Горного училища; — Герасим Степанович Лебедев, филолог и языковед, приват-доцент университета, — завершил самый важный: — Кирилл Густавович Лаксман, профессор Московского университета, член Шведской королевской академии.

Судя по любопытствующим взглядам мужей, обращенным на юного офицера, он вызывал у них вопросы, даже недоумение — с какой стати тут? Все вроде при деле, каждому есть занятие на неизведанной стороне, а он что может — саблей махать или чем еще! О том, недолго чинясь, высказался профессор:

— Молодой человек, а вы по какому поводу в сем путешествии? Если желаете развлечься, так дело у нас серьезное и, может быть, опасное, не для забавы!

Чтобы как-то унять их сомнение и, в какой-то мере, пренебрежение, Лексей ответил так, как есть, стараясь при том выговаривать внятно и веско:

— По указанию государыни поставлен помощником начальника экспедиции, отвечаю за изыскания в месте назначения. Иначе говоря, буду сотрудничать с вами — обсуждать и предлагать район поиска, вести наблюдение за ходом работ, оценивать их результаты. Если сказать прямо, без обиняков — вы под моим началом. О том вам должен был сообщить Федор Степанович Малыгин, но если уж вы задали вопрос о моем участии, то посчитал нужным пояснить, чтобы между нами не осталось недоразумений.

То, что случилось с важными мужами, в старину называли — обалдеть, а в будущем просто шок. Они оторопели, смотрели непонимающим взглядом на того, кто только что невозмутимым тоном произнес невозможные слова. Этот, еще не оперившийся юнец, поставлен над ними в том деле, где они семь потов пролили, съели не одного щенка с котенком! Первым в себя пришел геолог, декан Горного училища, с обличающим невежду тоном высказал:

— Молодой человек, а вы отличите золотоносную руду от пирита или железняк от медного колчедана? И вообще, имеете ли представление о горном деле?

— Совершенно согласен с вами, коллега, как можно судить о чем-то, не имея представления о том! — вставил свое слово профессор.

— Нет, не имею, — все также невозмутимо ответил неофит, — потому вас и пригласили, что ведаете в том. Я же знаю то, о чем вы не догадываетесь — где и что надо искать на новой земле.

— И что вы именно знаете, господин прапорщик? — с тем же подозрительным тоном продолжил Нартов, прожигая глазами сомнительное начальство.

— То государственная тайна, разглашать которую не имею права — ушел от прямого ответа Лексей, но после добавил: — Вы узнаете на месте, когда придет срок.

— Господа, будем разумны, — вступил в разговор Паллас, — не нам обсуждать указание императрицы. Примем к исполнению, иначе невозможно!

— Так точно, — поддержал своего непосредственного руководителя штабс-капитан, — приказ начальника — закон для подчиненного!

— Согласен, — последним высказал мнение лингвист, — по-видимому, есть тому основания, надо принять как данность.

Весь путь до Архангельска Лексей с попутчиками особо не общался, видя их настороженность. Между собою были подчеркнуто вежливы и предупредительны (правда, никто не уступил начальству свое место на нарах), вступали в разговор лишь по необходимости или на нейтральные темы. Как и предполагалось, трудности их ожидали после Онежского озера. Трижды пришлось перетаскивать судно волоком силами экипажа из дюжины матросов и пассажиров помоложе — прапорщика и штабс-капитана. Вроде не так много — около двадцати верст, — но ушла неделя на этот участок из-за потери времени на перегрузку. Хорошо, хоть удавалось более-менее отдохнуть в поселениях — гостей в них принимали хлебосольно за плату — алтын с души. Предлагали даже работных людей на волок, но шкипер отказался — своих бугаев хватает, нечего им лодырничать!