Сын императрицы (СИ) - Ли Владимир Федорович. Страница 24

Собственно, идея с компанией была не новая, подобное давно существовало в Англии, Голландии, Дании и Франции, в которых торговые конгломераты становились государством в государстве, со своими порядками, армией и флотом. Отличие же в том, что главным пайщиком становилась империя, а частные предприятия и вкладчики имели лишь долю в будущей прибыли и напрямую не влияли на проводимые руководством компании проекты. Таким образом, больше внимания уделялось долговременным планам для государственных нужд без скорой отдачи, а также строительству жилья, дорог, школ и лечебниц — тому, что в будущем называли социальной инфраструктурой. У существовавших же прототипов главной целью являлась выгода, остальным же пренебрегали, особенно по отношению к туземцам — обращались с ними как с рабами, жизнь которых сама по себе не стоила и пенса.

Предложение и доводы сына, по-видимому, не очень впечатлили императрицу — отговорилась, что надо обдумать и обсудить со сведущими мужами. Но после подсластила приятной новостью — за ценный (в буквальном смысле!) вклад на пользу государства Лексею присваивался титул барона с пожалованием поместья в Тверской губернии. — Могла бы и графа дать за целую Америку, — усмехнулся про себя теперь уже титулованный дворянин, получая грамоту из рук матери, вслух же выразил радость и довольство за оказанную честь: — Премного благодарен, Ваше Величество! Не посрамлю Вашего доверия, ради славы Отчизны готов отдать свою жизнь!

Изменение сословного статуса не повлияло на режим заточения, так и продолжал отбывать наказание в номере гостиницы. Но однажды на втором месяце молодого мичмана вызвали в Адмиралтейство, где в кабинете Чернышева встретил капитана-командора, правда, теперь уже контр-адмирала. Малагин в какой-то мере расчувствовался, даже обнял Лексея, хотя прежде подобных нежностей не проявлял — наверное, соскучился по своему штурману. Он же объяснил причину вызова — направляется с важным чином из иностранной коллегии в секретную поездку в Датское королевство. Сначала в Ригу по санному тракту, там пересядут на небольшой двухмачтовый шлюп. Задача Лексея — провести корабль тайно до Копенгагена, избежать встречи с любым судном, военным или торговым — не имеет значения. Дело спешное, промедления не терпит — надо выезжать уже завтра. Глава ведомства от себя добавил: — О поездке никому не сообщать и, вообще — держите язык за зубами, даже после возвращения. Вам понятно, мичман?

Попутчик Лексею попался неразговорчивый, при первой встрече лишь назвал себя: — Коваль Михаил Иванович, — а после молчал — ни тебе здравствуй ни мне до свидания! Наверное, именно такие нужны для тайных миссий — слова из них не вытянешь, — так и ехали в зимней кибитке, забившись по углам. Мчались скорым ходом — кучер не жалел лошадей, постоянно подгонял их кнутом. На каждой ямской станции меняли тройку, после небольшого отдыха продолжали путь, не оставаясь на ночлег. Лексей, сам привычный к морозу, поражался стойкости чиновника — тот дремал как ни в чем ни бывало! Лишь раз пришлось пережидать буран на постоялом дворе, потом же наверстывали упущенное время, молодой моряк подменял кучера на передке, чтобы тот мог поспать. Меньше, чем через неделю, въезжали в Рижский порт, там у причала их уже ожидал корабль. Странно было видеть в зимнюю стужу парящую воду на море — она не замерзала! — в отличие от того же Финского залива, давно уже покрытого льдом.

Поездка зимой в кибитке

Как еще недавно с бригом, Лексей вел шлюп осторожно, несмотря на явное нетерпение важного пассажира — что за шлея попала под хвост этим тайным политиканам! Однажды поддался и едва не погорел — вовремя не заметил чей-то дозорный бот, — от начавшегося преследования помог уйти густой туман, частый на море в зимнее время. В этом сравнительно недолгом плавании — меньше месяца, — молодому мичману пришлось исполнять как свои прямые обязанности первого штурмана, так и старшего помощника капитана. Все из-за той же секретности экипаж взяли по самому минимуму, так что не только прокладывал курс, но и стоял на мостике, командуя матросами. В первый раз на такой вахте отчасти тушевался — прежде ведь не доводилось распоряжаться боевым кораблем, — но справился, да и капитан, находившийся рядом для подстраховки, не высказал недовольства. В конечный пункт маршрута подошли в позднюю ночь, таясь от всех, пробрались на задворки порта и причалили здесь.

Пробыли в датской столице неделю, почти никого с борта не отпускали, только иногда таинственный пассажир уходил куда-то под охраной матросов. Лексею, как и всему экипажу, наскучило сидеть безвылазно, да и мало что видел, кроме самого порта. Но однажды ему довелось сопровождать посланца, правда, в карете с зашторенными окнами, так что много по пути не разглядел. Привезли их к дворцу, нетрудно было догадаться по его размерам — королевскому, — там их встретили у входа, дипломата куда-то повели, а мичмана слуга отвел в какое-то помещение и попросил ждать здесь и никуда не отлучаться. Прошел не один час, уже приспичило по нужде, но офицер стойко терпел — сказано не уходить, хоть лопни, но исполняй! Правда, в конце концов все же пошел на небольшое нарушение — справил в стоящую в углу кадку с каким-то невиданным растением, видно, заморским, надеясь, что никто не заметит эту диверсию.

Уже настало время обеда, когда в комнату вошел долгожданный посланец, но не один, а с молодым, лет двадцати, мужчиной в необычном мундире — вместо привычного камзола некое подобие сюртука со стоячим воротником и какими-то регалиями на груди. Коваль представил ему мичмана, после с заметным беспокойством высказал:

— Господин барон, Его высочество принц Фредерик желает побеседовать с русским моряком. Будьте, пожалуйста, обходительны и осмотрительны в разговоре — слишком много зависит от благоволия принца-регента, исполняющего обязанности монарха.

Глава 8

Датский язык молодой мичман не знал, разговаривал с принцем на немецком — уж с ним сложностей не было, когда-то, еще до корпуса, прожил в Лейпциге пять лет. В самой же Дании германский второй после родного, да и самих немцев тут предостаточно. Вел беседу фактический хозяин дворца и страны — отец принца, король Кристиан VII, прозванный Безумным, не мог править страной из-за душевной болезни, — Лексей же отвечал на вопросы кратко, только по существу:

— Барон, как долго вы плаваете и где вам довелось?

— Четвертый год, Ваше Высочество, в северных морях и на Тихом океане.

— Это вы, барон, провели ваш корабль сюда?

— Так точно, Ваше высочество.

— Как же удалось вам пройти скрытно, даже наши дозоры не заметили!

— Я издали чувствую преграды — льдины или корабли, — потому обхожу их стороной.

— Откуда же у вас такое свойство, барон?

— Наверняка не могу сказать, Ваше Высочество. Оно появилось само, когда мы шли по северному пути среди дрейфующих льдин.

Закончив с расспросами, Фредерик замолчал, на его бледном — нордическом! — лице были заметны отголоски непростых дум. После, придя к какому-то решению, высказал его:

— Барон, вы можете помочь нам. Новый король Пруссии Фридрих Вильгельм II замышляет отбить наши южные земли Шлезвиг-Гольштейн. Ему мало того, что отдали его отцу графства Ольденбург и Дельменхорст — кстати, по воле вашей Императрицы, — теперь сам захотел откусить еще кусок. Мы можем помешать ему, если устроим в названных графствах волнения — там есть преданные нам люди, готовые поднять мятеж за воссоединение с Данией. Но надо им доставить золото — с ним будет гораздо проще поднять народ на справедливое дело и избавить его от прусской тирании. Переправлять через кордоны слишком опасно — большой риск в том, что могут перехватить. По морю надежнее, только надо обойти дозоры у побережья. Вот с этим планом хочу обратиться к вам — согласны ли вы помочь? Разумеется, не бескорыстно, да и укрепит ваша помощь союз между нашими государствами.