Чёрное сердце: Ненависти вопреки (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas". Страница 7

Доводы веские, к тому же как показывает адвокатская практика Мичурина, по его словам, такое происходит сплошь и рядом. Задумываться над более глубокими причинами не стоит — подозревай я мужа в неверности и желании от меня избавиться, первым же делом получила бы ярчайший аргумент — мы уже десять лет вместе. Отметили деревянную свадьбу, сейчас на носу оловянная, хотелось бы дотянуть и до жемчужной, серебряной, золотой, платиновой и всех прочих… Бывает — поругаемся, повздорим, но у кого не случается?.. Мы же живые! Насчёт родственников Вадима — лишь раз видела одну… полноватую женщину. Заявилась через год после свадьбы. Кидалась проклятиями и грозила вечными муками в Аду.

Причину тогда не поняла — спросонья глазами глупо хлопала и только. Вадим выпроводил нерадивую тётушку и напоследок сухо пригрозил:

— Не появляйся больше, а не то засажу в психушку. Денег отчисляю прилично — живи и обо мне забудь.

Я успела подивиться: муж никогда даже не заикался о родственниках. Была уверена, что у него никого, а тут… как с бухты-барахты. Ивакин объяснил, отголоски прошлого, копаться в них нет смысла — мосты сжёг, из памяти старательно вычеркнул. Пожалуй, это первая и последняя встреча с родственниками. Вызнать, что да как не пыталась. Дело мужа. Захотел бы, рассказал, но с тех пор, никого больше появлялось.

Возможно, муж и Мичурин правы — стоит себя обезопасить, а то налетят будто коршуны и костей не достанется. В конце концов, не денег жалко — решил бы, завещал часть родственникам. Если этого не сделал, значит, пусть будет, как указано в завещании. Желание мужа — закон! Ближе Ивакина никого.

Делаю глоток вина, беру предложенную Костиком ручку и ставлю резолюцию на двух своих экземплярах завещания. Вадим заметно светлеет. Костя одаривает очередной скупой улыбкой:

— Молодец! — забирает документы, беглым взглядом проверяет. Закрывает папку: — Вит, доверься, так нужно. Разве мы когда-нибудь тебе желали зла?

Сомнения испаряются.

— Нет, — немедля качаю головой. — Надеюсь, теперь больше о смерти не будем?

— Правильно! — подмигивает озорно Костик. — Дела закончили, пора и отдохнуть. — Прячет документы в чемодан. — Завтра у нас с тобой важная сделка.

— Я бы сказала, — поднимаю бровь, — сделка жизни! Когда такое предложение ещё получишь?.. — мужчины вновь загадочно переглядываются, понимающе кивают, будто соглашаются с мыслями друг друга:

— Это точно!.. Да… — сливаются мужские голоса в недружный хор. Получается настолько театрализовано, что не сдерживаю смеха. Вадим поднимает бокал с водой — врачи убедительно настояли на исключении алкоголя, — я, Костик — с вином, и Мичурин уже откинув привычную для работы строгость и серьёзность, тихо провозглашает:

— Тост! — секунду молчит: — За великие свершения, долгую жизнь, счастливое будущее.

Мы с Вадимом обмениваемся воздушными поцелуями — как всегда мыслим глобально, что нам тихая спокойная старость в деревенском домике?

Глава 3

Раннее утро, сбор, перелёт — будто отрепетированное действо. Ни заминки, ни опоздания, ни суеты — всё по графику и с точностью швейцарских часов. Даже вечные пробки не смущают. Такси ловко лавируя между машинами, привычно довозит нас с Костиком до пятизвездочного отеля «Гостиница Националь» в центре Москвы. Размещение в любимом номере кремово-кофейно-пурпурных тонов с угловыми окнами, видом на Кремль и Красную площадь проходит в считанные минуты. Элегантный, в классическом стиле: высокие потолки, антикварная мебель. Телевизор с плоским экраном на старинном комоде, позолоченный светильник на прикроватной тумбе. Угловой столик между окон с полками для документов и зеркалом как на антресоли. В отеле облагораживают номера — украшают живыми цветами в горшках. По моей просьбе в этом номере к моему приезду убирают. Не знаю, почему, но, сколько бы ни пыталась обставить дом цветами, они скоропостижно увядают, гниют, высыхают, даже, несмотря на дотошность по их уходу. Литературу покупала, в инете читала, советы «знатоков» принимала, по фен-шую выставляла — ничего не спасало несчастных от гибели. Во избежание дальнейших жертв, решила: лучше без тех и других.

Облачаюсь в фирменный халат отеля, принимаю душ. Переодеваюсь к встрече. Сегодня насыщенная программа. Днём — осмотр офиса в Меркурий-Сити, переговоры и заключение контракта с Дегтерёвым. Вечером в ресторане банкет по случаю приезда Вейти Лаурьер — знаменитой дивы. Подадут традиционные блюда французской кухни, будет исполняться живая фортепьянная музыка, а, возможно, певица порадует своим пением. Подобные мероприятия — не люблю, но ради подписания договора — вечерок стерплю.

Первое пришедшее в голову, когда вхожу в офис Меркурий-Сити: «Боже, это будет моим! Как же давно мечтала о нём! Уже не верила, что может сбыться». Переполняющие чувства настолько поглощают, что толком не слышу Вердина, главного менеджера Дегтерёва. Марат Олегович с воодушевлением распинается, из штанов выпрыгивает, чтобы прогнуться перед будущей хозяйкой.

Два офиса с рядовыми менеджерами в постельных желто-персиковых тонах и светлой мебелью. Ещё один, — главного менеджера, — в тёмно-коричневых. Простенькая, но элегантно оборудованная как для приготовления, так и для подогрева еды зеленовато-оранжевая кухня. В комнате для отдыха красуется журнальный столик и жёсткий угловой диван. На голубом успокаивающем фоне одну стену занимают фотообои — безбрежный океан с игривыми барашками, песчаный берег, ласковые отблески заходящего солнца. Белоснежный санузел и крохотная курилка с огромным окном во всю стену, — для вентиляции один из модулей открыт.

О персонале справки навела давно, знаю о работниках всё — даже какие носки предпочитают одевать в понедельник… среду… или воскресенье. Вкусы, интересы. Мне известны слабые и сильные стороны, а главное личностные качества.

В штате офиса шесть сотрудников: четыре менеджера среднего звена. Двадцати шестилетняя Негласова Юлия Валерьевна — пассия нынешнего главного менеджера.

Юрчев Остап Викторович, двадцати восьми лет.

Горсимов Иосиф Адамович, двадцати девяти лет.

Тридцати четырёхлетняя Аглыбова Гамзан Адыгова — гремучая смесь южной красоты и столичного пробивного начала.

Вердин Марат Олегович — надзиратель, а по совместительству «главный менеджер» офиса.

Лавкина Клавдия Матвеевна — шестидесяти трёхлетняя уборщица. Приехала в столицу из Вологды из забытой богом и людьми деревни. Смерть единственной дочери — найдена мёртвой при невыясненных обстоятельствах, — вырывают из мирной жизни и забрасывают в суету мегаполиса. Удивительно, но старушка не загибается от духоты и тесноты столицы — подыскивает работу и мирно доживает свой век в квартире убиенной дочери.

Всё бы ничего, но одно смущает — почему же Дмитрий Бенедиктович закрывает сторонние офисы и соглашается продать «главный» весьма успешного бизнеса? Ответ до сих пор не идёт. Может, ловушку придумал? Вот только на что, кого? Вдвоём выживать на рынке тур-услуг со столь узкой специализацией сложно, но возможно. К тому же у него уже наработана своя клиентская база: любители мистического и потустороннего — их хоть отбавляй. Одни клиенты приводят других… А вот мне было бы нужно начинать всё с нуля. У Дегтерёва заведомо преимущество. Странно, получается: сдал позиции до появления реального конкурента — ведь у меня всё только на словах было.

Эх, узнать бы реальную причину…

Слушаю Вердина, изредка, чисто формально киваю. Ещё реже отмахиваюсь односложными ответами, поглядывая то на удивительно притихшего и заметно схуднувшего Дмитрия Бенедиктовича, будто находящегося в другой реальности, то на невозмутимого Константина. В разговор оба не встревают. Что поражает — Дегтерёв молчит?!. Его грязный язык порой мечтала отрезать. Дмитрий, обычно считал нужным отпустить фривольные колкости и язвы, сейчас же — с потухшим взглядом бродит рядом. Интригующее поведение, странное решение, но что одному смерть — другому жизнь. Обойдя будущие владения, останавливаюсь в кабинете главного менеджера.