Петля судьбы (СИ) - Горенко Галина. Страница 9

С этими словами он поцеловал меня в щеку и покинул особняк. Я же быстро поднялась по лестнице и освежившись вновь завалилась в кровать. Бессонная ночь и беспокойные мысли, скачущие белками по веткам, так перегрузили моё сознание, что я отключилась, едва укрылась мягким одеялом с мелькнувшей идеей, что мне всё равно не заснуть.

Ближе к обеду я вынырнула из сна, бодрой и отдохнувшей, и, если бы не шерстяные чулочки несси Кари на прикроватном пуфике, я бы решила, что мне всё приснилось, но нет. Брат уже был дома и нетерпеливо расхаживал по кабинету, кугда я, попросив дворецкого позаботится о моём завтраке, пошла как овца на закланье, ожидая допроса с пристрастием.

— Рассказывай, — потребовал брат, когда горничная, кстати всё та же, что была и до моего исчезновения, опустила поднос со снедью и покинула комнату.

— Я, признаться, не понимаю, что произошло, я заснула в кровати, обессиленная от насыщенного дня, а проснулась, стоя в центральном холле Академии, в ночном платье и босая. Спасибо комендант Кари, как всегда, оказалась на месте и без лишних вопросов помогла мне, ты же знаешь, она мне благоволит.

— Но как это произошло? Во сне? Вряд ли это было похищение, — размышлял в слух Вин. Он продолжил говорить сам с собой, я же набросилась на еду, только сейчас, уловив пряный запах свежей сдобы с корицей, поняла насколько была голодна. Мягкий сливочный сыр с перемолотой зеленью и оливками, джем из черешни и даже соленые орешки, которые я так любила, вновь вернули мне ощущение, что я дома.

Всё то время, что я приходила в себя, со мной обращались как с редкой и хрупкой антикварной вазой содружества Круга, даже на допросах, меня старались оберегать: все были вежливы, учтивы, заботливы, но почему-то, я никак не могла поймать шёлковую нить реальности, она ускользала сквозь мои пальцы, как вода. Осознание того, что я всё еще нахожусь за гранью изнанки не покидало меня не на миг, заставляя бессознательно находиться в подвешенном и невероятно напряженном состоянии. Но такие простые мелочи, как рассуждающий, как и прежде себе под нос, брат, знакомые с детства лакомства с любовью, поданные кухаркой, которая знала меня с пяти талей, наконец-то вернули меня с небес на землю. Точнее выдернули меня из проклятого Великими Соляра на Твердыню.

Сама того не заметив, я роняла соленые капли в кружку с едва теплым отваром, и только когда брат подсел на софу, как всегда, двинув бедром и приобнял меня за плечи, я поняла, что уже некоторое время плачу, истерично всхлипывая и не могу остановиться. Брат принял мою истерику на свой счет, и стал извиняться за то, что давил, но это от волнения. Я же уверила его в том, что всё в порядке и наконец-то поняла, что чувствую сейчас именно то, что говорю. Я действительно была в норме.

— Мы во всем разберемся, синичка, обещаю, — и я поверила ему, ведь он — мой старший брат!

Учёба захватила меня как прежде, не уверенна, что мне повезло, но некоторые экзамены мне пришлось пересдать, так как в Академии сильно изменился преподавательский состав и многие из учителей отказались восстанавливать мне оценку по текущим в журналах. Для всех, кто меня знал, а таких было большинство, меня не было слишком много времени, и многие решили, что вместе с памятью (мы придумали легенду о том, что во время землетрясения мне удалось спастись, в беспамятстве я забрела в лес и наткнувшись на сторожку знахарки-отшельницы прожила там почти шесть талей, утратив память), я утратила навыки врачевания и теоретическую основу знаний.

Несколько терилов я доказывала, как не правы те, кто решил списать меня со счетов, к ним прибавились и те, кто меня не знал, по причине введения новых предметов. Но меньше, чем за дем занятий в библиотеке и по методическим материалам я всем доказала, на сколь сильно они ошиблись в оценке моих возможностей. Теана лишь посмеивалась над моими рассказами, прекрасно помня, какая я зубрилка, и очень сожалела, что не может видеть изумленные физиономии упрямцев, когда я даже без крошечной запинки рассказываю мельчайшие детали или вспоминаю сноски на полях в своих лекциях, по которым очень любили спрашивать некоторые преподаватели.

Со скальпелем было сложнее, первое время, тот дрожал в моей руке, но раз и на всегда я запретила себе думать о том, что произошло с Истром. Да, это событие навсегда отпечатается в моем сознании, а память периодически будет услужливо подбрасывать картинки пережитого ужаса, но всё-таки я должна была решить для себя, будет ли произошедшее со мной причиной того, что я отпущу свою мечту, или я соберусь в кучку и стану первой женщиной-хирургом Ориума, а возможно и всей Твердыни. Без капли магического дара.

Хотя в отношении последнего я стала очень сомневаться, пока, делясь своими опасениями лишь с Цессой и её подругой Соланж Силье. Последняя заверила меня, что проводит некоторые изыскания по моему вопросу, а уж когда я рассказала про то, что со мной приключилось ночью, уверена, усилия её удвоились. Посоветовавшись с девочками, я решила пока не сообщать об этих странностях в МагКонтроль.

— Если нечто подобное повториться — тогда да, необходимо будет рассказать, — поддержала меня в моих сомнениях Теа, — а так, это может быть простой случайностью, нет, серьезно. Подумай сама, если бы ты и правда ходила во сне или летала на метле…

— Эм…Метле? — удивленно перебила я, такого я еще не слышала.

— Фольклор… Не обращай внимания! Ну так вот, если повториться — сразу к Рейджу, а пока делаем вид, что ничего не произошло.

— Скажи об этом коменданту Кари, каждый раз, когда она меня видит, у неё начинается нервный тик глаза, так часто она мне подмигивает. А не далее, как вчера, она преподнесла мне небольшой сувенир, от чистого сердца, так сказать. В свертке, что она передала, были связанные ею лично шерстяные чулки, Теа, — подруга засмеялась, и хохотала так долго, что ей пришлось утриать слезы.

— Прости, просто ты всегда была её любимицей, не представляешь, как она страдала после твоей пропажи. Она даже на нашей с Себастьяном свадьбе спрашивала о тебе, так что смирись и наслаждайся любовью и вниманием, ты их заслужила.

Соланж пару раз приглашала меня в кондитерскую недалеко от Академии, мы лакомились сладостями и ароматным таем, во время этих встреч она расспрашивала меня о моем самочувствии, снах, ощущениях от того или иного действия, записывая всё мои ответы в блокнот и загадочно хмурясь.

— У меня есть некоторые мысли по поводу того, что с вами происходит, Катарина. Но для подтверждения, мне нужно убедиться, впрочем, как и вам.

Через терил заканчивались каникулы, и я надеялась провести его неспешно, занимаясь учебной рутиной и подготовкой к балу-маскараду герцога Рейджа, на который получила приглашение пару унов назад. Идти мне совершенно не хотелось, но Теа пообещала, что будет весело, так как там мы сможем общаться без церемоний и титулов, прикрытые ментальными масками, что будут скрывать наше «я». Подумав всего ничего — я решилась. Мне не хватало сейчас той легкости бытия и простого отношения к обыденным вещам, мне везде виделся заговор и непреодолимые трудности, а былые радости перестали приносить удовольствие.

Всё чаще я стала возвращаться мыслями к Питеру, порывалась написать или поехать, благо до границы всего три портальных прыжка, но каждый раз останавливала себя, буквально наступая на горло своей потребности. Спросить у Теа о судьбе Крутта я боялась, предпочитая обманываться и надеяться, что возможно он еще не вступил в союз или даже разорвал отношения с возлюбленной. А уж когда я наткнулась в буквальном смысле слова на одного из наших одногруппников в городе, и мы посидели в ближайшей таверне, вспоминая прошлые проказы, учебу и однокашников, думать ни о ком другом я уже не могла. Особенно после очень странной реакции Вакра на мои слова о том, что мне довелось встретить полковника и о его признании. Пробурчав что-то вроде «бестолочь», он перевел разговор на тему прохождения практики и совершенно незаметно мы перешли на обсуждение медицинских нововведений.