История одной любви "Любить волка. Быть волком" (СИ) - Мигаро Лилия. Страница 26

— У тебя, псина, не хватит силенок сломить меня, бей не бей. Но сейчас у тебя еще есть шанс выжить, в отличии от твоих братьев, не сдохнуть бездомной псиной.

Резкий удар по лицу и я потеряла сознание. Не было встречи с моим волком, точнее Сергеем, не было и совета их стаи. Никого. Я просто провалилась в беспамятство.

А очнулась уже на закате нового дня, который я провела в беспамятстве, как и ночь. Очнулась на поляне у костра привязанной к какому-то столбу. Привязанной стоя и не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже головой толком не пошевелишь, мало того, что она дико болит, так еще и веревка на шее мешает. Ну хоть жива. Осмотримся что к чему. Костер, вокруг несколько волков и пару молодых чахликов, иначе худющих ребят не назовешь. Чуть дальше какое-то здание на три этажа и из окон горит свет. А за ним лес. Справа стоит уже знакомый мне грузовик и внедорожник. Надеюсь Сеня еще жив. Мое пробуждение заметили. Ко мне подошел худой парень. Он был в резиновых галошах и грязных, рваных джинсах, сверху была надета на голое худое и бледное тело куртка. Я была привязана к столбу, избита психом и не известно где находилась, но жаль мне было не себя, а его. Еще молодого, но такого больного на вид оборотня.

— Проснулась? Это хорошо. Вячеслав будет рад. — Он говорил со злорадством в голосе, предвкушая что-то мне не известное и вряд ли приятное. На его слова оглянулись остальные. Один волк подошел хромая и поджимая лапу. Я смотрела на них и мое сердце жалось от сочувствия и переживания за них самих. Не знаю видели ли они лучшее или пришли как Сеня с друзьями, но они были словно тень самих себя. Я видела не так много оборотней, точнее я знала, что видела именно оборотней не так уж и много, но и тех, кого я видела для сравнения достаточно. Те же Сеня с друзьями, они присоединились к этой стае недавно и были широки в плечах и мускулисты. В отличии от этих, они не были бледны и истощены, их кости не обтягивала кожа подчеркивая худобу. Тело всех, кого я видела были в шрамах, старых еле видных, новых и совсем свежих, еще не затянувшихся.

— Заткнись Костлявый. — еще один мужчина, взрослый, лет сорока или даже старше, такой же худой и с усталостью во взгляде подошел ко мне со спины. — Не волнуйся девочка. Если переживешь, если выживешь, будет легче.

И столько печали, столько безысходности и даже горя было в его словах, в его тоне и взгляде.

— Я вожак своей стаи. — Я говорила не громко, слова и глубокое дыхание причиняло боль. Но мой голос звучал словно сталь. — Моя стая объединена со стаей Князева, у вас есть только один шанс выжить — подчиниться.

Все тот же старик посмотрел на меня, внимательно, изучающе. В какой-то момент в его взгляде засверкали искорки… надежды. И он заговорил со мной, совсем уже другим тоном.

— Мы стая и во главе нас вожак. Мы те, кого не волей, а силой подчинили. И мы не принадлежим себе. — Последнюю фразу он шептал. И дальше говорил скрывая ото всех промелькнувшую надежду уже и в голосе. — Но многие хотят другой жизни и поддержат вожака, пойдут за ним, за тобой, если ты сможешь им стать в этой стае.

Дальше он отстранился от меня и говорил с наигранной угрозой играя на публику, а ее было уже не мало. У огня, вокруг столба где я была привязана собрались люди и их было много. Видимо это и есть стая Фонберина. Люди разного возраста, худые и измученные, в шрамах были даже дети, одежда была не по размеру, и какая-то застиранная и заношенная.

— Ты будешь сегодня принята в нашу стаю. Ты станешь сучкой вожака. Ты…

— Я Волкова Елена Макаровна, вожак своей стаи, объеденной со стаей Князева, дам свободу и волю тем, кто не нарушил, по своей воле, закон и даже приму в свою стаю и дам защиту. Но сейчас, вы должны сейчас это решить для себя, потом будет поздно.

— Что девчонка может решать. Сопливая девчонка. Ты станешь сучкой Вячеслава, и твоя стая станет его. А твое объединение… Это сказка.

Один из молодых ребят говорил уверено и нагло. Но это было уже не важно. Я видела в глазах оборотней, окруживших меня те самые огоньки надежды. Старики и женщины, прижимавшие своих детей, многие молодые оборотни, они боялись, боялись даже шевельнутся и этим вызвать подозрение Фонберина. Уверена, он наблюдает за всем. Но в их глазах был огонек, слабый, но что стоит разжечь пламя там, где уже горит слабый огонь. Я через боль выпрямилась, расправила плечи и осмотрела всех, до кого могла дотянуться взглядом. Я смотрела на оборотней, я заглядывала каждому в глаза. Я видела в них рождалась надежда, но страх все еще был силен. Кто-то проводил по своим шрамам, кто-то прижимал к себе детей, женщин. Но никто так и не посмел ответить. Но поймав взгляд того мужчины, который шептал мне одно, но говорил во все услышанные совсем другое, я поняла, я все сделала верно. Он словно поощрял меня взглядом и сам уже пылал большей уверенностью. В дали послышался волчий вой и все спешно разбрелись. Не знаю сколько времени прошло, я даже успела задремать. Из сна меня вырвал чей-то хрип. Открыв глаза не сразу смогла рассмотреть. Вокруг уже было темно, а огонь был прямо передо мною. Но проморгавшись увидела Сеню. Он уже не был связан, зачем это. Если его ноги и руки были многократно поломаны тело было все в ранах, царапинах и следах укусов, глубоких, местами не хватало кусков. Раны кровоточили, все тело было в грязи смешанной с кровью, и одежда отсутствовала. Он хрипло не глубоко дышал. Глаза закрыты и заплыли синяками.

— Держись Сеня, держись.

Он захрипел громче, но даже не пошевелился. А меня одолела злоба, она заливала и давала силы. Я уже не чувствовала боли, все выместило злость и ненависть к Фонберину. И я взвыла, сначала хрипя и крича как человек, а потом мой крик стал волчьим воем. И с леса, из здания напротив, со всех сторон мне откликнулись волки. Мой вой подхватили и округу огласил многоголосый вой. Вот сейчас, своим воем я подчиняла, я ломала чужую волю. И каждый откликнувшийся подчинялся. Одни сами этого хотели и не сопротивлялись, в их ответе я слышала радость и веру в меня. Другие сопротивлялись, но подчинялись моей воли подхватывая мою песню. Фонберина я узнала сразу, хоть и видела лишь темную фигуру в тени. Он шел не подчинившись моей воли. Шел тяжело, сопротивляясь и рыча в никуда. Тряс горловой словно отгоняя мою волю. Я оборвала вой и ответы умолкли. Лишь, когда он подошел я увидела в его ушах наушники и даже услышала тяжелую музыку, звучавшую в них. Он приблизился и дал мне пощечину. Взвыл призывая стаю. И стая пришла. Все оборачивались людьми и одеваясь собирались у костра. Но в их глазах была растерянность, недоверие и надежда. Многие смотрели на меня и ждали, ждали продолжения.

— Эта сучка посмела подчинить вас, мою стаю. Но не переживайте, я ваш вожак и это не изменится. И что бы никто не сомневался, я приму ее в свою стаю своей самкой. Ты станешь моей подстилкой и еще будешь вымаливать мое внимание к себе, тварь.

Он говорил громко для всех, но смотрел только на меня. И в его глазах я увидела страх, еле мелькнувший, но он был. Я ухмыльнулась и склонила голову на бок. Ну-ну, бей в барабаны, пока меха не порвали, не долго осталось. Еще одна пощечина. Я чувствовала, что он разбил мне губу и потекла кровь, но он не смог выбить из меня злость. Я уже не чувствовала боли, не испытывала страха. Я знала точно. Я смогу, я справлюсь.

Часть 13. продолжение не сказки

Я думала до этого я попала в сказку, легенду из прошлого об оборотнях, где все не реально. Но то что было дальше… Вот они картинки из кино о не реальном. Вот они картинки из книг о придуманном. Тот самый мир, скрытый и не объяснимый, о котором фантазируют, мечтают, который избегают.

Дальше было что-то не объяснимое. Точнее я, человек из двадцать первого века не находила всему происходящему объяснений. Вся стая обнажилась сверху до бедер. На женщинах остались бюстгальтеры, а некоторые разделись полностью. Какой-то старик вынес чан с чем-то парящим, в него добавили кровь. Прямо на глазах у всех перерезав горло пару лисицам и зайцам и сцедив в него кровь. Потом тот же старик что-то напевая полушёпотом обходил всю стаю измазывая получившейся смесью оборотней. Всех подряд, он обмазывал лицо и оголенное тело спереди и со спины. Все, кого уже обмазали подходили к огню. Садились и раскачиваясь из стороны в сторону что-то подвывали старику. Все это вызвало лишь улыбку у меня. Нет, может я не знаю традиций оборотней, но все мое естество говорило, что этот бред и ересь лишь показуха и устрашение слабых, ну и подчинение заодно. Фонберен стоял спиной ко мне. Он подозвал нескольких оборотней и что-то им сказал махнул головой в мою сторону. Они оттащили Сеню в сторону. Он был совсем плох, когда его подхватили он даже не отреагировал. Просто безвольной куклой, хрипя на вдохе и выдохе обвис в чужих руках. А потом те, с кем переговаривался Фонберин подошли ко мне. Они перевязали веревки. Теперь меня держала веревка под руками, под и над грудью, а сами руки были связаны сзади обнимая столб, на котором я была связана. Мои ноги получили относительную свободу, как и голова. Веревка не впивалась больше в шею и дышать стало легче, хотя каждый вдох и выдох причинял боль. Я не сопротивлялась. Я зло буравила спину Фонберина, зная, я дам отпор и связанной. Вот не знаю, как, но смогу. У огня сидели раскачиваясь уже всей стаей. Старик подошел к вожаку, к ним подошла Дина, подбежал мальчишка, еще совсем ребенок и тот мужчина с которым я говорила, который шептал мне. Это совет, догадалась я. Что ж, какая стая такой и совет. Слабый и подчинённый вожаку без права голоса. Старик измазал лица членам совета и себе, потом подошёл к Фонберину и отдал ему чан или миску, не знаю, я не рассматривала. Вожак взял ее и рыча поднял над головой, а потом задрав голову завыл и ему ответила вся стая. Он оборвал свой глупый вой и открыл рот обливая себя остатками этой не понятной жижи глотая. Он тоже был обнажен по пояс и в отличии от остальных он был сыто сложен, если можно так выразится. Он не был болезненно бледен, не был худ до обтягивающей кости кожи. Жижа стекала по вполне себе сформированным мышцам. Жижа закончилась, и он откинул чашу. Резким движением головы струсил с себя потеки и рукой размазал по лицу. Он обернулся ко мне и стал приближаться. Словно хищник, жадно рассматривая меня. Дина подбежала ко мне обгоняя своего вожака. Она упала на колени и стала снимать с меня одежду, джинсы, белье. А потом ползком удалилась к костру. Все у костра прекратили раскачиваться и подвывать. Все повернулись к столбу и смотрели на меня. К ним присоединился мальчонка и старик. А тот мужчина, который играя на публику тайком шептал, он смотрел на меня смело и чуть заметно качнул головой, а потом так же ушел к костру и сел рядом с каким-то мальчишкой прижимая его к себе и закрывая рукой ему глаза. Я перевела взгляд на Фонберина, он так же смотрел на меня, жажда и безумие читалось в его взгляде. Он стоял в паре шагов от меня рассматривая. А подойдя ко мне стал разрывать остатки одежды на моей груди с болью вырывая обрывки из-под веревок. Жадно заглатывая освободившиеся соски. Втягивая и кусая. Властно сжимая руками до синяков. Но я не чувствовала, я словно отключилась в этот момент. Я не хочу чувствовать и ощущать ни его рук, ни его губ на моем теле, ни языка, зализывающего укусы до крови которые сам же и оставлял своей грубой лаской. Я словно со стороны смотрела на эту тварь. Но хотел меня. Я видела его возбуждение. Он желал реакции на свои касания, но я словно столб к котором меня привязали, я была не в его руках, не в его власти. Он видел, чувствовал это. Мое дыхание не сбилось, а тело не реагировало, я словно в транс ушла. Словно была в себе, но при этом отдельно от тела. Фонберин злился. Он хотел преподать урок, хотел реакции. Любой. Молила бы я о пощаде, стонала бы от удовольствия, вырывалась — не важно. Он хотел реакции которой он бы наслаждался ломая меня и устрашая всю стаю. А я просто стояла, чуть рвано не глубоко дышала от боли впивающихся веревок и поломанных ребер. Стояла смотря на его, наблюдая за реакцией насильника не меняясь в лице. В душе меня выворачивало от омерзения и брезгливости. Но тело, оно меня не подводило, не выдавая ни страха, ни презрения, ни чего. Я справлюсь. Я все переживу. Меня не сломать.