Бар на окраине (СИ) - Кроткова Изабелла. Страница 32

Бессонная ночь, наконец, дала о себе знать — зевота прямо-таки раздирала рот.

Я отложила книгу на полку и воззвала:

— Боречка!

— А! — отклик пришел откуда-то из недр бесконечных стеллажей и полок.

— Я ухожу!

Через несколько секунд в проеме появилась взлохмаченная Борина голова. На лице были написаны растерянность и разочарование.

— Так скоро?..

— Пора… — печально улыбнулась я.

— Ну что ж… Тогда пока!

Я приблизилась к Боре и чмокнула его в щечку. Парень слегка покраснел.

— Я тебя провожу, — пробормотал он.

Мы поднялись из подвала наверх и прошли мимо вахтерши по коридору, ведущему к выходу.

— Еще раз спасибо тебе за подарок! — горячо поблагодарил Боря, немного заикаясь и сжимая его в руках.

Я кивнула.

— Заходи, солнышко! Не забывай нас! Желаю счастья и удачи в Новом году!

Борис распахнул передо мной дверь, и я, как Герда, попавшая из цветника волшебницы в лютую метель, вышла из уютной библиотеки прямо в объятия снежного вихря, с неистовой силой бьющегося в окна.

Закрыв лицо руками от колючего снега, я пошла навстречу ледяному северному ветру прочь из библиотеки имени революционера Панкратова.

…Если бы я обладала даром ясновидения, то увидела бы, как в ту секунду, когда я завернула за угол, из-за противоположного угла вышла очень знакомая мне фигура. Она размеренной походкой пересекла библиотечный двор, подошла к двери и скрылась за нею.

ГЛАВА 34

Через тонкую подошву сапог ступени входной лестницы жгучим холодом пронизывали мои ступни, будто я босиком шла по снегу. Обычно яркая, лампочка едва освещала почерневшие бревна стен.

И мне привиделось, что проход сузился, сжался — я едва могла протиснуться сквозь него.

Воздух в баре был удушающим — он вдруг подкрался к горлу и обхватил его, как тесным широким шарфом, так, что я даже испугалась — не испортилась ли здесь вентиляция?.. Не задохнусь ли я?..

Закашлявшись, я быстрее зашагала вниз.

Внезапно лестница под ногами оборвалась, и впереди возникло пятно тумана, лежащее передо мной, как огромное серое болото. Сквозь него ничего не было видно; я начала грести руками, пытаясь его разогнать, и вдруг поплыла в этом тумане, уже не чувствуя под ногами твердой почвы. Испугавшись не на шутку, я метнулась было назад, но вдруг кто-то ухватил меня за руку, и в ухо мне впился крик, едва не расколовший череп:

— Привет!

И тут я совершенно ясно увидела, что стою посреди зала, а рядом, вцепившись мне в локоть, звонко смеется одетая в сверкающее серебристое платье Лилька. Никакого тумана нет и в помине, в зале стоит приятный полумрак, а столы сдвинуты в один длинный стол.

Перед этим большим столом о чем-то спорили, расставляя тарелки, нарядные Таня и Лидия Никитична, а в углу, возле маленькой елки, сидел на стуле, заложив ногу на ногу, дворник Прохор.

У окна, за котором разливалось море и плавали рыбы, стоял Вовка с бокалом в руках. Он был в черном костюме и галстуке, темные волосы красиво уложены, а на пальце сверкал перстень с огромным прозрачным камнем.

Глаза его странно блестели, будто их подсвечивали изнутри.

Пока я разглядывала возникшую картину, из коридора в зал вышла высокая гибкая фигурка Полины с подносом в руках. Увидев меня, она приветливо кивнула и что-то спросила, но я не услышала звука ее голоса. Будто слова куда-то унесло ветром. Я открыла рот, собираясь сказать, что ничего не слышу, но неожиданно рот мой сам собой задвигался, словно я что-то ответила ей. Полина засмеялась и произнесла еще несколько слов, но я снова услышала лишь немую тишину. Я опять открыла рот, и вновь повторилось то же самое — рот сам что-то сообщил Полине в ответ. Та кивнула, помахала рукой и, развернувшись, направилась к столу. Рот открылся и беззвучно крикнул ей в спину какие-то слова, а потом сам собой растянулся в улыбке. Полина обернулась и подмигнула мне.

В те же самые секунды я не понимала ничего — что спросила она, что ответила я… Будто кто-то изнутри разговаривал с помощницей по кухне моими губами. Мне стало жутковато. Я приложила руку ко лбу, но Лилька тут же оторвала ее и потянула меня к столу.

Внезапно в голове что-то щелкнуло, и включился звук.

— Значит, на работу сходила, деньги получила, — забубнила Полина, стоя ко мне спиной, — молодец! А мы тут аж до третьего числа без зарплаты пробудем…

Голос ее показался мне каким-то старческим.

Стоп! Так вот что я, оказывается, рассказала ей! Как это могло быть?!

Господи, неужели я и про книгу ляпнула?!

Вернее, не я.

Кто-то вытянул, как рыбу крючком, эти сведения из меня.

— Садись сюда, не стой колодой, — подтолкнула меня Лилька к стулу в центре стола, — сейчас уже начнем. Иван Ильич с минуты на минуту подойдет.

Чувствуя, как перед глазами возникают цветные мушки, я, покрутив головой, чтобы они исчезли, пролезла на место, указанное певицей. Тетя Лида, кивнув, поставила передо мной бутылку красного вина.

Весело гогоча, все расселись. Передо мной оказалась Таня, рядом с ней, напротив Лильки — Лидия Никитична, с ней села Полина. Прохор тоже примостился возле Тани, только с другой стороны.

В торце длинного стола пустовало место, ждущее директора.

Не считая президиума, свободным остался только один стул — слева от меня. За столом начался оживленный разговор, уже загремели тарелки и вилки, когда я почувствовала слабое движение рядом с собой — Вовка, наконец, отошел от окна и присел рядом.

От него душисто пахло океаном — как будто он пропитался этим запахом, стоя у окна.

— С праздником! — тихо сказал он и легонько пихнул меня плечом.

— Аналогично, — употребила я любимое Вовкино словцо, любуясь его нарядным костюмом.

Сзади раздались крики и аплодисменты. Я повернула голову от Вовки и увидела, что на свой трон садится Иван Ильич с добродушной миной на лице.

И сейчас ни за что не поверишь, что именно ему говорила хозяйка заведения:

«Она же одна как перст. Ее никто не хватится…»

Внезапно я осознала, что нахожусь среди них. На вечеринке оборотней! На улице — непроглядная декабрьская полночь, трескучий мороз, бар стоит у леса, до города езды — минут тридцать. Для посетителей он сегодня закрыт. И никто меня не найдет. Никто.

А вдруг срок сегодня?!

— Тебе что, плохо? — участливо спросила меня сидящая напротив Таня. И, проворно налив в бокал воды, протянула мне. — Вот, выпей.

Я начала пить, и зубы застучали о стакан.

— Друзья и коллеги! — начал между тем праздничную речь директор. — Мы с вами собрались сегодня, что бы отметить прекрасный праздник, который бывает только раз в году…

Слова опять поплыли куда-то мимо ушей и мозга.

Раз в году.

Так было написано в книге — раз в году оборотню для того, чтобы…

А если раз в году — то уж, конечно, не в простой день, а в особенный!..

Значит, сегодня! Это случится сегодня. Именно поэтому они все собрались здесь. Они заперли дверь…

…и завлекли меня в эту страшную ловушку.

И мне не вырваться.

Стакан вылетел из руки и грохнулся на стол, прервав тост.

Все уставились на меня. Я захлопала глазами, изо всех сил стараясь держаться непринужденно.

Иван Ильич пристально просмотрел на меня, и вдруг его лицо оказалось совсем близко, как будто я заглянула в бинокль, приблизивший его ко мне. Какое-то мгновение мы находились лицом к лицу, и я провалилась в пустоты его глаз и словно побродила по ним, как по длинному коридору…

И так же неожиданно я вынырнула оттуда и услышала голос директора.

— Не иначе как Володя уже налил Арине порцию «Самарканда и Бухары»!

И по залу раскатился его низкий, грохочущий, как гром, смех.

Сидящие тоже расхохотались. Я опустила глаза и увидела, что уроненный стакан уже опять стоит на столе, а пролитая вода заботливо вытерта.

— А теперь — сюрприз! У нас гости! В честь Нового года для работников бара состоится небольшой концерт! Встречайте нашу знаменитую певицу и ее аккомпаниатора!