Извлекатели. Группа «Сибирь» - Денисов Вадим. Страница 18

Чем дольше длится поездка, тем больше времени можно уделить думам о жизни вообще, что редко удаётся сделать в обыденной суете. Задумываешься о чём-то, замираешь, и тут проводник приносит горячий чай… Как же красиво выглядит этот старый добрый ритуал – самый простой стакан в культовом хромированном подстаканнике, этикетка пакетика на ниточке и бумажные палочки с сахарным песком. Сидишь в вечернем сумраке, потягиваешь, смакуешь и лениво наблюдаешь за соседней колеей. Видишь, как то и дело сливаются и расходятся стальные рельсы, – в чём-то это похоже на переплетение человеческих судеб, где есть место любви, дружбе, ссоре… Вот так и мы: то знакомимся и гармонично живем, то прощаемся раз и навсегда. Нет, поезд с рельсами, конечно, не объект сравнения, просто человек во всём ищет нечто антропоморфное.

Готовясь ко сну, снимаешь с верхней полки матрац, аккуратно застилаешь постель хрустящей простынёй, ложишься. Мысли потихоньку успокаиваются, заботы уносятся вдаль, и под нежное укачивание да стук колёс ты засыпаешь, как младенец. Поезд всегда укачивает, успокаивает. Кому как, а мне это весьма по душе. Когда нужно, качка усыпит, днём же она обозначит скорость движения, когда нужно, подкинет адреналинчику, приводя тебя в восторг. В поезде всегда найдётся, чем скрасить досуг. Можно читать, играть, смотреть фильмы. Никто не мешает. Или же просто залезть на верхнюю полку, надеть наушники и следовать за музыкой, чувствовать её, погружаясь в фантазии и мечты под дрожащими солнечными лучиками. Можно взять у проводника шахматы. И карты! Куда же без них…

Доширак, консервы, пирожки из станционного буфета, кипяток из титана. Тележка из вагона-ресторана, и, конечно же, сам вагон-ресторан! Домашняя еда от бабушек и дедушек на коротких остановках, такая натуральная, по-честному вкусная. Сами остановки – это уже отдельный разговор. Выходишь, гуляешь. Лишь бы не загулять, поезд ждать не будет. Мне пару раз приходилось в панике догонять состав, бедные тапки…

Командир задерживался.

– В вагоне всегда создается особая атмосфера романтики. У меня, Ваня, прям открывается какое-то вдохновение, тянет, знаешь ли, на создание стихов и песен. Рисовать не умею, а тянет! Может, научиться? На нетленку тянет! – эту часть размышлений я уже произносил вслух, стоя вместе с Потаповым возле горы сумок и рюкзаков.

– В поезде, в конце концов, можно помечтать, поразмышлять, посмотреть на природу. Выйти в тамбур, чтобы бесконечно смотреть, как проносятся деревья, открыть окно, вдыхая свежий воздух, благодать! Я считаю, что поезда – это место для настоящих романтиков, может быть, для меланхоликов. А самолеты – это для людей, вечно занятых, живущих в бешеном ритме.

– Ничего так ты задвинул, целая поэма! – откликнулся удивлённый Потапов.

– А тебе как?

– Мнения ждёшь? Ну, во-первых, я уважаю поезда за то, что они по-серьёзному железные, им все уступают дорогу. А ещё за то, что поезда редко останавливаются. На машине постоянно приходится останавливаться. То новый пассажир голосует, как припадочный, то наоборот, своего нужно высадить. Красный свет горит, кого-то пропускаешь на перекрёстке… Пробки, видеокамеры повсюду, штрафы, напасть такая! А то и в тачке что-нибудь сломается. На поездах это маловероятно, они надёжны. Поездка на поезде по статистике в три раза безопаснее, чем поездка на автомобиле.

– Приземлённо, несколько упрощённо, но верно по сути, – сдержанно похвалил я. – А во-вторых?

– Ещё уважаю поезда за объёмность и комфорт. В салоне авто не всегда удобно. Порой человек твоего роста не влезает, не люблю я таких клиентов, как ты, они из-за этого ворчат много. Или не хватает мест для всей компании, тогда приходится заказывать вторую машину. Бывает, что вообще другую. Становится обидно – клиента украли. В поезде же найдётся место всем и каждому. Удобна сама планировка купе, что говорить, можно и посидеть, и полежать вволю. Скорость меня тоже вполне устраивает, у современных поездов она под триста километров в час. Это практически равно скорости маленького частного самолёта. Но даже если поезд набирает всего полсотни – это тоже неплохо, на мой взгляд. Потому что он реально прёт. Набрал скорость, и прёт… О, смотри! Шеф идёт! С носильщиком, нашёл-таки!

– Паша, ты поезда любишь? – спросил я подошедшего командира.

– В смысле? Какие ещё поезда? Грузим, мужики! – распорядился он, отдавая команду нам и носильщику с большой тележкой и фирменной металлической бляхой Ярославского вокзала на груди.

– Да вообще! – я неопределённо махнул рукой вкруговую.

– А-а, ты в этом ключе… Ненавижу. Особенно здешние. Ехал я летом во втором рейде, Ваня тогда меня в Новосибирске ждал. Горячая вышла поездочка. В соседнем вагоне на ходу выкинули на рельсы мужика, в кровь избили проводницу. Ночью какие-то бандиты стреляли на полустанке, был грандиозный шухер. А в моём вагоне, в соседнем купе, обокрали двух вахтовиков, их тут часто хлопают по карманам. Наверное, зеки, или цыгане из Сургута, которые подсели в Тюмени… пьянь, дым табачный, крики постоянные разборки. Ни поспать, ни книгу почитать. А вонь! Постоянно несло тухлыми яйцами и курицей, кислыми огурцами! Нет уж, увольте.

– Принял, – коротко отбил я.

Теперь ясно, почему группа едет именно так. Плацкарт на столь длинной дистанции и для меня окажется неким экстримом, а вот обычное купе вполне бы устроило. Однако мы отправимся в долгий путь не просто в фирменном поезде «Енисей», а в вагоне-люкс с двухместными купе повышенной комфортности для особо белых людей. Что ж, тем интересней, в люксе я ещё не ездил, не по карману.

Носильщик, забраковав нашу работу, сам умело загрузил тележку, но не успел он стронуть её с места, как что-то произошло. Из здания вокзала с руганью и воплями повалила толпа людей. Многие надсадно кашляли. Но дыма не было. Народ кричал, визжал и матерился. Выскочив, многие отбегали как можно дальше и только там останавливались.

– Опять теракт? – спокойно поинтересовался Потапов.

– Да какой там теракт… Щипачи «вонючку» в зале распылили, обычный слезоточивый газ. Сразу в двух местах со стороны перронов. Почти каждый вечер подличают, паразиты, – со знанием дела пояснил ситуацию носильщик.

– Карманники? – уточнил Кромвель.

– Они. У них это называется «гнать стадо». Все бегут в одном направлении, получается суета, неразбериха, дети кричат, матери орут… Одним словом, создаются оптимальные условия для снятия налога с транзитных пассажиров. Сейчас менты объявятся. А мы ждать не будем, мы кругом поедем… Через путя. У вас ведь «Енисей»?

Павел кивком подтвердил.

– «Енисей» хороший состав, спокойный. Вот к нему и поедем. Господа вы серьёзные, богатые, сразу видно, что солидные люди… Так что держитесь рядом со мной, кучкой, никто и не прилипнет, – наставительно рокотал наш временный ангел-хранитель.

А прилипнуть тут явно было кому. И чему. Трудно найти в Москве место более неприятное, чем Площадь трех вокзалов, и в этом мире всё ещё называемой Комсомольской, она и у нас считается слишком суетным местом.

Даже с наступлением темноты здесь царит непонятная толчея, снуют замученные люди с огромными баулами, кругом грязь, запахи шаурмы и прочей фастфудной гадости, лотки и наляпанные как бог на душу положит вывески, группами тусуются бомжи и другие более чем сомнительные личности. Хочется ничего этого не видеть и убраться отсюда как можно скорее. В полную мощность работают несанкционированные автостанции, обеспечивающие нелегальные междугородные перевозки пассажиров на неисправных транспортных средствах. Зато относительно дёшево. Здесь вообще трэш и угар, мне кажется, что у нас к 2008 году какой-то порядок власти всё-таки навели.

– На охоту никак собрались, господа хорошие? – носильщик Кромвелю попался говорливый.

– На неё, – скупо ответил я.

– Богатые, да, они такие, на всякие сафари ездят, знаю, – продолжил болтать языком труженик мелкого извоза. – С неделю назад отвозил компанию охотников, они аж в Германию поехали охотиться… Вот я и думаю, откуда в той тесной Германии возьмется приличная охота, и на какого такого редкого зверя, чтобы бешеные деньжищи платить?