На гребне волны (ЛП) - Уайлдер Джасинда. Страница 7

Она взяла его за руку и позволила помочь себе подняться. Он улыбнулся ей, затем потянул через песок, огибая кучку деревьев, к магазину для серфинга. Пожилой мужчина с гладкой смуглой кожей и длинными густыми черными волосами сидел и смотрел реалити-шоу.

Он лениво помахал Кейси.

‒ О как, Кейс, ты ли это?

‒ Привет, Билли. Мы можем позаимствовать пару досок? ‒ Кейси хлопнул по рукам с мужчиной, который, по расчетам Лани, мог быть накуренным.

‒ Конечно, чувак, ‒ похоже, он только тогда заметил Лани. ‒ Оу, хей. Ты новенькая.

Она пожала плечами.

‒ Ага, приехала сюда прошлой ночью.

Билли уставился на Лани, словно пытался что-то вспомнить, его сощуренные глаза практически закрылись.

‒ Я знаю тебя.

Лани покачала головой.

‒ Нет, я так не думаю. Я раньше никогда здесь не была.

‒ Это-то я знаю. В смысле, я знаю, кто ты такая, но хоть убей не могу вспомнить, откуда. ‒ Он отвернулся, осматривая магазин в поисках подсказки среди ярких досок и футболок Billabong.

Его взгляд остановился на журнале, журнале о серфинге, на обложку которого фотографировалась Лани, когда узнала о предательстве Рафа. Она была на нем в светло-розовом бикини, лежащая в песке на своей вручную вырезанной доске, позднее солнце освещало ее темную кожу, на ней были те же очки Ray-Ban, что и сейчас. Ее взгляд на фотографии казался тоскующим, практически изнывающим от этого чувства. На заднем фоне можно было едва различить белую кромку волны.

‒ Ты Кайлани Кекоа, ‒ сказал Билли. ‒ Чувак, я знаю тебя, я же сказал. Я смотрел, как ты надрала всем задницу на Квиксильвер Про.

Лани скептически рассмеялась.

‒ Ты должно быть единственный человек во всем мире, кто узнал бы меня в лицо, это забавно.

Билли нахмурился.

‒ Не может быть, друг, я уверен, что это не правда. Я раньше писал для Серфа, следил за твоей карьерой целую вечность.

‒ Подожди, ты Билли Редхоук?

‒ Да, чувак, это я. ‒ Он усмехнулся и пожал ей руку.

Билли написал о ней статью несколько лет назад, до того как она привлекала настоящее внимание медиа как серфер. Именно статья Билли затащила ее под прожектор известности, или, по крайне мере, той степени известности, которая доступна профессиональным серферам.

‒ Статья, которую ты написал... она, в общем-то, построила мою карьеру. ‒ Она наклонилась и обняла Билли; она могла поклясться, что услышала, как Кейси зарычал позади нее.

‒ Хей, чувак, я писал то, что видел. И я видел, как ты каталась ради веселья, знаешь, практиковалась. На Оаху. Ты выделывала невероятные вещи, совсем одна на сумасшедших волнах. Я смотрел несколько раз, как ты соревновалась, и ты все еще была великолепна, но тем летом ты жгла, чувак.

Лани вспомнила, это был год, когда она познакомилась с Рафом. Она, наконец, стала независимой и получила плату за предыдущие выигранные соревнования, к которым она не имела доступа, пока официально не стала считаться взрослой. Она наконец-то обрела ощущение свободы. Затем она встретила в Сиднее Рафа, за несколько дней до Квиксильвер Про, и нашла любовь. Все это превратилось в лучший серфинг в ее жизни. Она взяла полосу штурмом, собирая победу за победой, и даже если выигрывала по очкам, стиль, которым она брала вторые и третьи места, заставлял людей говорить.

Билли поднялся из кресла и проскользнул в дальнюю комнату, исчезая без каких-либо объяснений. Лани подозрительно посмотрела на Кейси.

‒ Он птица странного полета. Переехал сюда около года назад, открыл этот магазин, и теперь проводит время за просмотром телевизора и письмом книги, о которой никому ничего не говорит. Курит много травки, на случай, если ты не заметила.

Лани рассмеялась.

‒ Да, я заметила. ‒ Она сморщила нос. ‒ Ты куришь?

Кейси высунул язык в гримасе отвращения.

‒ Черт возьми, нет. А ты?

Она почувствовала странное облегчение от того, что он не курил ничего, помимо сигарет.

‒ Ни за что. Раф курил постоянно, и это всегда беспокоило меня. Он катался накуренным, говорил, это расслабляло его. Как по мне, это делало его небрежным. Он мог бы быть намного лучше, если бы не был накурен все время. ‒ Лани отвернулась, наблюдая, как разбивались волны. ‒ Он знал, насколько я ненавидела, что он курил. Его никогда это не волновало.

Кейси кивнул, словно понимал, о чем она говорила.

‒ Плохая история с этим, да?

Она резко посмотрела на него.

‒ Что ты хочешь этим сказать?

‒ Ничего. ‒ Он поднял перед собой руки. ‒ Просто предположение. Основываясь на твоей реакции, вот и все.

Лани вздохнула.

‒ Да, не конкретно травка... наркотики вообще. Моя мама сидела на мете, она принимала все, что попадалось ей в руки, но ее предпочтением был мет. Я не могу сказать тебе, сколько раз я отмывала ее, когда та отключалась, пьяная и накуренная. Я заботилась о себе к тому моменту, когда мне исполнилось девять. К тринадцати я оказалась на улице.

Взгляд Кейси был понимающим.

‒ А отец?

Она покачала головой.

‒ Он свалил до моего рождения. Пыталась найти его задницу, когда была подростком, но никто о нем не слышал. Не смогла даже найти доказательство его существования. Просто ничего. ‒ Лани закусила губу, раздражаясь, что соскользнула в сленг, и вышла из магазина. ‒ Теперь это не важно. Я оставила его в прошлом, оставила в прошлом маму. Я все оставила в прошлом.

Кейси позволил ей пройти немного вперед, затем последовал за ней, стоя рядом в тишине. Казалось, Билли исчез навсегда.

‒ Я вырос в детском доме, ‒ сказал Кейси. ‒ У меня никогда не было ни мамы, ни отца. Всю жизнь переезжал из одного детского дома в другой по всему Далласу. Как только закончил старшую школу, я присоединился к армии. Мне говорили, моя мать была шлюхой. Никто не знал моего отца. Так что... знаешь, я понимаю.

Лани услышала его. Услышала то, что он не сказал. Его голос говорил, что он не забыл об этом, но смирился и понимал, через что она прошла. Спустя несколько минут совместного наблюдения за волнами, появился Билли с покрасневшими глазами и запахом травки. Он держал две доски. Одну он отдал Кейси, огромный лонгбоард. Вторую же он вертикально держал перед собой, предлагая ее Лани.

Она присвистнула, это была доска ручной работа, совсем как ее собственная, вырезанная из коа, отполированная и натертая до идеала.

‒ Это великолепно, Билли. Ты сделал ее?

Билли прыснул.

‒ Я? Черт, нет. Я не могу даже выстругать палку, чувак. Я знаю парня с Канеохе, он делает доски по-старому, ну знаешь, ракушками и все такое. Как в том фильме с пингвинами. Он сделал эту для меня в благодарность за статью, которую я про него написал.

Лани отдала ее обратно Билли.

‒ Я не могу принять ее, Билли, но спасибо.

Билли выглядел растерянным.

‒ Это просто доска. В смысле, это хорошая доска, но это лишь доска для серфинга. Никто никогда ей не пользовался, и я подумал, что ты отдашь ей должное.

Лани покачала головой.

‒ Ты представляешь, сколько она стоит? Я знаю того парня с Канеохе. Он научил меня, как вырезать собственную доску. Эта доска ‒ коллекционный экземпляр, Билли.

Билли кивнул.

‒ Я знаю, но ты Кайлани Кекоа. ‒ Его карие глаза казались ясными, смотрящими внутрь нее. ‒ Что-то подсказывает мне, тебе это доска нужна больше, чем мне.

Лани почувствовала, что отказ ранит его чувства, поэтому взяла ее и провела пальцами по краям, затем перевела взгляд на Билли.

‒ Что ж... спасибо. Черт, спасибо будет недостаточно. Это невероятно. Я верну ее, когда мы закончим.

Билли отмахнулся от нее и включил звук своего шоу.

Они с Кейси пошли к воде. Кейси забежал в океан, опустил доску и лег на нее, гребя к горизонту. Лани же неуверенно застыла до линии воды, вставив доску в мокрый темно-коричневый песок. В ее руках был кусочек дома, возможность вернуть эту часть себя. Так почему она сомневалась?

Потому что понимала, что если зайдет туда, то начнет влюблять в Кейси так же просто, как падать с серфа. Она знала его меньше суток, но просто понимала это. Совсем как она знала с Рафаэлем. Она провела с ним четыре часа, катаясь и болтая на пляже, и она знала, что влюбится в него. В итоге так и произошло.