Три капли на стакан (СИ) - Орлова Анна. Страница 30

— Он сказал, что она уже согласилась. Я ее понимаю, для девочки это был хоть какой-то шанс…

— А вы не хотели, — понял Эллиот. И украдкой шмыгнул носом. Я покачала головой.

— Зачем? Меня и так все устраивает. Устраивало, — поправилась я, — пока не началась вся эта свистопляска. Прозвучало тоскливо.

— Значит, Мастерс пытался выбить согласие…

— произнес он задумчиво.

— И заранее подобрал аргументы. Я прикусила губу. Да уж, аргументы! Лейтенант все не унимался. Только в который раз потер висок.

— Откуда он узнал? От Дадли? — Нет, — уверенно возразил Бишоп за меня.

— Дадли… не был в курсе деталей.

— Ты не давал ему старые документы Эйлин? — живо осведомился Эллиот, наконец-то оторвав от меня прокурорский взгляд.

— И ничего не рассказывал? — Я похож на идиота? — вопросом на вопрос ответил Бишоп.

— Дадли только состряпал липовый паспорт. «И мог сболтнуть об этом Мастерсу», — молча закончила я. Наверняка так и было. Только кто навел его на эту мысль? — Тогда как он?.. Лейтенант не договорил, но и так понятно.

— Сам бы хотел знать! — сквозь зубы процедил Бишоп.

— Допустим, — признал Эллиот.

— Значит, речь у вас, Эйлин, с Мастерсом шла о работе на его фабрике? — он дождался кивка и нехорошо сощурился.

— Тогда откуда синяки? — Что? — не поняла я.

— У вас на руках были синяки, — пояснил он напряженно.

— Откуда? Я замерла. На мгновение прикрыла глаза.

— Вам так нравится копаться в грязном белье? — спросила с досадой.

— Хорошо. Он хотел… получить бонус.

— В смысле? — нахмурился Эллиот.

— Не тупи! — резко потребовал Бишоп, машинально сжав пальцы. Хватка причиняла боль, но можно потерпеть.

— Вот именно, — горько улыбнулась я.

— Беззащитная блондинка, вечер, немного выпивки…

— Кхм, — кашлянул Эллиот и отвел взгляд.

— Это все?

— Да, — и объяснила зачем-то: — Ничего такого не было. Почти.

— Постойте, — вдруг встрепенулся Эллиот.

— Но если Мастерс наводил о вас справки, он должен был слышать, что вы под защитой… Бишопа. И не побоялся?

— Не знал, наверное, — предположила я. Или надеялся уладить это мелкое недоразумение.

— Видимо, так, — согласился он хмуро.

— Что было дальше? — Я уже вам рассказывала, — напомнила я.

— Он захрипел, назвал меня ведьмой, упал и умер.

— Похоже, решил, что это вы его отравили, — Эллиот задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику. Я промолчала.

— И вы для отвода глаз сунули ему в карман первое попавшееся лекарство, — лейтенант привычно потер переносицу, поморщился с досадой и поднялся.

— Спасибо за откровенность, Эйлин. Провожать не нужно. Прихватил свой плащ, нахлобучил шляпу. В дверях он остановился, обернулся и произнес официально: — Кстати, мисс Вудс. Не советую сбегать, иначе я привлеку Бишопа как сообщника. И благодарю за содействие следствию в установлении истины по делу! Коснулся полей шляпы — и был таков…

Только когда в отдалении хлопнула дверь, я осмелилась вздохнуть.

— Ушел? — спросила неверяще. Бишоп прислушался. Или, скорее, потянулся к охранным чарам.

— Да, — он одним глотком допил свой коньяк. Затем обошел кресло и присел передо мной на корточки.

— Эмили, ты ему солгала. Он не спрашивал — утверждал.

— В чем? — спросила я, пытаясь выгадать пару мгновений. И отчаянно боролась с желанием отвести взгляд. –

Мастерс тебе что-то сказал, — уверенно ответил Бишоп.

— Обо мне? Я сдалась. Какой смысл юлить?

— Да, — почти прошептала я и сглотнула. Прочистила горло.

— Мастерс сказал, что с тобой договорится. Выделит долю в бизнесе. У вас ведь общие дела, так? Он не стал отпираться.

— Да. Мастерс мне помогал… легализовать кое-что.

— Отмыть деньги, — перевела я. Бишоп пожал плечами. Такие мелочи его не волновали. Мол, главное — не откуда деньги, а на что пойдут.

— Я бы не согласился, — негромко сказал он, заглянув мне в глаза.

— Слышишь? — Слышу, — эхом откликнулась я, борясь со слезами.

— Спасибо. Не помню, кто из нас прикоснулся первым. Все утонуло в ощущениях: шершавые ладони на моих щеках, обветренные губы, запах коньяка и кофе. Я прикрыла глаза. В голове приятно шумело. И я слишком устала быть одна…

Но Бишоп отстранился, прерывая поцелуй.

— Мне пора, — сказал он хрипло. Легкое дребезжание в голосе стало слышней.

— Почему? — выдавила я, плюнув на гордость. Не могла не спросить. Он ласково обвел пальцем мои губы. И поднялся.

— Потому что завтра ты скажешь мне «спасибо». Бишоп ушел, а я со стоном уронила голову на руки…

Проснулась я сама. Выспалась! Сладко потянулась и посмотрела на будильник на тумбочке. Четверть одиннадцатого! За последние дни это уже стало немыслимой роскошью. Прислушалась…

Нет, действительно тихо. Не колотит в дверь полиция, не требуют чего-то покупатели, даже детишек на улице не слышно…

Ах, да! Воскресенье же, все добропорядочные жители ушли в церковь. Блондины не в счет, так что я снова потянулась, накинула халат и спустилась вниз. Выглянула на крыльцо за почтой. Прищурилась от яркого, совсем весеннего солнца — и чуть не споткнулась о бутылку молока. Хм, я же отменила пока заказ, не до готовки. Молочник перепутал, наверное. Он временами лихо закладывал за воротник, так что всякое случалось. Я машинально забрала бутылку. Поискала, но жестяной коробочки с сыром и маслом не нашла. Вот лентяй, опять забыл! Захлопнув за собой дверь, я просмотрела письма. Счета, счета, одни счета… Передовица «Тансфорд-телеграф» привлекла внимание. Я варила кофе, подсматривая одним глазом в текст. И, конечно, доигралась.

— Проклятье! — выругалась я, поспешно отставляя перекипевший кофе. Еще и плиту вытирать пришлось. Придется добавить молока, чтобы перебить запах горелого. Две ложки сахара и… это еще что за хлопья? Что за невезение. Уже скисло. Я автоматически понюхала бутылку… Странно, совсем не пахнет порченым! Приятный аромат молока, меда и трав. Когда до меня дошло, я чуть не выронила чашку. Заставила себя вдохнуть, выдохнуть — и опрометью кинулась к телефону… Эллиот ворвался в аптеку весенней грозой.

— Где? — сипло спросил он. Я молча указала на стол и закуталась в шаль. Меня била дрожь. Выглядел лейтенант паршиво. Нос напоминал спелую сливу, волосы слиплись от испарины, глаза краснющие.

— Снимите отпечатки пальцев, — хрипло скомандовал Эллиот сержанту. И повернулся ко мне: — Значит, в молоке яд? Я только кивнула. И ведь сама же эту пакость в дом принесла! Поэтому защита ее пропустила. Умно! — Да они что, решили всех блондинов в городе извести? — лейтенант с досадой пригладил рукой темные волосы.

— И вы, конечно, не знаете, кто пытался угостить вас отравой? — Послушайте, лейтенант, — разозлилась я.

— Вы что, думаете, это я ее туда налила? Эллиот окинул меня ледяным взглядом.

— Даже в голову не приходило. Возможно, вы что-то видели или слышали? Я покачала головой.

— Я спала. Но это вряд ли кто-то из соседей.

— Да уж, — он откашлялся и вынул из кармана платок.

— Простите. Пока Эллиот трубно прочищал нос, я порылась под конторкой, отмерила густо-зеленого настоя и протянула ему стаканчик.

— Пейте. Сразу не пройдет, но симптомы снимет. Иначе толку-то с такого полицейского? — Спасибо! — с чувством произнес он. Глотнул, прислушался к себе и поинтересовался: — Значит, никаких версий? Ну что же, будем работать… Провозились они добрые два часа. Полицейские вдоль и поперек облазили крыльцо, взяли у меня отпечатки пальцев, пробы на анализ…

— Ничего, — с досадой констатировал Эллиот. Я могла собой гордиться. Говорил он все еще хрипловато, но уже гораздо бодрее.

— Аккуратный, в перчатках работал. А где постовой? — Сейчас придет, сэр! — почтительно откликнулся сержант.

— Он уже сменился, из дома пришлось вызывать.

— Какой еще постовой? — вмешалась я, стараясь не морщиться. Полицейские все переворошили, истоптали, обломали ветку яблони… Я чувствовала себя птицей у разоренного гнезда. Эллиот бросил на меня короткий взгляд. Потер кончик носа и признался нехотя: — Я оставил полисмена на ночь. Приглядеть.