Бесстрашная магия (ЛП) - Креве Меган. Страница 1

Меган Креве

Бесстрашная магия

(Заговор магии — 3)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Финн

Ничто так не заставляло пересмотреть свое мнение насчет личных проблем, как глобальная катастрофа. Если бы меня спросили полчаса назад, что было худшим в потере магии, я бы сказал об ощущении изоляции от общества, в котором я вырос, или о боли из-за целей, которые я уже не мог осуществить.

Я ошибался. Теперь, стоя посреди обломков камня, что раньше были центром операций Конфедерации магов Северной Америки, я усиленно ощущал худшее.

Мир разваливался. Всхлипы и крики боли доносились отовсюду вокруг меня. Люди умирали рядом со мной, а я мог помочь только голыми руками без магии.

Щебень хрустел под моими ногами, пока я пробирался по груде обломков, покрывающих весь квартал. Запах жженого мела наполнял рот и нос. Мелодия магии, которая минуты назад звучала так безумно, что даже я с выжженными чувствами слышал это, угасла в холодном декабрьском воздухе, но было периодически слышно, как трещали стекла или падали обломки стен со стуком.

Рочио предупредила всех, кого могла, что магия в мире вокруг нас угасала — чары, направленные на разрушение беспокоили и ослабляли магию. Атака на это здание толкнула ее за черту. Загадочная живая энергия бушевала как раненый зверь, могла поранить себя еще сильнее в процессе.

Неподалеку среди обломков сидела на коленях Рочио. Моя девушка сосредоточилась на большом куске известняка, темные волосы трепетали на ее плечах от использования магии. Она шептала под нос. Пот блестел на лбу от усилий, но кусок чуть приподнялся и сдвинулся, повинуясь ритмичным переливам ее голоса и движению рук. Как только она убрала камень, она склонилась в брешь и потянулась к человеку, застрявшему там.

Мне хотелось присоединиться к ней, узнать, как я мог помочь, но острый укол боли сдержал меня. У меня не было больше чар магимедиков, и я не знал толком, как простаки оказывают первую помощь. Я мог только отвлечь.

Приглушенный стон донесся из-под обломков впереди. Я поспешил туда.

Женщина лежала в яме, отчасти скрытая парой кусков известняка, прижавшим ее ноги к месту. Хоть ее глаза были закрытыми, грудь вздымалась и опадала от дыхания. На ее бледном лице было так много порезов, что я не сразу понял, что знал ее. Это была одна из коллег моего папы — она была на ужине у нас дома не меньше двух раз. Я пытался вспомнить ее имя, но разум не слушался.

Хотя ее сейчас вежливые приветствия вряд ли заботили. Я склонился и схватился за один из камней, придавивших ее. Пальцы возились миг, а потом я смог ухватиться. Я оттащил камень, мышцы напряглись. Еще рывок, и он отлетел, а я споткнулся и упал на задницу.

Я поднялся, игнорируя боль, и подошел ко второму камню. Я оттащил ее, и женщина дрогнула, ее веки затрепетали. Выражение лица ее было ошеломленным.

Мне стоило передвинуть ее или оставить тут? Вдали выла сирена, профессионалы в таких ситуациях были в пути, но я не мог просто бросить ее, пока они не приедут.

— Финн! — прозвенел за мной голос моей матери. Они с папой спешили ко мне, их длинные тени скользили по обломкам в свете вечера. Они, наверное, последовали за мной от больницы, где мы приходили в себя после смерти моего дяди Реймонда, когда мятежники напали. Другие люди вышли из зданий вокруг нас и дальше по улице, с опаской, но они шли к раненым, которых видели.

При виде родителей меня неприятно ударило облегчение, смешанное с ужасом. Я не был связан с нападением… но я должен был принять часть ответственности за смерть дяди Реймонда. Он вышел из здания Конфеда во время протеста, который я помог собрать, потому что я его вынудил. Если бы он не вышел наружу, член того протеста не смог бы застать его врасплох.

Может, стоило винить себя и в катастрофе вокруг. Мятежники напали бы, если бы не увидели, что Конфедерация ослабла, и один из ее лидеров лежит мертвый?

Папа с мамой не знали, как сильно я ввязался в протесты и прочие действия Лиги Свободы магии. Я врал им и действовал за их спинами много раз за последние несколько месяцев, но кроме ужаса из-за ситуации на их лицах, когда они добрались до меня, была только тревога за мое состояние.

Не было времени думать о своих прегрешениях. Inter arma silent leges*, как метко отметил Цицерон. Каждый миг был важен для многих жизней, что были в опасности.

Я указал на женщину, почти потерявшую сознание.

— Я освободил ее, но не знаю, что теперь с ней делать.

Папа уже был бледным, но побледнел еще сильнее при виде коллеги в яме.

— Ты постарался неплохо, — он быстро сжал мое плечо. — Я проверю ее и узнаю, можно ли помочь до прибытия магимедиков и служб спасения. Они должны быть уже близко.

Он и мама опустились по бокам от женщины. Они пели едва слышно, на лицах выступил пот. Мама начала у ног женщины, а папа — у головы. Они напряглись, запели громче. Они пытались подчинить обезумевшую магию, как было у Рочио.

Мама сделала паузу.

— Ее нога сломана. Финн, можешь найти что-то прямое и прочное, чтобы мы наложили шину? И ее лучше передвинуть в безопасное место, если удастся сделать это, не потревожив ее раны.

— Я поищу, — я обернулся, а мама запела дальше. Сломанная спинка стула торчала из обломков в паре футов от меня. Я подбежал и выдернул стул, ножка болталась на паре щепок. Я отломал ее, дернув за нее рукой.

Я поспешил к женщине, сорвал шарф с шеи.

— Вот, — сказала я. — Этим можно перевязать.

— Идеально, — мама напряженно, но искренне улыбнулась мне, взяла шарф и ножку стула. Она прижала палку к ноге женщины и зашептала чары, которые, как я подозревал, были чарами онемения.

Папа сунул свой свернутый шарф под голову женщины, убрав из-под нее обломки камня. Красное растекалось по ткани.

— Подержишь тут? — сказал он мне.

Я опустился рядом с ним, прижал повязку к ране. Папа зашептал чары, чтобы замедлить кровотечение. На миг, несмотря на встревоженные голоса вокруг нас и холодный воздух, терзающий мое горло и легкие, я ощутил странное спокойствие.

У меня не было магии, но мы работали вместе, семьей, ради общей цели. Это ощущение отличалось от того, как я общался с родителями последние недели, и мне это нравилось. Может, я еще не разрушил эти отношения.

А потом я вспомнил кусок камня из арки здания Конфеда, летящий к груди дяди Реймонда, а до этого — жуткую сияющую маску группы, которую Рочио звала Достойными, поднимающуюся в пыли над разрушенным зданием часы спустя. Многие работали в здании Конфеда, когда оно рухнуло. Многих завалило или ранило, и редких удастся спасти. Тошнота сжала мой желудок, прогнав миг спокойствия.

Папа провел рукой по лбу. Он запел другую мелодию, но звучал сдавленно.

— Атака потрясла и магию, — сказал он. — Она ускользает от меня, когда я пытаюсь ее направить. Техники тех магов были ужасно сильными, — он огляделся, словно проверял, что мятежников не было рядом, готовых напасть еще раз.

— Вряд ли они навредили магии намеренно, — сказал я. — Такой эффект они могли и не ожидать. По словам Рочио…

Папа взглянул на меня растерянно, и я притих. Я взглянул на Рочио, где она и пара других спасителей доставали мужчину из обломков.

Мои родители только встретили мою девушку. Они знали лишь немного о том, что мы пережили во время Экзамена, или что было с ней после того, как она стала Чемпионом и попала в особый отряд Конфеда.

Из-за чар, которые на меня наложили экзаменаторы, я не мог рассказать им всего остального, если бы попытался. Как я мог объяснить природу магии или как наши войны влияли на нее, когда не мог озвучить доказательства? А те части, которыми я мог делиться, придавали Рочио вид сумасшедшей.

— Не важно, — сказал я. — Это не важно для пострадавших, — еще одна трещина росла между мной и моей семьей.

Папа смотрел на меня еще миг, но прибытие первых машин служб спасения избавило меня от вопросов. Скорые собрались по бокам возле обломков на улице. Врачи и магимедики выбежали из машин. Через секунды они стали кричать людям, что пришли на помощь, что именно мы можем сделать.