За Главным трактом (ЛП) - Деннинг Трой. Страница 40

Маг дёрнул поводья и направил Кадимуса к искривленному дереву, оставив Овдина позади. Проблема была в том, что Мастер Урожая был способным человеком, и Вангердагаст понимал это, но это и было проблемой. После того, как Овдин Фоули вылечил Придворного Мага от безумия, авторитет Мастера Урожая в глазах дворян сильно вырос, и идея создания Церкви Чонтии в Кормире под покровительством короля сильным мира сего уже не казалась такой безумной. И теперь, мало того, что король настоял на присутствии жрецов Чонтии в Особом Королевском Отряде, Азун попросил этих землекопов помочь в поисках похищенной королевы.

Если чонтиты преуспеют в этом деле, то порядочный Азун почувствует потребность посодействовать своей дочери в основании новой Церкви, и каким бы хорошим не был Овдин, нет никакой гарантии, что его приемник будет таким же и не захочет навязать королевству господство одного Бога. Прошло более тринадцати сотен лет, когда эльфы назначили Бакабра Эфара Хранителем Короны, и каждый человек на этой должности тратил огромные усилия для воспитания приемника. И Вангердагаст не собирался нарушать эту славную традицию, во многом благодаря которой Кормир достиг своего величия.

Рядом с деревом расхаживал мудрец Алафондар, щурящийся на глифы и копируя их в свой дневник. Он был настолько поглощён работой, что не заметил подъехавшего к нему Вангердагаста, пока Кадимус не упёрся мудрецу в шею и не фыркнул, из-за чего Алафондар уронил свой дневник и карандаш.

— Ну что, старый друг, это стоило твоего путешествия сюда? — Спросил Вангердагаст.

Алафондар поправил очки на носу и поднял подбородок на мага, дабы увидеть его.

— Очень занимательно, и даже немного странно, — ответил мудрец, после чего поднял с земли дневник и карандаш и продолжил записывать. — Судя по всему, это глифы времен Первого Царства, а может даже уже и после Тауглора.

— Первого Царства? — озадаченно спросил маг. — То есть, времен Фаэрланна?

— Тогда это был бы Фаэрланнский диалект, не так ли? — спросил Алафондар, глядя на Вангердагаста поверх очков так, будто тот был первокурсником. — Нет, когда я говорю Первое Царство, то имею в виду времена правления Илифара.

— Илифара Мастера Скипетров? Первого короля эльфов?

Алафондар кивнул.

— Да, правление Илифара и называется Первым Царством. Оно началось около четырнадцати веков назад, где-то за сто лет до коронации Фаэрланна и за пятьдесят лет до переезда Обарскиров в Кормир.

Вангердагаст посмотрел на окружающие его болота и пустоши, пытаясь представить на их месте густой лес и королевство эльфов.

— Но глифы — не самое интересное. — Добавил Алафондар.

— Нет?

— На самом деле, дерево не такое старое. Точно могу сказать, что оно было здесь через триста лет, после ухода эльфов из Кормира.

Придворный Маг не привык сомневаться в словах мудреца.

— А ты это знаешь, потому что…

— Благодаря этому.

Алафондар провёл рукой по глифам, и воздух вокруг наполнился пением эльфийки. Из-за чего лошади и рыцари вскрикнули.

Когда мудрец закончил, маг переспросил:

— Болдар Безумный?

— Именно, — ответил Алафондар и провёл пальцем по строчке глифов. — А Болдар Безумный умер через триста лет после коронации Фаэрланна и ухода эльфов из Кормира.

— Впечатляет, — ответил Вангердагаст. Он знал, как заставить глифы петь, но не мог перевести их. — Но что это значит?

— Что значит? Это ты мне скажи, что это значит.

— У меня напрашивается лишь один ответ — какая-то эльфийка нанесла эти глифы через триста лет после того, как его родичи покинули эти земли. — Ответил маг. Краем глаза, он увидел, что следопыты уже возвращаются с донесениями.

— Именно. Какая-то эльфийка жила в одиночестве триста лет, а знаешь, что подобное делает с эльфами? Я боюсь и представить.

Вангердагаст подошёл к корням и спуску в пещеру под деревом, взглянул на глифы и вспомнил горестный голос, которым воспроизводились глифы.

— Да, я тоже.

— Возможно, я смогу узнать больше, когда спущусь вниз. — Добавил мудрец.

— Боюсь, у тебя не получится. Мы собираемся уходить.

— Уходить?! Да как же так? Нужен, как минимум, день, чтобы все исследовать, и затем еще один, чтобы провести раскопки.

— У нас нет дня, — жестко ответил Вангердагаст, глядя в небо в поисках хазнеф. — Возможно, у нас нет даже и часа.

— Но…

— Это военная экспедиция, Алафондар. Наша задача — найти принцесс и вернуть их в Арабель.

Огонь в глазах Алафондара погас.

— И верно.

Его голова опустилась, и он пошёл к своей лошади, но развернулся и спросил:

— А может, вы бы отправились вперед, а я…

— Ты видел хазнеф в действии. Скажи мне, хотел бы ты встретиться с ним в бою, даже если бы за твоей спиной была дюжина драконов?

Мудрец секунду подумал и ответил:

— Забудь.

Вангердагаст кивнул и повернулся к следопытам.

— Вы нашли что-нибудь?

— Да, — ответил солдат в пятнистом кожаном доспехе. — Мы нашли несколько старых следов между Ушами Мулов.

Вангердагаст позволил лёгкой улыбке появиться на своём лице.

— Неужели принцесса одумалась и решила вернуться в Кормир?

Глава Пятнадцатая

Воздух пах горелым мясом и плесенью, и в тесной гробнице Таналаста почувствовала тошноту и головокружение. По спине принцессы пробежали мурашки, когда она увидела перед собой труп в доспехах, лежащий посреди тесной комнатки. Расколотый щит лежал по обеим сторонам от тела, из небольших трещинок в доспехе и из-под забрала шлема росла плесень, покрывавшая тело. Конечности трупа так же были покрыты одеялом из плесени, и лишь небольшая пометка в виде головы ястреба на груди трупа говорила о том, что это был Эмперель Рууск, хранитель «Спящего Меча».

Дымный факел освещал комнатушку, и Таналаста смогла разглядеть чёрные корни, свисающие с потолка, которые росли и в другой гробнице. Повсюду свисали нити паутины, а на полу валялись обрывки гнилой кожи, ржавые пуговицы и запонки и пара драных подошв.

Она убрала несколько ржавых находок в карман для дальнейшего осмотра и подошла к трупу. Как только женщина приблизилась к телу, ей в нос ударил резкий запах гнилой плоти, и Таналаста еле успела отвернуться, дабы отчистить желудок не на труп. Когда ей полегчало, то её виски пульсировали, а колени дрожали. Она ругала себя, ведь разложение было естественным продолжением жизни, и подобное восприятие оскорбляло Богиню Мать.

Женщина выдохнула и подошла к телу. В один момент она подумала, что лучше оставить тело здесь, но Эмперель Рууск был храбрым рыцарем, и заслуживал достойного погребения. Таналаста вставила факел в расщелину на полу, сняла с пояса веревку и, подняв меч рыцаря с пола, подошла к телу. Просунув меч под спину трупа, она, пыхтя, перевернула его на бок, и принялась обвязывать тело веревкой.

Когда она закончила, суставы руки, которой женщина держала меч, болели, а дыхание периодически перехватывало. Таналаста положила труп обратно на спину и обошла его, дабы обвязать его с другой стороны, но когда она ткнула мечом под спину трупа, то что-то не дало ей продолжить движение. Таналаста вытащила меч и, поборов тошноту, засунула руку под спину, ухватив какой-то ремень и потянув на себя.

В её руках оказалась сумка с водостойкой отделкой из воска. Хотя крышка сумки и не была закрыта на замок, но её, хотя бы, прикрывало тело Эмпереля. Таналаста могла представить лишь одну причину, почему у мёртвого рыцаря под боком была открытая сумка.