Двоепапство (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш". Страница 25

- Их может и удастся убедить. Чем вы будете убеждать Борджиа? Чезаре, короля Италии. Тамплиеры во главе с их Великим Магистром в Железной короне, защищающие одних магометан от других... Антонио, ты действительно хочешь дать итальянскому королю повод поупражняться в остроумии за счёт республики?

Гримани представил себе подобное и поморщился. Борджиа он видел, даже говорил и не с единственным членом их семейства. Оказаться мишенью, в которую летят их невидимые, не смертельные даже, но всё равно ядовитые стрелы… такое стоит желать лишь врагам.

И вместе с тем Марино Сонудо был прав. Для того, чтобы побудить короля Италии защитить Египет недостаточно было обещания золота единовременно и даже процента с «дороги пряностей». Требовалось иное, более важное, способное заставить этого Борджиа, главного среди всей семьи, отойти от громогласно объявленных идей. Так отойти, чтобы сохранить образ не нарушающего слово защитника всего христианского мира. того, который находится в Европе и только там, потому как всем уже стало известно… прохладное отношение Чезаре I к миссионерству.

Защитник! И то, к чему рвутся враги Борджиа из Авиньона и Парижа. Иерусалим… От подобного предложения сын папы Римского отказаться не сможет, даже если захочет. Нужно было только убедить сперва дожа с советами и сенатом, а потом и до мамлюкского султана донести, что такая уступка единственный выход из положения, что грозит его султанату скорым и неминуемым крахом.

Глава 4

Италия, Рим, октябрь 1496 года

Тибр – река, что видела многое. И ещё более многих приняла в свои неласковые объятья в виде либо окончательно мёртвом, либо умирающем. Очень уж любили убийцы бросать трупы в реку, понимая, что лучше всего тайны хранятся не в земле, а именно в воде. Особенно если тайна защита в мешок и отягощена несколькими весомыми камнями. А если потом что и всплывёт, то опознать вздувшегося и изрядно подъеденного рыбами утопленника не представляется возможным. Если. конечно, не оставлять особых примет вроде дорогих украшений, оружия, прочего…

Но не одним лишь разбойникам и желающим избавиться от врагов был важен и нужен Тибр в Риме и не только в пределах Вечного Города. Некогда эта река, одна из самых больших, протяжённых на всех италийских землях, была важной судоходной артерией. Римская империя, к примеру. очень ценила предоставляемые Тибром возможности и всячески их использовала. Потом же… Тибр успел изрядно обмелеть, зарасти, а посему для возобновления полноценного судоходства потребовались бы огромные усилия по очистке русла. А кто бы стал этим заниматься, в раздираемых междоусобицами и постоянными войнами землях? Правильно, никому и дела не было до таких «мелочей».

Но это было раньше. Теперь времена менялись, и вот уже вновь мало-мальски разбирающиеся в современных – для конца XV века, конечно - мастера задумчиво чешут головы, пытаясь придумать, как именно лучше всего привести реку в пристойное состояния. К тому же намереваясь не слишком затягивать дело и не использовать для воплощения затеи в жизнь совсем уж чрезмерные ресурсы.

Лично мне было понятно, что с помощью «граблей и такой то матери», пусть и с заметным итальянским акцентом, проблему разрешить если и можно, ко копаться придётся до морковкина заговенья. Требовалось нечто иное, куда более технологически развитое. А прогресс, он, собака страшная, требует не только постоянного подталкивания в спину, но и внимательного наблюдения с щедрым финансированием тех, кто его. собственно, двигает.

Именно из-за необходимости выразить «высочайшее благоволение» от имени всего рода Борджиа, я сейчас и нахожусь на мосту Святого Ангела, соединяющего собственно замок с городом. Не один, понятное дело, а в окружении охраны, придворных и немалой части Борджиа. «Отец» в наличии, по такому случаю использующий одновременно величественное и благожелательное выражение, как нельзя больше подобающее понтифику. Лукреция, способная очаровывать и в обычном обличье, но сейчас прекрасная до невозможности, облачённая в одеяния вроде бы и женские, зато с намеком на то. что она не просто красотка, но ещё и полновластная королева. способная, случись что, и выехать воодушевлять войска прямо перед сражением. Слегка отстранённая – не потому, что неинтересно, а скорее по привычке, привитой в родной Испании – Хуана, на деле заворожённая всё новыми и новыми изменениями в Италии. королевой которой стала. С трудом сдерживаю желание обнять эту очаровательную, но на людях совсем уж стеснительную особу прямо здесь. Церемониал, ети его за ногу и с ускорением аккурат в жерло Везувия! Несколько кардиналов, полководцы, дипломаты… Даже прикатившая не так давно в Рим по своим делам Львица Романии Катарина Сфорца, герцогиня Миланская. Прикатившая, да и задержавшаяся на недельку-другую. И дела окончательно порешать, и посмотреть на заинтересовавшее эту во всех смыслах выдающуюся женщину событие. Вон она, бывшая герцогиня Форли, стоит рядом с герцогиней нынешней, Бьянкой,. Наверняка обсуждают нечто своё, частично девичье, но скорее валькиристо-амазонистое. Пусть развлекаются, благо с некоторых пор эта конкретная Сфорца напрочь привязана к интересам Рима и союзна всерьёз и надолго. Даже интересно, как сложится судьба этой валькирии лет через несколько, чего она сумеет добиться в своём Милане и когда поймёт затеянную мной партию, рассчитанную на не годы даже, а десятилетия…

С чего такая торжественность в целом? На самом деле всё просто. Именно сейчас, именно на этом участке Тибра – обмелевшего, но пока ещё кое на что пригодного, должен был состояться показ первого уникального по местным понятиям корабля. Хотя какого там корабля, по сути большой лодки, пусть и красиво украшенной! Только дело то не в украшениях и прочей мишуре, а в том принципе, согласно которому сие плавсредство могло двигаться. Прототип этого самого средства был – естественно, при настоятельных моих пинках и подталкиваниях – разработан и продемонстрирован алхимиком Вильгельмом Гортенхельцем. Конечно, под эти самые исследования пришлось подложить «историческое обоснование», сослаться на столь весомых и известных в науке персон как Герон Александрийский и его ученики, живших аж в первом вене нашей эры. Ну так и что с того? Дескать, давнее открытие незаслуженно забыли, но это не значит, что нельзя оное оживить и использовать государству во благо.

Да-да, это я про использование силы пара, а именно паровой котел. Леонардо да Винчи опять же – он то явно Герона Александрийского не забывал, лично интересовался – в своих дневниках и описывал возможное и даже крайне желательное применение силы пара для движения различных механизмов, да и осторожные наброски подобного делал, пользуясь своими уже художественными талантами. И вот он, тоже прототип, но уже втихаря испытанный, а теперь готовый к показу пред глазами широкой общественности. А также вызывающий омерзение и очередные обвинения в колдовстве и «богомерзком сговоре с врагом рода человечества» со стороны «авиньонцев» разного калибра.

Эти замшелые ретрограды и враги всяческого прогресса с каждым днём раздражали меня больше и больше. Буквально каждое новшество – воздушные шары, новые лекарства, перемены в обычной жизни – они встречали такими воплями и визгами, что стаи дворовых шавок обзавидовались бы. Воистину дивные самки собаки… в рясах и с крестами. После сегодняшнего должен был случиться новый пароксизм ненависти и воистину звериной, первобытной зобы. Но сейчас…

На той самой экспериментальной посудине находились сразу двое её непосредственных создателей: Вильгельм Горненхельц и Леонардо да Винчи. Вот оно, неискоренимое желание создателей лично продемонстрировать работу любимого детища и, само собой разумеется, получить полагающуюся славу и ещё более расположение тех, кто покровительствовал подобным исследованиям. Семейству Борджиа, ясно дело, ведь другие покамест не рисковали так сильно привечать тех, кто недавно вполне мог считаться «колдунами», «еретиками» и иными крайне не одобряемыми церковью личностями.