Невидимые друзья и враги - Андреева Екатерина Владимировна. Страница 12
Дженнер был сельским врачом и видел, что среди женщин-доярок, работающих на молочных фермах Англии, почти невозможно найти женщину, с лицом, изрытым оспинами. Переезжая с одной молочной фермы на другую, Дженнер расспрашивал доярок, и все они рассказывали одно и то же.
По их словам, на вымени коров бывают такие же оспенные пузырьки, как и у людей, больных оспой. Животные переносят болезнь очень легко. При доении коров доярки часто раздавливают пузырьки на вымени и через трещины на руках заражаются от коров оспой. Но болезнь всегда проходит так легко, что они даже не бросают работы. К тому же, те, кто переболел легкой коровьей оспой, уже никогда не заражались от человека.
Так сама судьба натолкнула Дженнера на великое открытие.
«По-видимому, болезнь, перенесенная в легкой форме, предохраняет человека от той же болезни в тяжелой форме, — рассуждал Дженнер. — Нельзя ли коровьей оспой заражать человека, чтобы навсегда обезопасить его от оспенной заразы?»
И вот сельский врач продолжает разъезжать по стране, следить, наблюдать, собирать сведения. Наконец он решается на свой знаменитый, прославивший его опыт с мальчиком.
Об открытии Дженнера, спасшем человечество от «красной смерти», заговорили во всем мире. Предложенный сельским врачом простой и безопасный способ избавления от оспы оживленно обсуждался среди ученых. О нем писали в газетах и журналах, издавали брошюры, читали доклады.
В 1802 году английский парламент постановил выдать Дженнеру крупную денежную награду. А в 1807 году он, кроме денег, получил диплом доктора медицинских наук Оксфордского университета.
Воодушевленные замечательным открытием, врачи стали прививать оспу. Они переезжали из селения в селение, а следом за ними тащились повозки с телятами, больными оспой.
Остановившись на площади, врач взбирался на повозку и начинал рассказывать собравшимся любопытным о пользе прививки. Смельчаки, засучив рукава, подходили к врачу. Он делал им небольшой надрез на коже руки и втирал в него выделение из оспенного пузырька теленка.
Прививки оспы возбудили невероятное волнение и гнев среди духовенства. По их мнению, болезнь была карой божьей за грехи людей. Следовательно, врачи, прививая оспу, противились воле бога. Монахи разных монашеских орденов появлялись в деревнях с проповедью о греховности прививок. Они старались опередить приезд врачей и пугали людей, рисуя нелепые картины последствий прививок: они утверждали, что у тех, кто сделает прививку, непременно вырастут рога, исчезнет дар речи и они будут только мычать, как коровы.
Но польза от прививок была так заметна, что агитация церковников не имела успеха. Прививки, получившие название вакцинации, от латинского слова «вакка» — корова, стали проводиться повсеместно.
В наше время оспенная вакцина ничем не отличается от той, которую Дженнер полтора века назад впервые привил человеку. Здоровых телят заражают оспой, втирая в надрезы на животе содержимое оспенных пузырьков от больного оспой теленка. На коже этих телят в местах надреза через некоторое время вскакивают оспенные пузырьки. Приблизительно через 96 часов после заражения эти пузырьки соскабливают и собирают в стерильную банку, затем растирают в глицерине и разливают в мелкие стеклянные баночки. В среднем от одного теленка можно получить 150 граммов оспенного яда — количество, достаточное, чтобы сделать прививки ста тысячам человек.
В настоящее время во многих странах введено обязательное прививание оспы новорожденным. Через несколько лет прививку повторяют снова. Повторными прививками можно совершенно предохранить людей от оспы.
Открытие Дженнера было гениальным. Вспоминая его, Пастер решил доказать, что прививками можно бороться со всеми другими заразными болезнями… «Но как привить животному легкую форму сибирской язвы, которая не убила бы его и в то же время застраховала от повторного заболевания? Такой способ несомненно существует, и я во что бы то ни стало должен его найти!» — говорил Пастер.
Работая над сибирской язвой, он услыхал, что куриная холера производит большие опустошения во французских курятниках. Куры быстро заражались друг от друга и, заразившись, через сутки или через два дня почти поголовно умирали.
Пастер решил изучить эту болезнь и найти способ борьбы с ней.
Микроб куриной холеры был уже известен. Под самым сильным увеличением эти микробы казались еле видимыми дрожащими точками. Пастер сеял их на курином бульоне с желатином. Это была хорошая питательная среда, и культура микробов на ней быстро разрасталась. Пастер брал каплю зараженного бульона, наносил ее на крошку хлеба и давал цыплятам. Яд был очень силен. Вскоре цыпленок переставал клевать, перья его топорщились, а на другой день он уже еле двигался от слабости и быстро погибал.
Однажды ученый забыл колбу с микробами куриной холеры в термостате. Вспомнив о ней через несколько дней, он хотел ее выкинуть — микробы ведь «состарились» и негодны для опытов, — но на всякий, случай все же впрыснул яд нескольким цыплятам. Цыплята сделались сонливыми, потеряли живость. А на следующее утро Пастер с удивлением увидел, что они снова веселы и здоровы.
«Как странно, — подумал он, — ведь раньше эти микробы убивали всех цыплят!»
На другой день начинались каникулы. Пастер с семьей уехал из Парижа. Разъехались и его сотрудники. Когда же Пастер вернулся в свою лабораторию, служитель напомнил, что цыплята, которых он заразил куриной холерой перед отъездом, все еще живы. Пастер велел их принести и вновь впрыснул им тех же микробов. К его удивлению, прошли все сроки, а выросшие цыплята, поклевывая, все так же расхаживали по клетке.
Ученый насторожился. Неужели же он добился того, о чем мечтал? Ведь он заразил цыплят смертельным ядом, а они живы и даже не заболели!
Пастер отметил для себя, что разведенная культура микробов, если ее оставить на некоторое время на воздухе, теряет свою ядовитость Потом он снова приготовил сильно ядовитый раствор и вновь привил всех цыплят — и свежих, и тех, которые уже раньше были привиты ослабленным ядом.
И что же получилось? Те цыплята, которых он привил в первый раз, заболели и умерли. А из тех цыплят, которым раньше прививали ослабленный яд, некоторые совсем не заболели, а другие, хотя и заболели, но только слегка и быстро выздоровели.
Это было новым замечательным открытием.
По-видимому, микробы вызывают в цыплятах какие-то защитные свойства против самих себя. Пастер вспомнил, что некоторыми заразными болезнями, например сыпным тифом, скарлатиной, оспой, люди болеют только один раз в жизни. Если переболеют, то больше этой болезнью не заражаются — становятся как бы невосприимчивыми. Вспомнил он и об оспопрививании, и о том, что после прививки оспы этой болезнью люди не болеют.
«Если так, — подумал Пастер, — если это случается с куриной холерой и с оспой, то ведь то же самое может произойти и со всякой другой заразной болезнью. Ее заранее можно привить ослабленными микробами, после такой прививки организм делается уже невосприимчивым к этой болезни, как будто бы по-настоящему переболел ею. Надо только уметь получить ослабленные культуры микробов. В этом все дело!»
И вскоре Пастер сделал сообщение о своих исследованиях во Французской Академии наук. Ученые были взволнованы его открытием.
«Это только начало! — говорили многие. — Для медицины открывается новая эра!»
И действительно это было так.
Для Пастера начался самый лихорадочный период его жизни, начались годы потрясающих триумфов.
Между тем сибирская язва продолжала свирепствовать во Франции.
Пастер работал с двумя своими помощниками — Ру и Шамберленом. Получить ослабленную культуру сибиреязвенной палочки все не удавалось: в неблагоприятных условиях эти микробы образуют очень стойкие споры, которые не слабеют на воздухе.