Невидимые друзья и враги - Андреева Екатерина Владимировна. Страница 25

Но с наступлением прохлады сюмы начинают оживать. Как только солнце садится за горизонт, вылетают из них комары, сначала одиночками, затем группами; вперемежку с комарами летят москиты. Медленно извиваясь, выползают из сюма змеи. Когда угаснут последние лучи заходящего солнца, неожиданно, с шумом размахивая длинными крыльями, вылетают одна за другой летучие мыши. Так продолжается всю ночь до утра, до восхода солнца. А с наступлением утра все постепенно снова замирает.

Во время знойного сухого лета животные спасаются в сюмах от невыносимо жарких лучей солнца. Спасаются от них и клещи орнитодорусы. Сотрудник одной из экспедиций, изучавший население сюмов, неожиданно заболел возвратным тифом, потому что был искусан клещами во время работы. Клещи были обнаружены в трещине стены.

В знойных пустынях, на расстоянии многих десятков километров от населенных пунктов, можно иногда встретить груды обвалившихся кирпичей или бесформенные глыбы — остатки глинобитных стен, наполовину занесенные песком. Эти развалины уносят нас в отдаленное прошлое, когда на одичавших сейчас землях были крупные поселения человека. Сейчас они одиноко стоят среди безбрежного моря песков, раскаленные лучами южного солнца, и кажутся мертвыми, лишенными жизни. Но как только солнце начинает садиться за горизонт, когда лучи его уже не так сильно обжигают кожу, в развалинах, так же как в сюмах, закипает жизнь. В условиях пустыни все без исключения развалины являются убежищами животных, ищущих летом защиты от зноя и зимой от холода.

В трещинах стен, под камнями и в других скрытых убежищах орнитодорусы, притаившись, ждут своих жертв. Жертвой может оказаться, например, усталый путник, прилегший отдохнуть в тени стен; клещи нападут на него, искусают и заразят возвратным тифом.

Однажды в далекой Туркмении под обжигающими лучами южного солнца по раскаленным пескам пустыни Кара-Кум бродил человек в белой рубахе, опоясанный ремнем, в брезентовых сапогах и светлой панаме. Через одно плечо у него было перекинуто ружье, на другом висел бинокль. Человек этот был военный врач Н. И. Латышев, о котором уже говорилось. Он приехал в Каракумы не один, а с женой. Супруги устроились жить в пещере среди бесконечных песчаных барханов. Они приехали сюда, чтобы разгадать одну из тайн этой пустыни.

Тот, кто побывал в Туркмении, часто уезжал меченым: на коже лица, шеи или рук оставался рубец от зажившей язвы. Это был след перенесенной болезни пендинки. Уже было известно, что ею заражали москиты.

Латышевы в первый же день своего приезда убедились, что москитов здесь много: лица и руки вспухли от укусов назойливых маленьких насекомых. Но где в этой безлюдной степи таятся микробы — возбудители пендинки? Вот тайна, которую надо было разгадать.

Каракумы кажутся мертвыми. Жизнь на поверхности песка, когда под палящими лучами солнца он накаляется до 65–70°, невозможна. Но мертвый сон пустыни обманчив: все живое прячется под землей.

В уплотненной песчаной почве Каракумской пустыни во множестве обитают маленькие зверьки — песчанки. Они роют в песке свои норы — длинные, извивающиеся ходы протяженностью в несколько метров с одним или несколькими выходами. В норах они спасаются от немилосердно палящих лучей солнца.

Внимание доктора Латышева прежде всего привлекли песчанки. «Не они ли болеют пендинкой?» — заподозрил Латышев. Но сколько он ни вскрыл песчанок, ни разу не нашел в их крови возбудителя болезни. Ломая голову над тем, где же искать источник болезни, перебирая с этой целью всех сожителей песчанок — ящериц-гекконов, черепах, жаб, ежей и удавов, ютившихся в тех же подземных норах, — Латышев почему-то мысленно представил себе сидящую на задних лапках песчанку. У него мелькнула мысль: «Ведь песчанки защищены от укусов москитов шкуркой. Только веки глаз да уши голые, только эти места и может кусать москит. На ушах или на веках могут быть язвы, и только в язвах надо искать возбудителя болезни, а не в крови, как я делал раньше».

Он начал охоту за песчанками. В короткое время он их настрелял около тысячи штук. Многие действительно оказались с язвами на веках и ушах. Итак, тайна пустыни Кара-Кум была открыта!

Латышев нашел то, что искал. Возбудитель болезни таился под землей, в норках песчанок. Его носили в себе зараженные зверьки.

Доктор Латышев был верен заветам своего учителя Е. Н. Павловского: не останавливаться на полпути, а всегда доводить дело до конца. Он не успокоился и не уехал из пустыни Кара-Кум. Латышевы продолжали бродить под палящими лучами солнца, внимательно всматриваясь в распростертые перед ними песчаные холмы. Они искали выходные отверстия нор песчанок, стараясь не пропустить ни одной. Присев перед норкой, ученый закладывал в нее ватный шарик, облитый хлорпикрином, и тщательно заделывал входное отверстие. Так Латышевы отравили обитателей 25 000 нор. А спустя год приехали опять и обезвредили еще 50 000 нор. С тех пор не стало источников болезни — песчанок — и прекратились заболевания пендинкой.

В 1935–1936 годах в некоторых районах Дальнего Востока среди строителей железной дороги, поселившихся в дикой, безлюдной тайге, весной и в начале лета неожиданно появились тяжелые заболевания. Болезнь развивалась быстро; у заболевших поднималась высокая температура, появлялись резкие головные боли, тошнота и рвота; нередко больные теряли сознание. Сравнительно скоро развивались параличи мышц шеи, плеч, рук. Реже паралич поражал другие части тела. В некоторых местностях смертность достигала 25 процентов. Нередко параличи конечностей не проходили, и выздоровевшие люди оставались инвалидами на всю жизнь. Это был энцефалит — воспаление мозга.

Для изучения этого заболевания на Дальний Восток были направлены экспедиции под руководством академиков Е. Н. Павловского и Л. А. Зильбера.

Предстояло решить нелегкую задачу: кто же заражал человека? Представьте себе тайгу: сколько в ней животных, больших и малых, бегающих и скачущих, летающих и ползающих. Как среди этой массы живых существ найти виновника человеческих бед? Большое подозрение падало на кровососущих насекомых и клещей. Но и их было так много, что ученые терялись в догадках.

Решили прежде всего проверить комаров. Ведь их такая масса в тайге! А один из них — малярийный комар анофелес — уже принес беду миллионам людей!

С весны комаров в тайге становилось все больше и больше. Но число больных энцефалитом уменьшалось, а в самый разгар комариного лета, в июле месяце, заболевания совсем прекратились. Стало ясно, что не комары заражают энцефалитом. Вне подозрений оказались и слепни, которые так надоедливо преследуют людей, с монотонным гудением кружась вокруг них. Их появление было отмечено только 4 июня, а заболевания начались гораздо раньше. Также с опозданием появились надоедливые, залетавшие в уши, ноздри и глаза маленькие мокрецы и мошки.

Заболевание энцефалитом прекратилось в тайге в самый разгар лета. Что бы это могло значить? И вот тут подозрение руководителей экспедиции пало на лесных клещей, нападающих на человека и питающихся его кровью только весной и ранним летом. На людей они перестают нападать примерно в конце июня — начале июля, то есть как раз в то время, когда прекратились и заболевания энцефалитом.

Сотрудники экспедиции, облачившись в защитные комбинезоны с сетками, свисающими с головы на плечи, не спеша волочили за собой в полутемном лесу кусок белой материи.

На ее белом фоне легко было обнаружить прицепившихся маленьких клещей, перебравшихся с травы и кустов. Сотрудники чаще ходили вдвоем, опасаясь не крупных хищников тайги, а маленьких, гораздо более страшных врагов. Примерно каждые полчаса они осматривали друг друга с головы до ног и снимали с одежды прицепившихся клещей. Их клали в стерильную ступку, тщательно растирали и добавляли физиологический раствор. Образовавшуюся жидкость вводили белым мышам. И вот многие из них через несколько дней сначала беспомощно припадали на парализованные задние лапки, а через несколько часов падали мертвыми. Сомнений не оставалось — это был энцефалит.