Туманы Серенгети (СИ) - Аттэр Лейла. Страница 3

— Пожалуйста, заберите его отсюда, — умоляла она.

Люди продолжали покидать торговый центр, перепуганные хаотичными движениями, но из всех людей она просила о помощи именно Джека. Возможно, потому, что Джек был единственным человеком, который услышал её. Может быть, потому, что он остановился на достаточно долгое мгновение, чтобы заметить плачущего мальчика в эпицентре хаоса. Она не заботилась о своей собственной безопасности, не просила о себе. И в этом они были едины. Они оба просто хотели вытащить своих детей отсюда.

Джек почувствовал, как скользит ремень эскалатора под его рукой, когда он стоял на вершине лестницы.

«Спускайся. Нет. Помоги им».

— Я сожалею, — сказал он.

Каждая секунда, потраченная впустую, была секундой, отделяющей его от Лили.

Он должен был отвести глаза, но заметил момент, когда мальчик обнял свою мать, расслабление его маленького тела, облегчение от того, что он нашёл её, вера в то, что всё будет в порядке — в полном контрасте от абсолютного опустошения и беспомощности в её глазах.

Чёрт.

Поэтому Джек сделал самую трудную, храбрую и бескорыстную вещь в своей жизни. Он вернулся. Схватил мальчика одной рукой, поддерживая его мать другой, и вывел их за двери. В его состоянии, когда в крови было много адреналина, это не заняло больше минуты. Но это была слишком долгая минута.

Когда он повернулся, чтобы вернуться, взрыв сотряс торговый центр, сбивая его с ног и опрокидывая с лестницы. Стеклянная панель упала на него, погребая под собой. Куски стали и бетона посыпались на стоянку, разбивая лобовые стекла и фары. Пронзительный вой полицейских машин и карет скорой помощи смешался с непрекращающимся рёвом автомобильных сигнализаций. Но те, кто пострадал, оставались устрашающе молчаливыми, некоторые навсегда.

Джек шевелился и боролся в темноте, угрожающей поглотить его. Он должен был что-то делать. Где-то быть. Он сфокусировался на едком дыме, который заполнил его лёгкие — остром, горьком и чёрном, как и понимание, которое ударило его, когда он открыл глаза.

«Лили. О, Боже. Я подвёл тебя».

Когда мир рухнул на колени перед ним, стены были разрушены, крыша снесена, следы крови и осколки повсюду — Джек почувствовал, как его разорвали на две части. Джек-до, который любил чёрный кофе, голубое небо, вождение в городе с открытыми окнами, и Джек-после, чья дочь со сладкой улыбкой и хвостиком, как сладкая вата, плавала перед ним в жарком, тревожном пламени полудня.

— Как я выгляжу?

— Прекрасно, как всегда.

В тот момент, когда Джек изо всех сил пытался поднять вес, который придавил его, он знал. Он знал, что не было никакой возможности избавиться от этой тяжести, снова подняться на ноги. И поэтому он, словно измученная от погони антилопа, которая от безысходности подставляет свою глотку льву, прикрыл глаза с легким трепетом ресниц и позволил покрову всепоглощающей тьмы, что сеяла оцепенение, поглотить себя.

ПРОЛОГ

Родел.

«Это самый счастливый день в моей жизни», — подумала Родел Харрис Эмерсон, поставив свою подпись в отмеченном месте.

Люди полагали, что это было мужское имя, пока не встретились с ней. Это случилось два года назад, когда она подала заявку на должность учителя в Бертон-на-воде [3], и повторилось опять, когда она обменивалась сообщениями с агентом по недвижимости, чтобы увидеть собственность, которую покупала сейчас в той же великолепной деревне, ласково называемой Котсуолдовской Венецией, в английской сельской местности.

— Поздравляю! — Энди посмотрел контракт и улыбнулся. — Ваш первый дом.

— Спасибо, — ответила она.

Он понятия не имел. Это был не просто дом, это была мечта, которая преследовала её всю жизнь. И сейчас, в двадцать четыре года у неё, наконец, есть якорь, своего рода стабильность, чего ей не хватало, пока она росла в семье, которая все время переезжала туда, куда ехал работать её отец. Это была хорошая работа, такая, которая предоставила им роскошь познакомиться с различными культурами, разными местами по всему миру. Но как только Родел начинала оседать и заводить новых друзей, они снова переезжали. Её младшей сестре, Мо, нравились переезды, как и их родителям. В глубине души они были исследователями, свободные духом, который жаждал новых ощущений, новых звуков, новой почвы. Но Родел тосковала по остановке, небольшому участку комфорта и уюта — настоящему дому.

И сейчас он у неё был, именно то место, которое поразило её воображение еще с тех пор, как она впервые посмотрела «Властелин Колец» и влюбилась в Шир. Ей тогда было двенадцать, и это надолго осталось в её сознании — вымышленное, маловероятно идеальное — до тех пор, пока она не стала искать работу после колледжа и не наткнулась на Бертон-на-воде. Там, в английской глубинке, среди сельской идиллии мирных холмов, жизнь текла с неспешной размеренностью. Дорожки пересекали живописные поля, на которых цвели подснежники в январе и колокольчики в мае. Каменные коттеджи, расположенные вдоль аллей, и низкие изящные мосты опоясывали реку.

— Ну, вот и всё, — Энди положил документы в портфель, — есть ещё несколько моментов, которые нам надо обсудить.

Родел вытащила свой телефон и открыла календарь. Он зазвонил в тот момент, когда Энди собирался начать.

Он прочитал имя, мигающее на экране

— Монтего?

— Моя сестра.

Родел не понимала причин, подаривших им необычные имена. Их родители назвали дочерей в честь мест, в которых они были зачаты: Родел Харрис — в честь живописной деревни Родел на острове Харрис в Шотландии и Монтего Джеймс — в честь города Монтего-Бей в округе Сент-Джеймс на острове Ямайка. Ро и Мо.

— Пожалуйста, продолжайте.

Она перевела звонок сестры на голосовую почту. Это было не слишком подходящее время для одного из бессмысленных разговоров Мо. К тому же, у Родел были большие новости. Я-купила-дом-так-что-тебе-нужно-опустить-здесь-свою-задницу, вот такие были новости, она умирала от желания поделиться ими, когда всё будет завершено.

— Я могу подождать, если вы хотите ответить.

Энди был болтливым и излишне гостеприимным. У Родел было ощущение, что его интерес к ней простирался за пределы профессиональных обязанностей.

— Всё в порядке. Я позвоню ей позже.

Они сидели на противоположных сторонах кухонной столешницы в отреставрированном коттедже семнадцатого века, который только что купила Родел. Это был крошечный двухэтажный дом, но в нём была просторная гостиная с деревянными балками, книжным уголком и солнечной террасой в шаге от реки. Он был достаточно близко к школе, чтобы Родел могла ходить пешком, но расположен в уединённом захолустье на краю деревни. Родел не могла дождаться, чтобы съехать из комнаты, которую она арендовала в течение последних двух лет.

— Продавцы согласились на преждевременный переезд, так что это место будет свободно через пару недель, — Энди просмотрел сроки.

— Это замечательно.

Это означало, что у Родел будет все лето, чтобы обустроиться до начала учебного года в сентябре.

— Спасибо, — поблагодарила она, когда они завершили свою встречу.

Энди встал и прочистил горло.

— Я подумал, может быть… ммм… вы хотели бы выпить. Вы знаете, чтобы отметить и всё такое прочее?

В другое время Родел бы отказала ему. Она была настолько сосредоточена на заботах по достижению своей мечты о владении собственным домом, что у неё практически не существовало общественной жизни. Не помогало и то, что она была книжным ботаником. У неё были книжные бойфренды, которым никогда не сможет соответствовать ни один мужчина из плоти и крови. Она могла стремиться к спокойствию в доме, но в мужчине она хотела бури — Страйдера, Арагорна, короля Гондора (Прим. Герой романа-эпопеи «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина). Вымышленный, маловероятный идеал. Да, «Властелин колец», вероятно, полностью покорил ее. Она нашла свой Шир, завладела своим личным домиком хоббита, но была вполне уверена, что ей придётся переделать своего героя. Но что-то ей подсказывало, что короля Арагорна попросту не существовало среди смертных.